— А? — Дурацкое воображение. — Прости. Не мог бы ты повторить последнюю фразу еще раз?
Его губы сжимаются, и он делает глубокий вдох через нос. Чего бы я только ни отдала, чтобы у него забилась ноздря…
— Я сказал, что твоя игра ранее могла одурачить моего дедушку, но не меня.
— О чем ты? Какая игра?
— Я видел твою истинную форму. Запомни это.
Я отвожу голову назад и смотрю на него так, словно он, вконец, свихнулся. Уверена, в такой позе у меня три подбородка, но мне плевать.
— Мою истинную форму? Кто, черт возьми, так говорит? Что это вообще значит?
— Ты разгуливаешь по моему дому в моем чертовом полотенце, открываешь мою чертову дверь, очаровываешь моего дедушку, заставляя его поверить, что ты какая-то святая. — При каждом слове «мой» он тычет себя в грудь. Я смотрю на появляющееся красное пятно. У него там точно будет синяк.
Должно быть, я сказала это вслух. Потому что он смеется. Без всякого оттенка веселья. Не думаете, что такое возможно? Вы ошибаетесь. Такой смех, похожий на лай, издают люди, когда видят нечто невероятное, и они не находят слов. Конечно, Джейку всегда есть, что сказать.
— Ты пи*дец как невероятна.
— Эм, нет. Что невероятно, так это то, что мудачество действительно передается по наследству. Ты должен гордиться. Вы с дедушкой доказали теорию. Хочу сказать, даже будь я наемным эскортом, он не должен был вести себя как засранец из-за этого. Я рада, что мисс Симс здесь не было, чтобы выслушивать все те ужасные вещи, что он говорил о необходимости платы за достоинство.
— Все сказала?
— Нет. Не все. В любом случае, зачем тебе нужно кого-то нанимать? Ты такой… богатый. И горячий. Ты мог бы заполучить любую женщину в Чикаго.
— Я отвечу, Джейк. — Кэм наклоняется вперед, упираясь локтями в колени. — Видишь ли, Пенелопа, такие важные люди, как Джейк, не встречаются. У них даже нет подруг женского пола. Черт, да у него почти нет друзей-мужчин. Он весь в работе и никаких развлечений. Вот почему ему удобно и необходимо воспользоваться эксклюзивной, очень сдержанной частной эскорт-службой, когда ему нужна… спутница. Например, для праздничных мероприятий. Балов, праздничных и благотворительных вечеринок… — он смотрит на Джейка и ухмыляется. — Церемонии проводов дедушки на пенсию.
Но Джейк смотрит на меня. Будто предвидит мою реакцию. Я стараюсь оставаться равнодушной, но внутри у меня все летит кувырком.
— Значит, он нанял мисс Симс, чтобы она присутствовала на вечеринке по случаю отставки его дедушки?
— Да. Хотя имя мисс Симс мы даем всем девушкам. Оно звучит немного лучше, чем эскорт. Или… шлюха.
— Я все равно не понимаю, почему он не попросит пойти с ним друга или коллегу?
— «Он» сидит прямо здесь, — вмешивается Джейк, и, черт возьми, я не хочу этого, но поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. И когда вижу его красивое, точеное лицо, не могу удержаться от вопросов. Знаю, что не должна спрашивать. Знаю, что это его разозлит. Но это важно. Мне нужно это выяснить.
— Ты пользуешься услугами эскорта, потому что они вынуждены подписывать соглашение о неразглашении? — Его брови в замешательстве сходятся вместе, но он не просит пояснения. Ему и не нужно. — Это потому, что у тебя есть тайный сексуальный фетиш, о котором ты не хочешь, чтобы люди знали? Я понимаю, как важна осмотрительность для человека твоего… статуса.
Он напрягается. Надо его успокоить.
— Я не осуждаю. — Я клянусь, крестя сердце. — Это исключительно ради исследований. Обещаю.
— Исследований?
— Да. Ну, помнишь… для моей книги.
Он медленно кивает, будто только что вспомнил, что я опубликованный автор с четырьмя тысячами подписчиков и восемьюдесятью тремя отзывами на Goodreads. Средняя оценка — четыре звезды, большое всем спасибо.
— Твоя последняя попытка прошла не слишком хорошо. Так вот почему ты хочешь втянуть меня в это? Надеешься, что люди действительно купятся на это?
Я игнорирую его выпад.
— Не хочу я никуда тебя втягивать. Просто мне интересен кто-то вроде тебя.
— Кто-то вроде меня?
— Так я и сказала.
— Ты, вообще, знаешь, кто я?
— Конечно, — вру я.
— Просвети меня.
Зараза.
— Ну, я имею в виду, что знаю твой типаж.
— Мой типаж?
Я пожимаю плечами.
— Богатый. Одинокий. Трудоголик. Воспринимаешь жизнь слишком серьезно. Любишь все держать под контролем. Амбициозный. Втайне великодушный. — Я делаю вдох. — Деятельный. Независимый. Верный. Питаешь слабость к своей маме. Проблемы с отцом. И ты потратил свою жизнь, пытаясь выбраться из тени своего дедушки.
— Я никому не подчиняюсь.
— Но у тебя нет уважения твоего дедушки.
— Я пользуюсь его уважением.
Наклоняю голову и, прищурившись, изучаю его.
— Неужели?
Он улыбается, но улыбка не касается глаз. Или этой вены на лбу, которая вот-вот выскочит.
— Я тоже тебя знаю, Пенелопа Харт.
Думала, что растаю, услышав, как он произносит мое имя. Но все, что я чувствую, — это комок нервов в горле, который угрожает меня задушить. Я выпалила свои мысли о его личной жизни, не задумываясь о том, что они заставят его чувствовать. И теперь он собирался сделать то же самое со мной.
Справедливо.
Подавляю тревожность и одариваю его улыбкой.
— Что ты знаешь обо мне? Кроме того, что сказал твой дедушка. — Я прикладываю палец к подбородку. — Повтори, что он там сказал? Не могу вспомнить. Знаю, что он не упомянул «неотразимая», но это и так довольно очевидно…
— Я помню в точности, что он сказал, — говорит он холодно.
— Просвети меня, — бросаю ему его же слова и ухмыляюсь.
— Он сказал, что ты очаровательная.
— Я очаровательная…
— Вежливая.
— Это тоже я…
— Настоящая.
— «Фальшивка» даже не входит в мой лексикон.
— И моя любимая часть.
Его взгляд скользит по мне. Не медленно. Не горячо. А быстро. Резко. Он собирается сказать что-то, что заденет мои чувства. Я готовлюсь к этому.
— Он считает, что ты действительно могла бы сойти за леди.
— Джейк… — предостерегает Кэм, но Джейк его игнорирует.
— А леди в дедушкином понимании — это женщина с классом, которого у тебя определенно нет. Это красивая женщина… и я проявлю великодушие и оценю тебя на шестерку. Это женщина, которая добилась успеха.
— Я добилась успеха! — огрызаюсь в свою защиту. — Я достигла того, о чем миллионы людей только мечтают.
— Поджог мешка с собачьим дерьмом не считается, милая.
Я прикусываю щеку изнутри, чтобы не закричать на него. Или поцеловать, потому что он назвал меня милой. Даже если это было сделано в негодующей форме. Но это просто говорят во мне обезумевшие гормоны. Правда в том, что предыдущее покушение на мою писательскую карьеру, а теперь и его вопиющее пренебрежение к ней, задевают мои чувства.
Вернемся в мой родной городок. Там я пользуюсь дурной славой эксцентричной, озорной дочери одинокой, печальной леди, которая создает произведения искусства из дерева и печет лучший лимонный пирог в шести графствах. Когда меня короновали королевой на Арбузном фестивале в выпускном классе средней школы, люди поздравляли меня и маму несколько месяцев. Они решили, что это станет моим величайшим достижением. Конечно, что еще могла предложить миру такая девушка, как я, после того, как была рождена вне брака, брошена донором спермы еще в утробе матери и воспитана как язычница одинокой женщиной, которая отвергала ухаживания доступных — и некоторых недоступных — мужчин в городе?
Я знала, что каждую субботу седовласые леди обсуждали мою маму в салоне красоты. Видела ее имя в молитвенном списке в церкви воскресным утром. Я слышала, больше раз, чем могла сосчитать, как они «жалели ее сердечко» из-за неприятности с внебрачным ребенком. Когда я входила в помещение, они закатывали глаза, но когда мама из него выходила, ей в спину каждый раз летели убийственные взгляды.
После окончания школы я поступила в местный колледж. Я превзошла ожидания своего маленького городка, хотя и не пыталась этого сделать, и поскольку они не могли сказать обо мне ничего плохого, сплетни утихли. Отсрочка длилась до события, которое навсегда останется известным как Грандиозное Расставание, произошедшее на последнем семестре второго года обучения в колледже.
