– Пойдем в комнату, – сказал Андре обманчиво любезным тоном. – Пожалуйста, просто слушайся меня, Даша.
– Просто слушаться?
– Не заставляй меня… я и так хочу черт знает что с тобой сделать. Я держусь, как могу, Даша, – сказал он, и что-то в его тоне убедило меня в том, что он говорит совершенно искренне. Тогда я кивнула и отправилась из ванны обратно в комнату.
– Тебе не холодно? Я могу включить обогреватель, – любезно предложил он.
– Мне вовсе не холодно, – заверила его я. Голос был чужим, странным, губы дрожали, я уже чуть не плакала. Кажется, это не укрылось от внимания Андре. Он приблизился ко мне, провел пальцами по моим плечам, по груди и, задержавшись на сосках, сделал несколько круговых движений. Я следила за его глазами – он был грустен, даже печален и полон сожалений. Затем взял мое лицо в ладони и нежно, очень нежно поцеловал, не сводя с меня своих темно-медовых глаз. Поцелуй был словно пожеланием удачи, напутствием перед боем. Я почувствовала напряжение между ног, возбуждение, не подчиняющееся никакой логике. Низ живота восторженно пульсировал, желая продолжения.
– Завяжешь? – неожиданно Андре протянул мне невесть откуда взявшийся красный шелковый платок.
– Что это? – Я смотрела на платок, как на ядовитый цветок, приманивающий жертву своей яркой красотой.
– Мать забыла его тут. Ты хочешь, чтобы я нашел что-то другое? – с готовностью предложил Андре.
– Что… что ты хочешь, чтобы я завязала? – уточнила я.
– Глаза, – ответил он удивленно, словно это было совершенно очевидно. – Я хочу, чтобы ты сама это сделала.
– А если я не соглашусь? – поинтересовалась я.
– Не согласись – и мы посмотрим, – радостно улыбнулся он. Я вдохнула в легкие побольше воздуха и взяла платок. Это было так странно, и немного страшно, и захватывало дух. Добровольно лишиться способности видеть было почти жертвоприношением, и меня охватило странное чувство подъема. Руки дрожали, когда я повязывала платок. Он был плотным, и от него упоительно пахло терпкими духами. Волшебный запах, мне немедленно захотелось такие же. Последнее, что я видела, это горящие глаза Андре, то, как внимательно он следил, наслаждаясь каждым моим движением. Я затянула платок сзади – один раз – и застыла на месте. Мне больше ничего не было видно, и я отчаянно прислушивалась к каждому доносившемуся до меня звуку. Я услышала шаги, Андре встал и подошел ближе. Я слышала его дыхание, чувствовала его запах и жаждала его прикосновения, но он не дотронулся до меня. Только повязал платок крепче, на второй узел. Теперь я совсем ничего не видела. Сплошная красная пелена, если я все же открывала глаза. Но в этом не было никакого смысла.
– Повернись, – скомандовал он, и я послушно развернулась к нему спиной.
– Так? – спросила я, вымаливая ответ. Темно-красная пелена на глазах напрягала, а тишина делала мир вокруг опасным. Что затеял Андре? Я знала, что он желал наказать меня, но как сильно? Я не столько боялась физической боли, сколько какой-нибудь новой возмутительной каверзы с его стороны. Я могла бы часами смотреть на Андре и плавиться от нежности, но я не доверяла ему.
– Сделай два шага вперед, Даша. Ты упрешься в мою постель. Взойди на нее и встань на колени. Сделаешь это для меня? – его голос напрягся, он, наверное, сейчас не может оторвать от меня глаз. Я шагнула и чуть не упала. Он не поддержал меня на этот раз. Только попросил быть осторожнее.
– Неужели это так необходимо? – Я почувствовала, что в глазах закипают слезы.
– Встань на колени, – потребовал он, когда я добралась до постели и присела на краешек. Тогда я развернулась и, на ощупь выбрав место, встала на колени. – Раздвинь ноги.
– Раздвинуть?
– Да, встань так, чтобы раздвинуть колени как можно шире. – Андре был деловит, у него явно имелся какой-то план. Вот бы еще он меня в него посвятил. Я раздвинула колени, неуклюже переваливаясь из стороны в сторону.
– Да, так. Еще шире, – добавил он. – Ты никогда не занималась йогой? Там есть такая поза для отдыха, когда руки вытягивают вперед и ложатся телом на согнутые колени. Попробуй наклониться и дотянуться руками до спинки кровати.
– До спинки? Зачем? – заволновалась я.
– Чтобы я мог привязать тебя, – невозмутимо ответил Андре. – Спинка совсем недалеко, я помогу тебе.
– Привязать?
– Конечно! Я совсем не хочу снова ловить тебя по всей квартире, – заявил он. – Предпочитаю, чтобы ты не имела возможности сопротивляться.
– Иногда я не могу определить границу между доброй волей и насилием. Только не с тобой, – пожаловалась я, наклоняясь вперед. Спинка кровати оказалась дальше, чем я рассчитывала, и мне практически пришлось сложиться в книжку, чтобы достать до нее. Андре тут же подсунул мне под голову подушку. Заботливый Андре. Мне до смерти хотелось вытянуть ноги, но я не смела.
– Я прошу тебя не дергаться, даже если очень захочется. Я не хочу, чтобы остались следы на руках. Это не нужно, верно? – И я почувствовала неожиданный холод на запястьях. Затем раздалось характерное лязганье.
– Что это? Наручники? Неужели это настоящие наручники? – Я задергалась, и холодный металл, пристегнутый к прутьям кровати, немедленно впился в запястья.
– Я же предупредил! – воскликнул Андре, и я почувствовала, как его руки удерживают мои, не давая им двигаться.
– Отпусти меня, пожалуйста, – попросила я. – Я сделаю все, что ты захочешь. Правда. Но я не хочу… так.
– Я сейчас приду, – сказал Андре холодным тоном. Затем я услышала шаги, Андре удалялся.
– Куда ты? Подожди! Не уходи! Пожалуйста! – Паника взяла свое, и я, вместо того, чтобы успокоиться, попыталась содрать с лица повязку и вытащить запястья из капкана, в который по собственной же воле и угодила. Безуспешно провозившись несколько минут, я положила голову на перила и замерла, пытаясь отдышаться. Пристегнутые к разным сторонам руки неудобно разметались, словно обнимая спинку кровати.
Что я буду делать, если Андре не вернется? Может, в этом и был его план? Оставить меня тут в одиночестве? Я немедленно захотела всего сразу – есть, пить, в туалет, сменить позу, убежать на край света, – только бы не лежать вот так унизительно – ослепленной и обездвиженной.
– Ну что такое? – воскликнул Андре. Я не слышала его шагов и дернулась так, что, наверное, содрала себе кожу на руке. – Что случилось, Даша?
– Отстегни меня, – потребовала я, злая, как тысяча чертей.
– Ну уж нет. – Андре схватил меня за лодыжки и грубо заставил принять то же самое положение, в котором он меня оставил. Раздвинул ноги – шире, еще шире, и оттянул таз назад. Руки, чуть натянутые наручниками, оказались распростертыми в разные стороны, а сама я – распластанной на кровати с поднятыми вверх ягодицами. Лицом я уткнулась в подушку. Кажется, плакала – подушка была мокрой.
