Правила бунта - Калли Харт

— Извиниться? — Извинения от Рэна — чуждое понятие. Я не могу осмыслить это. — Скажи Элоди, что я подожду, когда она освободится.

— Тебе придется долго подождать. Она вернулась в Тель-Авив, чтобы собрать оставшиеся вещи. Вернется только через неделю.

— Не волнуйся, Кэрри. Я отвезу тебя в школу, когда закончится моя смена. — Синди хмуро смотрит на Рэна, снова открывая багажник, но Рэн сардонически улыбаясь ей, снова захлопывая его.

— Да ладно тебе, Мендоса. Неужели тебя даже немного не заинтриговало то, что я хочу сказать?

Я скрещиваю руки на груди.

— В этом всегда твоя проблема, да? Ты всегда придавал слишком большое значение тому, что хочешь сказать.

Он кивает, оглядываясь через плечо, щурясь вдаль.

— Это правда. И я сожалею об этом.

Я теряю дар речи.

Мой рот открывается, но ничего не выходит.

Рэн нервно смеется, потирая затылок.

— Да ладно тебе. Я серьезно. Я хочу все исправить, Карина. Пожалуйста... просто садись в машину.

Я творческий человек. Мое воображение не имеет себе равных. Однако я никогда не смогла бы вызвать это в воображении. Рэн Джейкоби. Раскаивающийся. Скромный. Умоляющий.

— Думаю, тебе лучше уйти, — говорит Синди.

— Подожди. — Боже, я еще пожалею об этом. — У меня есть свидетель, — огрызаюсь я на него. — Синди, если я не напишу тебе и не дам знать, что со мной все в порядке, через полчаса…

Рэн закатывает глаза.

— Господи Иисусе, а я-то думал, что Мерси королева драмы. Я ничего тебе не сделаю, Мендоса. — Он обходит машину с другой стороны и открывает для меня дверцу пассажирского сиденья.

— Ты уверена? Я действительно не против подвезти тебя позже, — говорит Синди.

Я закатываю глаза, осторожно сажусь в «Файрберд», морщась от боли, которая пронзает мой живот, и откидываюсь на спинку сиденья.

— Все в порядке. Во всяком случае, я могу убить его к тому времени, когда мы доберемся до академии.

Рэн махает кулаками, борясь с воздухом.

— Вот это другое дело.

Этот ублюдок не отвозит меня в академию. Он останавливается на полпути по длинной извилистой дороге в гору и сворачивает налево, подъезжая к Бунт-Хаусу. Он стонет, когда я достаю телефон и начинаю постукивать по экрану.

— Что ты делаешь, Мендоса?

— Набираю 911.

Он ругается себе под нос, выхватывая у меня телефон и блокируя экран.

— Ради всего святого, остынь, черт возьми! Разве тот факт, что я нес тебя через густой лес, почти истекая кровью, не дает мне никаких гребаных очков поблажки? Я просто хочу поговорить.

Хорошо, что он поднял эту тему. Я благодарна ему за то, что он нес меня так далеко, когда сам был серьезно ранен. Без тени сомнения, уверена, что была бы мертва, если бы Рэн этого не сделал. Я все еще пытаюсь понять, как переварить тот факт, что обязана своей жизнью не одному, а двум парням из Бунт-Хауса. Но это не значит, что он может так мной манипулировать.

— Чушь собачья. Ты обманом заставил меня приехать сюда, чтобы у меня не было выбора, кроме как встретиться с ним.

Рэн точно знает, о ком именно я говорю. Он смотрит мне в глаза, подняв руку, как будто собирается поклясться.

— Его здесь нет, Мендоса. Пакса тоже нет. Только я. Клянусь своей жизнью.

Я фыркаю.

— Тебе повезет больше, если ты поклянешься в чем-то, что действительно имеет для меня значение.

—Тогда Элоди, — говорит он. Его лицо очень серьезно.

Я могу ненавидеть этого парня, но думаю, что он по-настоящему заботится об Элоди. Даже любит ее. Не думаю, что он когда-нибудь поклялся бы в чем-то ее жизнью и солгал.

У меня нет другого выбора, кроме как доверять ему.

Он помогает мне войти в дом и устраивает на диване в гостиной, а затем идет на кухню, чтобы приготовить мне чашку чая. Тем временем я стараюсь не вздрагивать от воспоминаний обо всем, что здесь произошло.

Рэн возвращается, осторожно неся слишком полную чашку молочной жидкости, которую он ставит на кофейный столик передо мной.

— Я сделал по-английски, — неловко говорит он. — Я подумал... не знаю. Это было глупо. Я могу сделать свежий, если ты…

— Господи, сядь и скажи, что хочешь сказать, Рэн. Ты начинаешь выводить меня из себя. — Эта странная, нервная версия Джейкоби совершенно нова для меня, и я не знаю, как, черт возьми, с ним справиться.

Рэн падает в кресло рядом с диваном.

— Ладно. Прости.

Я хмуро смотрю на него.

— За что?

— Ты не собираешься облегчить мне задачу, да?

— А ты бы стал?

Парень закрывает глаза и делает долгий, усталый вдох.

— Справедливое замечание. Хорошо. Я хотел извиниться за то, что не рассказал копам о Фитце. И за то, что дермово вел себя с Марой. И, — он снова тяжело вздыхает, — хочу извиниться за то, что усложнил вам с Дэшем жизнь. Я был так поглощен своим собственным дерьмом, что понятия не имел, что с ним происходит. Я был потерян в течение прошлого года. Этому нет никаких оправданий — я был дерьмовым другом.

Вау. Год назад Рэн Джейкоби никогда бы не сел и не сказал мне этого. Он бы предпочел отрезать себе язык. Странно видеть его таким открытым и честным, искренне пытающимся загладить свою вину.

— Зачем все это, Рэн? Ты пытаешься привлечь меня на свою сторону, чтобы я не создавала проблем тебе и Элоди? Потому что если это так, то тебе не о чем беспокоиться. Мне неинтересно играть в странные игры и вставать между