Но мои глупые надежды мигом развеялись, когда отец резко отпустил задыхающегося кузена и подскочил ко мне, одаривая звонкой пощечиной. От силы его удара я полетел вниз, встречаясь с холодным бетонный полом, ошарашенно хватаясь рукой за пострадавшую щеку.
— Слушай меня сюда, щенок… — раздается его до омерзения тихий голос над моим ухом. — Если еще хоть одна душа узнает об этом месте — я не посмотрю на то, что ты наследник… Будешь гнить здесь вместе со своим чертовым кузеном! Это понятно?!
Последние слова он с яростью выкрикнул мне в лицо, и я вдруг осознал, что в легких закончился воздух, он будто высасывает из меня всю энергию своим присутствием. Тело мгновенно оцепенело от ужаса и страха, я был не в силах сделать лишнее движение и уж тем более встать с пола.
— Твоя мать еще молода, сын мой, родит мне таких наследников хоть десять штук… — сквозь зубы произнес он, насмехаясь над моим положением. — А, впрочем, твоя сестра неплохо справилась бы с обязанностями кронпринцессы и в последствии королевы.
— Какой же ты урод, — спустя какое-то время раздалась усмешка со стороны Адриана, все это время он восстанавливал дыхание, с жадностью глотая очередную порцию кислорода. — Зачем ты завел семью, если тебе даже на нее плевать? Ладно слуги, гвардейцы, да, черт возьми, ладно я, но сын?!
За свои слова парень тут же получил удар под дых от моего отца, сгибаясь пополам от боли.
— Закрой свой грязный рот, иначе задержишься здесь надолго, — прошипел он сквозь зубы, угрожающе наклоняясь к нему всем корпусом.
С того дня нас с Адрианом объединяла общая тайна, разглашать которую никто из нас не осмеливался. Ровно до этого момента. Именно поэтому я так отчаянно рвался помочь Лилибет с ее неуправляемым отчимом, ведь сам непосредственно столкнулся с насилием в семье.
Я не спорю, Адриан в чем-то прав, добиваясь пресловутой справедливости даже ради каких-то личных счетов, но то, какими методами он это делает — в корне неправильно. Насилие всегда порождает насилие, при любом раскладе.
И прямо сейчас я стою посреди кабинета отца, по обеим сторонам от меня стоят два громилы, контролирующие каждое мое движение, и понимаю, что Адриан прав в одном. Мой отец собственными руками воспитал такого же монстра, которым является сам, и я всей душой благодарен матери, которая оказала огромное влияние на мое воспитание…
Признаться честно, первое время я не мог свыкнуться с мыслью, что мой отец — тиран, чудовище, которого боится весь дворцовый персонал. Но по мере моего взросления при мне он позволял себе в открытую кидаться грязными ругательствами и угрозами на горничных, а вот лакеев и камердинеров отца их участь миновала — они в любой момент могли остаться без зуба, получить в глаз чашкой горячего чая или выйти от короля со сломанным носом. Но я продолжал верить в лучшее, ведь этот человек король нашей страны и тем более — мой отец. А дети, как правило, априори оправдывают любые злодеяния своих родителей, какими бы они ужасными не были.
А потом… я просто свыкся. Понял, и на своем горьком опыте осознал, что перечить ему и действовать против его воли — бесполезно. Удивительно, как на протяжении нескольких лет насилие может стать неотъемлемой частью жизни…
Но все его злодеяния будто стерлись из моей памяти в тот момент, когда я узнал страшную новость, которую боится услышать любой ребенок по отношению к своему родителю…
— Адриан, — мой голос звучит твердо и решительно. В этот момент кузен прекращает смеяться, с интересом направляя взгляд в мою сторону, — отец болен. Ему осталось буквально несколько месяцев.
Его лицо на долю секунды отражает вспышку неожиданного удивления, исчезающую ровно в тот момент, когда она зародилась. А я испытываю неимоверное облегчение от того, что наконец рассказал ту новость, которая гложет меня на протяжении нескольких месяцев.
Но его коварный взгляд, в сочетании с опасными искорками может означать только одно — сегодня аплодисменты услышит лишь выживший.
Глава 38
Несколько помедлив, горничная собирается с силами и решительно открывает дверь спальни, крепче удерживая в руках поднос с пустыми чашками и блюдце, которые с каждым ее шагом дрожат, едва соприкасаясь друг с другом. Некоторое время она удостоверяется, что все девушки мирно спят, сладко посапывая во сне. Издавая презрительную усмешку, она встает в самый центр спальни, делая глубокий вдох.
— Как давно я мечтала это сделать… — бубнит она под нос. — Доброе утро, сучки! — гневно кричит девушка, намеренно роняя поднос с пустым фарфоровым сервизом.
Посуда с грохотом летит вниз, разбиваясь об старинный паркет на мелкие осколки. Участницы резко пробуждаются и вскакивают с кроватей в одних ночных сорочках с застывшим ужасом на лице, недоуменно косясь то на горничную, то друг на друга.
— Что за?!.. — растерянно произносит Марта.
— Какого черта… — тут же проговаривает Тильда, щурясь в сторону горничной.
— Мия?! — ошарашенно восклицает Ника, подрываясь в сторону девушки, но тут же застывает как вкопанная, улавливая в руках горничной черный корпус сверкнувшего пистолета.
— Не так быстро, — твердо проговаривает Мия, размахивая оружием в сторону участниц, — руки, — девушки как по команде медленно поднимают руки перед собой, сгибая их в локтях. — Добро пожаловать, мадемуазель, вы чуть не проспали судный день.
Она проговаривает это с неестественно милой улыбкой на лице и будто в подтверждение ее слов за окнами раздаются первые гневные возгласы недовольной толпы, вперемешку с ревами моторов приближающихся скутеров.
Избранные молниеносно поворачивают головы в сторону окна, и с ужасом на лице осознают масштабы происходящего, обмениваясь испуганными взглядами.
— Что ты несешь? Какой судный день? — с недоверием произносит Ника, оглядывая горничную. — Сериалов насмотрелась?
Йоргенсен тут же бросает беглый взгляд на Амели и Марту, но ей хватает даже доли секунды, чтобы убедиться, что девушки находятся в полном шоке. Руки Марты бросает в мелкую дрожь, а ошарашенный взгляд Амели продолжает растерянно плясать от окна, до горничной и обратно, и кажется, будто вот-вот она разрыдается у всех на глазах.
— Что слышала, куколка, — с поддельно милой улыбкой отвечает Мия, с интересом оглядывая Нику с ног до головы. — Не надейся, твой Ричард тебе не поможет… и что он вообще нашел в тебе?
После надменной ухмылки горничной, девушка нервно сглатывает, готовая провалиться сквозь землю от смущения. Щеки мгновенно бросает в жар, и участницы некоторое время кидают в ее сторону недоуменные вопросительные взгляды, но девушка лишь крепко сжимает веки, на мгновение пропуская очередной вдох.
— Заткнись, — наконец сквозь зубы процеживает она, исподлобья глядя на горничную.
Пару секунд Мия изображает надменный смех, наслаждаясь эмоциями участницы.
— Расслабься, мне плевать с кем вы тут шашни крутите, — раздраженно проговаривает она, и, как ни в чем не бывало, принимает прежнее стальное выражение лица. — Если повезет, может вы еще и встретитесь, а если…
— Знаешь, мне всегда казалось, есть в тебе что-то такое… — неожиданно раздается насмешливый и на удивление спокойный голос Теодора позади. Горничная нервно озирается назад, осознавая, что не успела прикрыть за собой дверь. — Что-то такое, граничащее с предательством. И что я вижу?..
Юноша стоит возле двери, направляя изучающий взгляд в сторону Мии. Его голос спокоен, лицо лишено каких-либо эмоций, а руки спрятаны в карманы обыкновенных темных слаксов. Серая футболка, штаны и легкие кроссовки — все что он успел натянуть на себя, когда уловил первые отголоски шумихи среди младшего дворцового персонала.
При его появлении глаза Марты загораются ярким пламенем надежды.
— Иди куда шел, Тео, не до тебя сейчас, — с презрением бросает девушка, вновь направляя взгляд на своих жертв, находящихся под прицелом.
— Где Кристиан? — взволнованно спрашивает Амели, сглатывая слюну.
