– Так мест нет, – уныло оборачивается назад Катерина и толкает меня под бок. – Насть, может, ну его? Давай уйдем.
– Я останусь, – заявляю тихо, но твердо. Не для того я выезжала из Марьинки в шесть утра, чтобы прогуливать занятия.
– Ладно, – досадливо морщится Катя. – Если меня вызовут, будешь подсказывать.
– Хорошо, – киваю я и с изумлением смотрю на вошедшего преподавателя. За его спиной в проеме открытой двери мне отчаянно машет Антон.
Уходи! Быстрее уходи!
Но я не двигаюсь с места. Некуда бежать и уже нет смысла. Поздно!
– Добрый день, – бодро здоровается с нами высокий, чуть сутулый мужчина и тут же замечает за своей спиной Антона. – Масловский, ты решил на второй курс вернуться? Помочь? – спрашивает он, не жалея сарказма, и демонстративно захлопывает дверь перед носом Антона.
А затем плотоядно смотрит на нас. Дескать, а это кто тут у нас? Мажорки? Ату их!
Повезло, нечего сказать!
– Кирилл Афанасьевич, – басит кто-то сзади. – Вы обещали нам о коллоквиуме рассказать… Какие будут вопросы? Мы волнуемся.
Оглядываюсь на солидного парня с усиками. Наверняка отличник.
– После основной темы, – отрезает преподаватель и снова смотрит на нас с Катей.
– А у меня вопрос по домашнему заданию, – слышится голос старосты Олеси.
«Хорошие ребята. Дружные. Вон как отвлекают от нас преподавателя», – думаю я с благодарностью.
– Что там у тебя? – недовольно хмурится тот и решительно заявляет: – Иди к доске, Самойлова.
– Нарвалась, – тихо шепчет Катерина, с жалостью смотря на Олесю.
– Хоть бы от нас пронесло, – отвечаю ей еле слышно. Но наш местный тиран как коршун следит за каждым нашим движением.
– А кто болтает на первой парте? – смотрит с прищуром. – Макарова и Димирова, – усмехается мстительно. – Беляночка и Розочка, – ухмыляется противно.
И задумчиво потирая гладко выбритый подбородок, переводит взгляд с Катерины на меня и обратно.
У доски покашливает Олеся.
– Записывайте задачу, Самойлова, – не оборачиваясь, просит ее семинарист и снова сверлит меня недобрым взором. – Макарова, – произносит мое имя нараспев. – Это вы сегодня с процессией в МГУ заявились? Кого-то хотели удивить?
– Даже в мыслях не было, – отвечаю четко. Не дам я этому типу себя запугать.
– Тогда ступайте к доске, – усмехается он. – Вот и посмотрим, что там у вас в мыслях… Решите задачу для Самойловой. А вы садитесь! – велит растерявшейся Олесе.
На ватных ногах выхожу из-за стола. Поднимаюсь на кафедру. И взяв в руки мел, раздумываю.
А затем быстро вывожу формулы. Одну за другой. И даже кайфую тихонечко.
В аудитории разом смолкают разговоры. А с лица Афанасьича сходит гадская ухмылка. Он, как завороженный, следит за моими действиями.
– Там минус, а не плюс, – подает голос кто-то.
– Где? – поворачиваюсь к щуплому парнишке.
– Вон, в третьей строке! – показывает тот на доску.
Возвращаюсь к написанному, проверяя каждый знак.
– Нет, там все правильно, – заявляю уверенно и снова принимаюсь за работу. Исписав всю доску, оставляю лишь маленький уголок справа. Ставлю там знак «равно» и торжественно пишу единицу.
– Готово, – отряхиваю мел с пальцев.
– Молодец! – кивает семинарист и, окинув аудиторию строгим взглядом, интересуется ехидно: – Кто-нибудь стримил?
Над классом поднимается несколько рук.
– Тогда записывайте и не пропустите ни одного слова, – торжественно заявляет он. – Сейчас Анастасия Макарова решила уравнение весьма интересным способом. Ставлю «пять» и автомат за коллоквиум. Так всем и передайте. Учиться надо и головой думать.
На негнущихся ногах бреду к парте. И словно выстрел получаю насмешливую реплику в спину.
– Теперь мне понятно, почему тебя в МГУ с охраной доставили!
14. Рулон обоев
Александр
О чем я думал, когда, схватив девчонку за руку, потащил за собой? Уж точно не о том, чтобы она успела на занятия. Улыбаюсь, вспоминая, как Настя дернулась от неожиданности. Но руку из моей не вырвала. Спокойно шла рядом, как и подобает хорошей девочке, которую так и хочется защитить. Обнять и никуда от себя не отпускать.
Проняла, зараза, до самых печенок! И не отпускает. Даже думать не могу ни о ком другом.
Сколько их побывало в моих руках и в моей постели? Нежных утонченных цыпочек и роковых красоток. Но ни разу в жизни не чувствовал, как крышу сносит только лишь от одного прикосновения, как тяжелеет в паху только от одной застенчивой улыбки.
Вернувшись в тачку, вдыхаю слабый аромат, оставшийся на пальцах. Настин запах. Какие-то наивные духи с жимолостью. Или так пахнет она сама?
Медленно веду пальцем под носом. И улыбаюсь как дурак.
«Интересно, пусси у нее такая же сладкая?» – приходит в голову шальной вопрос. А неуемная фантазия уже подгоняет картинки.
Стопэ!
Выдыхаю раздраженно и никак не могу понять, чем меня так проняла эта девчонка? Почему именно она? Запретный плод? Любую только позови, прибежит. А эту нельзя. Вот и хочется.
Лучше держаться подальше от Насти Макаровой. Иначе сплошная пытка. Видеть и точно знать – нельзя. Не твое!
Настроение сразу портится. Тянусь к ноуту, лежащему на том самом месте, где еще несколько минут назад сидела Настя.
«Я готов целовать песок, по которому ты ходила», – приходят на ум слова давно забытой песенки.
И если по чесноку… я действительно готов. Даже восставший член тому подтверждение.
Нужно не думать о ней. Попытаться отвлечься работой. Усилием воли открываю ноут.
Просматриваю отчеты сотрудников, собранные в единой корпоративной оболочке СРМ. Даю по башке каждому, кто облажался. Еще и премии лишу… Бакланы, блин! Сказано, предоставлять отчеты до восьми утра понедельника. Но некоторые решили схитрить. Восемь тридцать. Отчеты созданы, но внутри торчат пустые листы. Плавали – знаем. Потом зайдут, отредактируют и будут меня уверять, что отправили все вовремя.
– На девять назначь планерку, – хрипло велю Юле, своему секретарю.
Она, конечно, Юлия Анатольевна. И по возрасту годится мне в матери, но у нас так сложилось общение. Я зову ее по имени. Она меня по имени-отчеству, но на «ты». Смешно. Особенно когда ругается.
– Хорошо, – рапортует она деловито и замечает осторожно: – У нас все в порядке?
– Нет, – рявкаю недовольно. – Вызови Комарова и Буценко, – называю главных айтишников.
– Розги вымочить? – спрашивает, усмехаясь.
– Юля, – рявкаю, не сдержавшись. И откинув айфон в сторону, отворачиваюсь к окну.
И снова думаю о Насте. По-хорошему, ее надо отселить. Пусть валит в общежитие или на квартиру. Куда угодно, лишь бы подальше от меня. Только сутки прошли, а я уже невменяемый.
Сжимаю кулак, точно зная, что эта идея не осуществима. Во-первых, вслед за Настей соберет свои шмотки Катя. А мне нужно ее контролировать. Во-вторых, я обещал Рите…
Хотя кому я вру?
Причина в другом. Я не могу отпустить от себя Настю. Мне нужно видеть ее. Дышать с ней одним воздухом. Болтать о пустяках. И точно знать, что она есть в моей жизни.
«Только руками не трогать!» – запрещаю самому себе. Вон, ладошку пять минут подержал – и на целый день стояк обеспечен.
Стиснув зубы, сжимаю кулак. Штырит меня не по-детски.
На кого злиться? Хороший вопрос. Только на себя. На свои долбанные инстинкты. Почему меня так не тянуло никогда ни к одной женщине? Даже с Риткой, моей первой, все было проще. А тут… Как пацан, честное слово!
И Настя, девочка моя сладкая, она даже не понимает происходящего. Не навязывается, глазки не строит. Ведет себя достойно и просто. Очень уважительно относится, как к отцу подруги.
А я…
Я ее уже мысленно принес в спальню. Разложил на кровати и припал губами к маленькой сладкой пуське…
Стоит только представить, как в груди распаляется огненный шар. Спускается ниже, мешая думать. Даже в глазах темнеет от страсти.
