Она открыла рот, чтобы возразить ему, но потом вспомнила, что должна была стать ближе к нему.
— Хорошо, но я сама за себя заплачу, — сказала она, передавая Долорес пятидолларовую купюру и направляясь к столику у камина. Она села на стул спиной к стойке, но это не помешало ей услышать ответ Джоша.
— Положите пятерку в банку для чаевых. Я заплачу.
Она проглотила свою досаду.
Она понятия не имела, почему он вызывал в ней язвительность. Обычно она не была такой.
— Я думаю, ты меня помнишь, — Джош поставил перед ней кофе и выдвинул стул напротив нее. Он сел, вытянув свои длинные ноги так, что его икры почти касались ее.
— Что?
— Ты определенно помнишь меня. Но я пытаюсь понять, почему ты продолжаешь делать вид, что не помнишь.
Он что-то держал в правой руке. И перевернул это на ладони.
— Что это? — спросила она, указывая на него, благодарная за то, что больше не нужно говорить о своей отрывочной памяти.
Он сунул руку в карман.
— Ничего.
Да, он определенно усугублял ситуацию.
— Если ничего, тогда покажи мне, — сказала Холли.
Он улыбнулся.
— Нет.
— Тогда я тебя не помню. Совсем.
Он улыбался, будто ему было приятно.
— Ты все еще любишь бабочек?
Она сделала глоток кофе.
— Почему ты спрашиваешь?
— Я все еще иногда думаю о твоих трусиках с бабочками. Жалею, что выбросил их в мусор. Я должен был сохранить их.
По ее телу пробежал жар, и это не имело никакого отношения к огню.
— Зачем тебе хранить мои трусики? Это ненормально.
Его глаза встретились с ее.
— Потому что они бы остались на память. О лучшей ночи в твоей жизни.
— Моей жизни? — ее брови приподнялись. — Мы говорим о той ночи, которую я не помню?
— Ты помнишь, — он звучал так уверенно.
— С чего бы мне помнить? Это должно быть было довольно банально, раз это полностью стерлось из моей памяти.
Он наклонился, его голос был сладким и низким.
— Потому что я заставил тебя кончить три раза. И ты умоляла о большем.
Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но потом снова закрыла его. Сделав глоток кофе, Холли решилась:
— Может, я притворялась?
— Нет.
— Думаешь, ты можешь определить, когда женщина притворяется? — спросила она его.
Он передвинул ноги, его икры прижались к ее.
— Ты сейчас как героиня фильма «Когда Гарри встретил Салли» сымитируешь оргазм в прямо в кафе? Потому что, должен тебе сказать, я был бы не против.
Она внимательно посмотрела на него.
— Не думаю, что сейчас ты сможешь вызвать даже имитацию оргазма.
— Я ранен, — он коснулся ладонями своей груди.
Ему это нравилось. И, как ни странно, ей тоже. Было приятно столкнуться с кем-то, кто точно знал, как дать отпор. И если сейчас он был мишенью всего ее разочарования? Что ж, он заслужил это.
И у нее было чувство, что он сможет это выдержать.
— Почему ты так настаиваешь на том, что я помню ту ночь? — она провела пальцем по ободку своей кофейной чашки. — Ты тоскуешь по мне уже семь или восемь лет?
— Восемь. И да, каждую ночь я плачу в подушку и посылаю мольбу звездам, чтобы ты, наконец, разыскала меня, — он сфокусировал свой взгляд на ней. — Последние восемь лет я ни о чем не думал, кроме тебя, каждый миг, каждого дня, — сарказм пронизывал его голос. Она подавила смех.
— И теперь ты собираешься разрушить мой город, потому что это единственный способ выкинуть меня из головы?
Он усмехнулся.
— Ты как будто читаешь мои мысли. Я собираюсь принести это место в жертву богам. Уничтожить его вместе с моими воспоминаниями о тебе. Только так я смогу выжить. Но ты ошибаешься в одном. Это не твой город, а мой.
— Томаты и помидоры — одно и тоже, — она склонила голову набок, делая глоток дымящегося кофе. — Ты ведь понимаешь, что я собираюсь сражаться с тобой?
— Был уверен, что будешь. Но это бесполезно. Я всегда побеждаю.
— Не всегда. Меня ты не победил.
— Кто сказал?
Она тяжело сглотнула.
— Я говорю.
Он сложил руки на груди.
— Ты помнишь меня. Ты знаешь, что помнишь, — его голос был мягким. — Я собираюсь заставить тебя признать это.
— Я солгу и скажу, что помню, если ты вернешь мне мой город, — она подняла бровь.
— Этого не случится. Я же сказал тебе, что я всегда побеждаю.
— Ты не выиграешь мои воспоминания, — Холли медленно вдохнула. Она чувствовала теплое давление его икр на свои.
На мгновение в ее мыслях пронеслась та ночь. Его теплые губы на ее губах, тяжесть его тела, когда они сплелись вместе — на нем было нижнее белье, потому что так было лучше. Тепло его кожи, когда он прикасался к ней снова и снова, с дразнящим давлением, которое доводило ее до предела.
— Ты думаешь об этом сейчас? Потому что я да.
— Я думаю о том, как ты будешь злиться, когда потеряешь все, что у тебя есть, — она улыбнулась ему. — И как я буду наслаждаться этим. Возможно, даже сделаю фотографию твоего лица и поставлю ее в рамку.
— Буду рад позировать в любое время. Полагаю, ты поставишь ее рядом со своей кроватью.
— У меня и так достаточно кошмаров, — она допила остатки кофе. — Но спасибо за предложение.
Его глаза опустились к ее губам.
— Тебе снятся кошмары?
Она наклонилась вперед, ее голос понизился.
— Да, снятся, — он тоже наклонился, как будто пытаясь услышать ее. — У меня в голове постоянно возникают образы, как какой-то незнакомый парень крадет мои трусики и забирается ко мне в постель. Это смущает, — она поставила чашку и встала, натягивая пальто, а затем шапку на свои растрепавшиеся волосы. — До свидания, мистер Гербер. Счастливого пути домой. Не разбей свою машину или что-нибудь в этом роде.
Он начал смеяться.
— Ты определенно помнишь.
— Жаль, что ты никогда не узнаешь наверняка. Когда ты вообще уезжаешь из города?
— Позднее, сегодня вечером, — он сделал паузу. — Возможно.
Она надела перчатки.
— Ну, это было бы замечательно, — она повернулась на каблуках и помахала Долорес на прощание, прежде чем еще раз взглянуть на него через плечо.
Его глаза были устремлены на нее, на его губах все еще играла глупая ухмылка.
Потянувшись к двери, она резко вдохнула, радуясь ледяному воздуху, холодившему ее кожу.
Он уезжал сегодня. Это было хорошо. Когда она говорила Эверли, что без проблем сблизится с ним, то чувствовала себя в опасности.
Не из-за Джоша. А из-за себя самой. Она наслаждалась этим больше, чем следовало. И никто лучше нее не знал, что все закончится слезами.
Глава 8
— Что значит, один из нас должен остаться здесь? — глаза Кевина расширились. — Я не могу остаться. Иначе пропущу рождественский концерт моего сына. Жена убьет меня.
— Знаю, — Джош кивнул. — Вам определенно нужно ехать домой. Вы не можете это пропустить.
— И мне нужно, чтобы Элизабет заменила меня на встрече. Завтра на весь день. Я не смогу найти и проинструктировать кого-то еще за такое короткое время.
Джош положил свою руку на плечо Кевина. Тот выглядел так, словно собирался устроить истерику.
— Все в порядке. Я останусь. Вы двое можете уезжать.
Кевин моргнул.
— Вы останетесь?
— Это то, что я сказал.
— Но… — Кевин нахмурился, образовав густую монобровь над своими не верящими глазами.
— Зачем Вам оставаться здесь? У Вас есть империя, которой нужно управлять.
— Потому что я не верю, что семья Винтер будет хорошо вести себя, пока нас нет. А эта сделка слишком важна, чтобы они сейчас испортили ее. И в любом случае, я все еще могу управлять бизнесом отсюда. Изобрели такую штуку, как интернет. Я все еще могу участвовать в совещаниях и отправлять электронные письма из гостиной.
— Но Вы ненавидите Zoom. Вот почему мы не разрешаем людям работать дома.
— Я также ненавижу терять миллионы на сделках, которые можно легко спасти, — Джош пожал плечами. — Это всего на несколько дней. Может быть, неделя или две, не больше. Я справлюсь с этим.
