В саже.
– Пофиг!
Взял ее. И хоть она тоже была горячей, но, хотя бы, не жгла руки. Надев варежку, поставил верхний тазик прямо перед собой на лавку. Хорошо, что ковшик был деревянным.
И только сейчас понял, что показавшаяся мне тупой подсказка Николаевича, сейчас, когда мозг плавился и вытекал, оказалась очень нужной. «Горячая – та, что на печи и булькает.»
А она, блин, не просто булькает. Это адский котёл кипит.
Как в пасть к тигру, полез ковшиком в воду, слегка отклоняясь назад, чтобы не обожгло лицо.
Начерпал горячей воды. Из большого бака, стоящего в углу, набрал в этот же тазик холодной. Вроде, получилось неплохо. Рука терпит.
Разделся. Шмотки оставил на соседнем с полотенцем крючком. О том, чем можно помыться, думать не стал – уже не мог из-за пекла внутри бани. Поэтому прост воспользовался тем девчачьим ассортиментом, что стаял на лавке за тазиками.
Так классно в моих волосах не пенилось еще ничего и никогда. Я даже между делом от сладкого запаха шампуня кайфанул. В такой жаре, в закрытом пространстве он заполнил собой всё.
Смыл с себя всю пену. Даже напоследок тазиком холодной воды себя облил, чтобы кожа от высоких температур не сползла. Не заморачиваясь о том, чтобы как следует обтереться или забрать свои вещи, просто обмотал бедра полотенцем, вставил ноги в тапочки и выскочил из бани на улицу.
Теперь зной летнего дня показался мне освежающим, мать его, бризом. Я никогда еще с таким удовольствием не вдыхал воздух.
Будто только что родился, блин!
Усталость завела меня в дом, где я без прелюдий и заморочек просто завалился на диван, на котором этой ночью ночевал. И тут же получил вторую волну кайфа, почувствовав, как тело благодарно расслабилось и выдохнуло, когда я лежал, не пытаясь шевельнуть даже пальцем. Не мог и не хотел шевелить, вообще, хоть чем-то.
– Ну, что, Рамилька? – где-то рядом послышался привычно насмешливый голос Николаевича. – Понял, в чем прикол жаркой бани?
– Кажется, да, – ответил я едва слышно. Глаза так и не открыл. Зачем? Мне и так хорошо.
– Ладно. Отдохни мальца, да потом окрошкой тебя накормлю. Ел когда-нибудь окрошку?
– Не-а, – вяло качнул я головой. Вообще, не представляю, что это такое. Наверное, что-то из печи или около того…
– Вот у тебя жизнь, Рамилька, началась! – хохотнул мужик. – Одно открытие класснее другого.
– Угу, – почти засыпал я.
– Пап, – теперь с другой стороны послышался голос Гусыни. – Ничего больше не нужно по дому сделать?
– Да, не. Уже все сделано. Разве что, телек посмотреть. Но тут, так уж и быть, я возьму этот удар на себя, – пафосно вещал ее батя. – А чё ты? Куда-то собралась?
– Да, мы с ребятам договорились поиграть в волейбол вечером.
Что, блин?!
Я даже голову поднял, чтобы посмотреть на нее.
После всего, что было сегодня с раннего утра и весь день, они еще и в волейбол вечером играют?!
– Ну, иди, конечно. Рамильку-то с собой возьмёшь?
Гусыня тут же посмотрела на меня, которого выкинуло на диван волной усталости.
– Прям так? В одном полотенце? – чуть выгнула она тонкую черную бровь.
Сама Гусыня уже успела приодеться в светлые шорты с высокой посадкой и укороченную белую футболку. Только сейчас заметил, какая она загорелая и, оказывается, у нее вполне себе красивая фигурка. И ножки.
– Своди его в наш магазин, – произнес Николаевич.
– У вас есть магазины одежды? – теперь выгнулись и мои брови.
– Ага, – усмехнулся батя. – Целый модный бутик над ларем с котлетами. Идите, пока не закрылся. Сгоняешь в моих старых шортах. Всё равно они мне давно малы.
Глава 6. Августина
– Здравствуйте, – поприветствовала я свою бывшую воспитательницу из детского сада.
– Здравствуй, Гу́ся, – улыбнулась она мне, проходя мимо и с лёгкой полуулыбкой глянула на следующего за мной Рамиля. – Здравствуйте, молодой человек.
– Здрасти, – бросил он небрежно в виде большого одолжения, едва шевельнув при этом губами. И, когда мы разошлись с женщиной на приличное расстояние, парень раздраженно спросил. – Обязательно здороваться со всеми подряд?
– Это не все подряд, – ответила ему ровным тоном. – Это село, в котором все друг друга знают, а конкретно эта тётя познакомилась со мной, когда я была еще у мамы в животе.
– А со мной тогда нафига здороваться? – не понимал Рамиль. – Меня-то они, вообще не знают.
– С тобой здороваются, потому что ты со мной идёшь. А из-за того, что село не очень большое и все друг друга знают, то благодаря слухам, теперь ты значишься моим женихом. Так что привыкай. И сказать «здравствуйте» – не так уж и сложно. Большего от тебя не требуют.
– Прикинь, в городе со всеми прохожими здороваться? – хохотнул неожиданно парень.
Невольно поддержала его улыбку.
– Я, кстати, когда в город первый год приехала учиться, первое время со всеми здоровалась. Видимо, когда почти восемнадцать лет подряд здороваешься с каждым мимо проходящим, то это становится привычкой.
– Капец ты, – усмехнулся Рамиль.
Потер ладонью солнечное сплетение и чуть поморщился.
Точно – мы же еще не ужинали. Голодный, поди.
– Вот магазин, – кивнула я в сторону небольшого деревянного дома, на котором о том, что это магазин, говорила только небольшая табличка с названием «Алёна».
Внутри, как и всегда, оказалось прохладно благодаря кондиционеру и чуть темно после яркого солнечного света на улице.
– Здравствуйте, – поздоровалась я привычно с продавщицей.
– Здравствуй, Гу́ся, – широко улыбнулась мне женщина за прилавком. – Ой, ты с другом!
– Ага. Типа того, – пропустила этого «друга» вперед себя и дала ему направление в сторону нужных ему шмоток. – Выбирай.
О том, что модный бутик находится над ларем с котлетами, мой папа не шутил. Вот – ларь, вот – в нем котлеты, пельмени и еще какие-то замороженные полуфабрикаты неизвестного вида и происхождения, а над всем этим на стене висят вещи: мужские, женские, детские. А
