— Без разницы. Важно то, что Пенни Лейн была помолвлена с Людвигом Ванденбергом. Они договорились со священником. Пенни уже выбрала себе свадебное платье. Они даже купили билеты на самолет, чтобы бабушка Лейн смогла прилететь на церемонию из Луизианы. Затем Пенни уехала на учебный семестр в Лондон. К тому времени, когда она вернулась, Людвиг не только изменил ей, но и женился на прелюбодейке. И знаешь, на ком он женился, Мавс?
Мне плевать, на ком женился этот Людвиг, но придется играть в игру Мэри-Лу, потому что, если не сделаю этого, подруга будет сидеть молча до тех пор, пока я не сдамся и не спрошу.
— И на ком же?
— На сестре Пенни, конечно.
Я поворачиваю голову в ее сторону.
— Ты все выдумала.
— Неа, — невозмутимо отвечает она. — Ларри знаком с братом нынешней подружки Пенни.
Неведомая сила поднимает мои брови вверх.
— Подружки? Разве не ты только что сказала, что она была помолвлена с парнем?
— Вот именно! — Мэри-Лу шлепает своим «и» так громко, что у меня болят барабанные перепонки. — Когда жизнь предлагает тебе лимоны, ты не делаешь из них лимонад. Это для слабаков. Нет. Ты морщишься, но высасываешь лимоны досуха, а затем бросаешь использованные корки обратно в лицо жизни с гигантским «иди нахрен» и выразительным жестом в придачу.
Я фыркаю, прежде чем понимаю, что подруга говорит серьезно. Это отрезвляет меня, и я, признаюсь.
— Думаю, что уже сделала это.
— Нет. Тебе кажется, что брак с Кэлом оказался средним пальцем для Киллиана, но ты ошибаешься. У тебя была возможность выйти замуж за кого угодно, однако ты выбрала Кэла. И вышла за него замуж, потому что любишь его, Маверик. Если ты пристально вглядишься в то, что у тебя на сердце, то увидишь боль и предательство, но под этим слоем скрывается настоящая любовь. Тебе просто нужно отыскать ее. И на этот раз подарить правильному человеку. Тому, кто достоин тебя. И это не старший сын Шепард. Он никогда им не был.
У меня слезятся глаза. Мэри-Лу тянет меня на себя до тех пор, пока моя голова не падает ей на плечо. В детстве мы иногда сидели так на детской площадке, прижимаясь спиной к кирпичной стене. Другие девчонки уже рыдали бы горючими слезами, но мы с Мэри-Лу… даже тогда были сделаны из другого теста. И вместо слез строили планы о том, как будем завоевывать мир, когда вырастем. Или о том, как запретили бы платья, жевательную резинку и любую другую обувь, кроме теннисных туфель. Мы бы сожгли каждую пару колготок. А еще продлили бы большую перемену на два часа и исключили обществознание из школьных предметов, потому что обществознание — пустая трата времени. Вместо этого обязательным предметом стало бы выживание в естественной среде. Каждый должен знать, как продеть леску в рыболовный крючок и зарядить ружье.
Когда моя подруга начинает говорить, вибрация ее голоса проходит через меня вместе со словами.
— В какой-то степени ты всегда будешь грустить из-за Киллиана, и это нормально. Но такая печаль подобна медленно растущим метастазам. Довольно скоро они поглотят тебя целиком, вытеснив все хорошее. Не позволяй Киллиану Шепарду погубить свою душу. Он того не стоит.
Немного помолчав, мне приходится признаться ей.
— Я знаю, — потому что знаю на самом деле. Все, что говорит Мэри-Лу, соответствует действительности. Продолжать любить Киллиана — все равно, что съесть целую пинту мороженого за один присест. Ты прекрасно знаешь, почему должна убрать эту дрянь обратно в холодильник сразу после первой ложки, но не можешь остановиться и продолжаешь есть холодный десерт, потому что он ужасно вкусный. Затем смотришь в пустую банку и ненавидишь себя еще больше, желая повернуть время вспять и вовремя отказаться. Именно так я себя и чувствую. Ненавижу себя за то, что все еще люблю его, но перестать почему-то не могу.
— Э-э… Здесь есть кто-нибудь? — зовет бестелесный голос. Мы с Мэри-Лу поворачиваемся друг к другу, и она одаривает меня слабой улыбкой, вытирая мои слезы большими пальцами рук, прежде чем мы обе одновременно вскакиваем.
— Да. Тебе что-то нужно, Кэрол? — спрашиваю я, радуясь тому, что мой голос не дрожит.
Взгляд Кэрол мечется между нами, прежде чем она объявляет:
— Там к тебе кто-то пришел, Маверик. Сказать, что ты занята? — меньше всего мне хочется натягивать на лицо улыбку и делать вид, будто мне не все равно, но бизнес есть бизнес. Я не могу позволить личным проблемам разрушить все, ради чего надрывала свой зад.
— Нет. Сейчас подойду.
— Я закончу сама, — говорит Мэри-Лу, когда я встаю с места.
— Спасибо.
Однако, пройдя через двери, застываю на полпути, когда улавливаю знакомый силуэт Киллиана Шепарда, методично барабанящего пальцами по столешнице в ожидании. Мужчина выглядит уставшим, с мешками под глазами и двухдневной щетиной. Но в то же время он невероятно привлекателен. Киллиан настолько великолепен, что у меня перехватывает дыхание — за одно лишая кислорода клетки моего мозга — всякий раз, когда я смотрю на этого потрясающего мужчину.
У меня крутит живот, пока мы безмолвно разглядываем друг друга. Прошло две недели с того вечера в «Красном Петухе». И до этого момента от Киллиана не было никаких вестей. Что казалось одновременно и благословением, и проклятием.
Вспоминая, где мы находимся, я оглядываюсь и понимаю, что он один, без жены на хвосте.
— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я резко, ожидая, когда за мной закроется дверь.
Сегодня понедельник, почти полдень. Толпа поредела, так как завтрак уже закончился, но для обеда еще слишком рано, поэтому я прекрасно понимаю, что все взгляды в помещении нацелены на меня. Включая Кэрол. Смотрю на нее и поджимаю губы, давая понять, что девушка совершила серьезную ошибку. Ей следовало сказать мне, что посетитель оказался моим шурином.
Да… шурином. Запомни уже.
Шурин.
Ш. У. Р. И. Н.
Он просто шурин.
Ага… Которого ты уже попробовала со всех сторон.
Блядь.
Киллиан мешкает, и я снова задаю тот же вопрос:
— Что тебе нужно? С Джилли все в порядке? — последний вопрос звучит настолько естественно, что мне могли бы вручить «Оскар». А Киллиан, наконец-то, прерывает молчание. Хотелось бы спрятать самодовольную улыбку, которая кривит мои губы, но на данный момент гравитация в проигрыше.
— С ней все нормально.
— Приятно слышать, — вот так. И Кэтрин Хепберн не сыграла бы лучше. Представляю, как мои пальцы сжимают увесистую статуэтку. — Так чем я могу тебе помочь?
На секунду Киллиан выглядит ошарашенным моей отчужденностью. Но затем быстро приходит в себя.
— Я… э-э… хотел бы обсудить заказ.
Лжец.
Киллиан лишь трижды ступал ногой в «Cygne Noir Patisserie». Первый раз, когда мы разрезали ленту в день открытия. Другой, сразу после того, как мы с Кэлом объявили о помолвке. Можете представить себе, что там происходило. И вот сейчас…
Мужчина здесь по какой-то причине, но, как обычно, думает лишь о себе.
Гнев начинает затмевать мой взгляд. Да как он смеет появляться здесь, придумывая дурацкие отговорки. Даже если они у него имеются. Вообще-то Киллиан — директор по продажам в ДеСото Констракшн. И у него есть целых два помощника.
— Окей, — подыгрываю я. — Дай, только возьму блокнот, — в кармане моего фартука уже лежит один, но я поворачиваюсь к мужчине спиной, в основном для того, чтобы обрести самообладание. В моих движениях явно читается раздражение, пока я открываю ящик и достаю оттуда блокнот и ручку. Когда поворачиваюсь обратно, то не смотрю на Киллиана, а сразу же направляюсь к столику в углу, у окна. Мне нужно, чтобы этот фальшивый заказ оказался на виду у как можно большего количества людей.
— Может быть, есть место, где мы могли бы поговорить более… приватно? — тихо спрашивает Киллиан, опускаясь в кресло напротив меня. Окидывая взглядом стол с тремя старушками, которые проявляют к нам живой интерес, он бросает им сногсшибательную улыбку, прежде чем снова посмотреть на меня. Я закатываю глаза, когда слышу их восторженные вздохи. Предательницы.
