Никто из них не помнил, сколько раз они предавались любви на своем жестком ложе, под проливным дождем. Исчерпав запасы керосина, лампа, в которой горел крошечный, как булавочная головка, огонек, мигнула и погасла.
Наконец Элизабет в изнеможении уснула, а Ли вернулся в реальный мир. Расставание с ней даже на минуту причиняло ему нестерпимую боль, но он сделал над собой усилие, добрел до терпеливой лошадки, достал из сумок флягу с керосином и часы: три часа утра. Темно потому, что все небо обложили тучи, но часа через два посветлеет. Не найдя Элизабет, Александр наверняка уже готов на рассвете мчаться в Кинросс, туда, где разлилась река. Уровень воды в Заводи стал заметно выше и продолжал подниматься – значит, пора уводить отсюда Элизабет. Но что им теперь делать? Ли не мог допустить одного: чтобы Александр застал их здесь сплетенными в объятиях.
Отстегнув от седла сумки, Ли перенес их поближе к камню, ощупью разыскал фляжку с коньяком и открыл пробку.
– Элизабет! Элизабет, любимая! Проснись!
Она зашевелилась и что-то пробормотала, не просыпаясь; понадобилось несколько секунд, чтобы уговорить ее сесть, но, едва отхлебнув коньяка, она вздрогнула и широко открыла глаза.
– Я люблю тебя, – сказала она, приложив ладони к его щекам. – И всегда любила.
Если бы Ли не прервал поцелуй, все повторилось бы снова. Холод пока не мучил их, но Ли понимал, что скоро обнаженная Элизабет промерзнет до костей.
– Оденься, – попросил он. – Надо вернуться домой, пока Александр не поднял на поиски весь город.
В предрассветной темноте лица Элизабет он не видел, но сразу почувствовал, как тревога и страх захлестнули ее при одном упоминании имени мужа. Она торопливо оделась, он закутал ее в одеяло и поверх набросил плащ, потом заправил лампу, чтобы освещать путь.
– А твои туфли?
– Я их потеряла.
Подсадив Элизабет в седло, он уселся у нее за спиной и крепко обнял ее. В пути продолжали разговор и невольно придерживали лошадь, резво устремившуюся к дому, к теплой сухой конюшне.
– Я люблю тебя, – сказал он, не желая начинать с других слов.
– И я тебя.
– Но все не так просто, милая Элизабет.
– Да. Есть Александр.
– Как ты хочешь поступить?
– Остаться с тобой, – просто ответила она. – Я просто не могу тебя отпустить. Ты мне слишком дорог.
– Значит, ты готова уехать со мной?
Но Элизабет уже вернулась к действительности из мира грез; Ли почувствовал, как она сжалась и вздохнула.
– Разве я могу, Ли? Александр меня не отпустит. А если бы даже отпустил, я не могу бросить Долли. Ведь она дочь Анны.
– Знаю. Тогда чего же ты хочешь?
– Быть с тобой. Тайно – пока мы не придумаем что-нибудь. Как я устала, Ли!
– Хорошо, будем хранить нашу тайну.
– Когда мы увидимся снова? – тревожно спросила она.
– Не раньше, чем кончится дождь, любимая. А если река разольется – только через неделю. Давай так и договоримся.
– Я столько не выдержу! Я умру!
– Нет, ты будешь жить – ради меня. Ровно через семь дней встречаемся у Заводи. Днем, хорошо?
– Да.
– Думаешь, нам удастся сохранить тайну?
– С тех пор как я вышла за Александра, у меня не осталось ничего, кроме тайн. Мне не привыкать.
– Засыпай.
– А если что-нибудь случится и ты не придешь?
– Ты обо всем узнаешь от Александра, ведь я работаю с ним. Спи, родная.
Подъезжая к дому в предрассветных сумерках, Ли еще издалека закричал, что нашел Элизабет. Крепко спящую беглянку он передал из рук в руки бледному, дрожащему Александру, и тот унес ее в дом, к Нелл. А когда вышел, готовый рассыпаться в благодарностях, то обнаружил, что Ли препоручил кобылу Саммерсу и уехал домой, к Руби.
– Странный он сегодня… – нахмурился Александр.
– Да нет, сэр Александр, что тут странного? – ответил Саммерс и логично добавил: – Парень промок и промерз до костей, а он покрепче вас будет. Ваша одежда ему не подойдет.
– Точно, Саммерс. Я и забыл.
Только спустя тридцать шесть часов Ли выслушал горячую благодарность Александра, который заехал в отель перед визитом к старому Брамфорду, своему поверенному.
– Элизабет не простудилась? – спросил Ли, решив, что в таких обстоятельствах тревога и вопрос вполне уместны.
– Представь себе, нет! Нелл совсем растерялась. Она приготовилась лечить мать от тысячи болезней – от пневмонии до воспаления мозга, но Элизабет проспала целые сутки и сегодня утром проснулась свеженькая, как маргаритка, и даже позавтракала с отменным аппетитом.
Зато сам Александр выглядел неважно: глаза покраснели, лицо осунулось. И хотя он держался с напускной бравадой, было видно, что он не в себе.
– А ты сам здоров? – спросил Ли.
– О Господи, ну конечно! Здоров как бык! Только перепугался от неожиданности. Не знаю, как тебя благодарить, сынок. – И он снова взглянул на золотые наручные часы. – Надо еще успеть отвезти Нелл к поезду. Беспокойная девчонка! Но теперь у меня есть ты, так что пусть занимается медициной, сколько душе угодно.
Ли ожидал услышать совсем другое, но втайне вздохнул с облегчением, узнав, что Нелл покидает Кинросс. Да, Нелл будет отличным врачом, но слишком уж она наблюдательна и недолюбливает его – впрочем, и свою мать тоже.
«Ненавижу! – мысленно выкрикнул Ли. – Ненавижу все эти увертки, уловки, хитрости! Хуже этого может быть только одно: жизнь без Элизабет. Даже матери я не могу рассказать, что произошло!»
Но насчет Руби он заблуждался. Едва Ли вошел в вестибюль отеля, оставляя мокрый след на коврах, она все поняла.
«Я потеряла сына. Отныне он принадлежит Элизабет. Но заговорить об этом с ним я не решусь. Ему ненавистна скрытность, но Элизабет он любит. Мечтать – одно дело, а получить то, о чем мечтал, – совсем другое. О, только бы он выжил! А мне остается лишь одно: молиться о нем да ставить свечки в церкви».
– Боже милостивый, миссис Коствен! – ахнул старый священник, отец Фланнери, который неизменно обращался с Руби как с замужней дамой. – Значит, вы и на мессу придете?
– Еще чего! – фыркнула Руби. – Зря надеешься, Тим Фланнери, старый ты пень! Хватит с меня и свечек!
«Она права», – думал священник, сжимая в кулаке полученную от Руби пачку купюр. Здесь хватит денег, чтобы на год вперед запастись лучшим ирландским виски.
* * *
Проснувшись, Элизабет очутилась в совершенно новом мире, о существовании которого и не догадывалась. Она любила и была любима. Ее сновидения наполнял Ли, а проснувшись, она вдруг вспомнила, что вчерашние события не сон! Почему-то из памяти улетучились все воспоминания о могиле Анны, о розах, о долгом блуждании по бушу под проливным дождем, о стремлении к Заводи, как к единственному дому. Элизабет помнила только, как у Заводи ее нашел Ли и какой чудесной, упоительной, дивной была их встреча. Подумать только, двадцать три года она прожила в браке и так и не поняла, в чем состоит истинное супружество!
