А сейчас — тем более.
— До свидания, Раиннон.
Поздно ночью Раиннон сидела на своем месте у окна и гладила Греймокина, который лежал у нее на коленях.
— Он не может уехать, — тихо говорила она. — Не может.
Серебристая слезинка выкатилась у нее из глаз и упала на гладкую черную шерсть кота.
Греймокин мигнул, затем повернул голову и стал пристально смотреть на восток.
Ноа проснулся от мелодичного звука колокольчика. Сквозь сон он припомнил, что уже где-то слышал его, но вспомнив также, что не спал почти всю ночь, решил отложить остальные воспоминания о том, где именно он его слышал, на потом. Снова раздалось позвякивание, нежное и чистое, тихое и мелодичное, почти как голос женщины.
Ноа открыл глаза и первое, что он увидел, был Греймокин, сидящий на оконном выступе с другой стороны окна. Каждая линия его тела, покрытого густой черной шерсткой, выражала его обычную самоуверенность и гордую надменность.
— Проклятый кот, — пробормотал Ноа, — убирайся к своей хозяйке и передай ей, что на этот раз ваш прием не сработает.
Кот мигнул, но не сдвинулся с места.
Вознамерившись не обращать на него внимания, Ноа спрыгнул с кровати и направился в ванную. Когда он вернулся после душа, то к своему удовольствию обнаружил, что кот исчез. Надо делать свое дело и не обращать внимания. Это всегда помогает в подобных случаях.
Он быстро оделся, затем упаковал свои вещи и отправился к Эзме и Лавинии. Однако вместо своих теток он нашел записку от них.
Она гласила: «Дорогой Ноа. Мы пошли на службу в церковь, но скоро вернемся. Пожалуйста, дождись нас и пока не уезжай».
Великолепно. Просто замечательно. Вот тебе и ранний отъезд. Он сделал недовольную гримасу, а затем стал обдумывать ситуацию. Он собирался выехать без завтрака, а перекусить позднее, миль через пятьдесят или шестьдесят. Но раз уж ему надо ждать своих тетушек, то разумно использовать это время для еды.
Он повернулся к холодильнику и замер. За кухонным окном сидел Греймокин. Ноа схватил кухонное полотенце и швырнул его в защитную сетку на окне.
— Пошел вон отсюда! Давай домой! Кот спрыгнул на землю и исчез. Ноа стал двигать плечами, пытаясь расслабиться.
— Черт возьми, этот кот начинает надоедать.
Он приготовил обильный завтрак и засиделся за ним. Прошел час, затем другой, но Эзми и Лавиния все еще не возвращались. Начиная испытывать нетерпение, он встал и вышел на крыльцо дома. И здесь его нетерпение перешло в холодную ярость.
На капоте его машины, подобно сфинксу, терпеливо и абсолютно неподвижно сидел Греймокин.
Ноа повернулся и яростно хлопнул дверью.
Греймокин был нечистой силой в кошачьем обличье. Другого объяснения не существовало. Чертов кот преследовал его, он все время появлялся откуда-то, и Ноа это осточертело.
Он принял импульсивное решение. Через минуту Ноа снова вышел из дома. Внешне он сохранял полное спокойствие, однако внутри весь кипел, напоминая скороварку, готовую в любую секунду взорваться.
Греймокин хладнокровно наблюдал за приближением Ноа, его бледные голубые глаза не выражали абсолютно ничего.
Ноа приблизился к машине и открыл дверцу.
— О'кей, киска. Давай поедем.
Греймокин грациозно спрыгнул на землю, обежал машину, направляясь к открытой дверце и прыгнул внутрь. Он устроился точно посередине заднего сиденья, и Ноа вдруг понял, что ему отведена роль шофера.
В городе Ноа резко затормозил у магазина «Иллюзии». Машина с визгом остановилась. Он протянул руку, чтобы подхватить кота, и к своему удивлению обнаружил, что Греймокин не собирался сопротивляться.
Раиннон была в своей квартире наверху, где она сидела в черном кимоно за кухонным столом.
Она подняла голову, и улыбка расплылась по ее липу.
— Греймокин снова нанес тебе визит? Ее явное удовольствие, оттого что он к ней пришел, не остудило Ноа. Довольно бесцеремонно он швырнул кота на пол. Геймокин бросился через комнату и выскочил в открытое окно.
Ноа побледнел.
— Твой кот упал со второго этажа.
— Там есть дерево. Он прыгнул на него. С тобой все в порядке?
— Ты отлично знаешь, что нет, — ответил он, выделяя каждое слово, — ты ведь послала этого кота, чтобы он привел меня сюда.
— Ноа, ты плохо выспался?
Он потер себе шею. Это все-таки произошло. Он ведь знал, что может случиться. Он слишком долго оставался в городе. И вот теперь он понял, что буквально расклеивается по всем швам.
— Да, не очень.
— Хочешь кофе?
— Я хочу, чтобы меня оставили в покое. Я хочу ложиться спать и просыпаться утром спокойно и не лицезреть твоего помощника, сидящего на окне.
Она поднесла к губам чашку с кофе и сделала маленький глоток.
— Не понимаю, чего ты волнуешься, ты ведь сегодня уезжаешь.
— Правильно, — Он направил на нее свой указательный палец. — И запомни-ка вот что. Если только я увижу его хоть раз где-нибудь в Нью-Йорке, больше ты его не увидишь.
Она осторожно откусила маленький кусочек торта.
— Только будь осторожней. Ты же не хочешь губить невинные создания, а ведь в Нью-Йорке масса котов, похожих на Греймокина.
— Я узнаю твоего друга в полной темноте из тысячи котов.
— Из тысячи, Нов? Он сжал зубы.
— Только у твоего кота такие глаза.
— Они необычные, да?
— Они совсем такие, как у тебя.
— Нов, так ты действительно не хочешь кофе?
Он проследил взглядом за ее рукой и почувствовал, как по спине побежали мурашки.
— А почему у тебя стол накрыт на двоих?
— Я надеялась, что ты утром заедешь ко мне.
— У тебя не было никаких оснований думать так. Мы простились вчера.
Она пожала плечами, и черный шелк заскользил у нее на груди.
— Я сказала «надеялась». К тому же лучше думать о хорошем.
— Итак, ты накрыла на двоих. — Он медленно покачал головой. — Ты ненастоящая. Ни ты, ни твой чертов город. Вы все просто ненастоящие.
Ему показалось, что в ее глазах он увидел обиду. Но она быстро встала и, повернувшись к нему спиной, подошла к плите. Нов решил, что ошибся.
Раиннон всем телом облокотилась о плиту. Конечно, она испытывала боль и раньше, но никогда еще боль не проникала так глубоко, раня и поражая все ее чувства. Он не хочет иметь с ней ничего общего. Ни с ней, ни с этим городом, который она так любит. Он не может понять, как дорого она ценит тот покой и очарование, которые царят здесь. Тот образ жизни, который позволяет жителям Хилари быть свободными. И еще он не понимает того, что ей очень хорошо здесь.
— С тех пор, как я приехал сюда, мне все время приходится делать здесь что-то против своей воли, — продолжал он.
Она распрямилась и зажгла горелку под кофеваркой.
