И все-таки сердце кололо… Алексей! Алешка, где ты? Зачем ты так со мной поступил… там, в мастерской? Он словно присутствовал здесь, наблюдая за Верой, глядя на весь этот фейерверк с шампанским, посмеиваясь и прищуриваясь иронично… по своему обыкновению.
И, назло незримому этому присутствию, она Аркадия не прогнала, оставила на ночь…
«Поделом тебе!» Вера закусывала губу, словно стараясь отомстить… Алеше? Так ведь они даже любовниками не были… Себе? Ночь с Аркадием – это не вызов, это вполне укладывалось в строй ее жизни – их отношения длились уже с полгода. Но этой ночью она все-таки мстила и себе, и Алексею – всей своей жизни, которая никак не хотела залаживаться.
Если бы на месте Аркадия сейчас оказался другой! Но реальность подмигивала, играя, – пузырьки шелестели в бокале, мерцали свечи, – да, реальность играла с ней!
И тогда Вера решила: «Я не позволю обводить меня вокруг пальца. Я тебя не отпущу!» Кому это предназначалось – жизни ли, Алексею, – толком она не знала… Решила, и все!
«Завтра! – шептала она еле слышно. – Аркашка уйдет, и я поверну все так, как захочу. В жизни моих героев будет первый удар – их разлучат! Они расстанутся, чтобы встретиться снова – сильными, преодолевшими испытание… Я совершу поворот, поворот в своей жизни – я снова вызову его, я его позову! И он, мой любимый, появится, чтобы никогда больше не исчезнуть! Или… я сама у него появлюсь».
Вера уже поняла: ее роман каким-то особенным образом сомкнут с реальной жизнью, он воздействует на нее, и надо попытаться воспользоваться этой таинственной взаимосвязью.
И, решив это, Вера заснула. А Аркадий еще долго не спал – он раздумывал, как лучше подступиться к тому разговору, ради которого он и затеял весь этот фейерверк…
Все было очень просто. В то утро Аркадий притормозил у киоска, чтобы купить свежую газету с телепрограммой. В витрине он увидел свежий номер «Лика» и решил купить – отдать дань памяти своей бывшей подруге, с которой решил бесповоротно порвать: получил от нее достаточно, чтобы помахать ручкой, – серьги продал, а деньги возвращать чего-то не хотелось… Он пустил их в оборот, рассчитался с кое-какими долгами, – словом, они оказались кстати!
Конечно, жалко лишаться такой любовницы – пылкой, горячей, да еще умницы, красавицы, но…
«Ах, деньги, деньги! – вздохнул Аркадий, садясь в машину и раскрывая журнал. – Беседа о красоте… Постой-ка… что это она тут пишет: карта с местом, где спрятан клад! Пожалуй, не стоит нам прощаться, моя рыбка… Пожалуй, стоит встретиться снова. И поскорей – на эту наживку многие могут клюнуть! Ах, черт! Деньги-то где достать? Надо ж ей их вернуть. Придется побегать, дело того стоит!»
Промотавшись по Москве целый день, он достал нужную сумму – и даже больше, чтобы появиться у Веры и устроить небольшой бэмс с шампанским и всякой всячиной…
Первый этап, кажется, был пройден успешно, он снова ее охмурил, дело оставалось за малым – уговорить «рыбоньку» свести его со стариком или самой достать карту. В успехе Аркадий не сомневался, близкое богатство уже горячило кровь!
Наутро он поцеловал ее:
– Исчезаю, дела! Там журнал твой в прихожей, совсем забыл сказать – вчера утром купил, статья у тебя – закачаешься! Поднимешься – погляди! Вечером буду. Ну, давай, – и растворился в дождливом апрельском утре.
Проснувшись около двенадцати, Вера прибрала квартиру, съела остатки вчерашнего великолепия и села работать.
Понеслись, помчались перед глазами строчки… Она радовалась этому чуду, и пугалась его, и… наслаждалась! Да, ничто в целом свете не способно было сравниться с этим царственным наслаждением – творчеством. Словно мчалась она в неведомое – слово вело само, оставалось только изо всех сил натягивать поводья, чтобы не вылететь на вираже.
Так свершила она свой поворот. Герои, преодолев испытание, снова были вместе.
«Теперь посмотрим! – говорила Вера самой себе, откладывая тоненькую стопку листов с напечатанным, еще «горячим» текстом. – Только ты будь внимательна, теперь нужно глядеть в оба! А что из этого выйдет – один Бог знает…»
Возвращаясь к реальности, она медленными глотками пила кофе и набиралась смелости – пора было звонить старику Даровацкому!
– Да? – услыхала она в трубке знакомый надтреснутый голос.
– Владимир Андреевич, это Вера Муранова из редакции «Лика», номер с нашей беседой вышел сегодня и… – Она не знала, как сказать ему. – Понимаете, я…
– Вы что-то слишком взволнованны, моя милая! Что там у вас стряслось – роман не идет?
– Да нет, с романом все в порядке. А вот с материалом… Владимир Андреич, я не сообразила тогда… А вы меня слишком поздно предупредили… Словом, в материале упомянуты карта и клад! – бухнула она.
– Что? – Вера почувствовала, как сбилось его дыхание, представила, как старик бледнеет, хватается за сердце.
– Я не хотела вас подводить! – закричала она, изо всех сил прижимая трубку к щеке. – Я как-то не сообразила, что эта информация не предназначена для печати… Я могу дать опровержение, я все сделаю, что вы скажете, я…
– Постойте, Вера, не надо так шуметь, успокойтесь. – Его голос теперь звучал совсем глухо. – Это моя вина – я сразу должен был вас предупредить. Вы же звонили, хотели материал показать… Ведь так?
– Конечно, я звонила вам, по всем правилам вы должны были сначала его подписать, а уж потом – в печать, но…
– Что теперь гнаться за вчерашним днем? Дело сделано! – Голос Даровацкого несколько окреп, а Вера чуть-чуть разжала пальцы, вцепившиеся в телефонную трубку. Она поняла, что большого скандала не будет, а главное – ему лучше.
– Ради Бога, простите меня! Мне так было у вас хорошо – и вот такую вам свинью подложила.
– Ну, это не самая большая свинья! А вы теперь будете внимательнее. Вера, вы можете подъехать ко мне?
– Конечно! Когда?
– Сейчас.
– Уже еду, – выпалила Вера, и в трубке послышались частые короткие гудки…
«Чем бы его порадовать? – прикидывала она, лихорадочно одеваясь. – Цветов куплю, коробку конфет… хотя, кажется, он не ел конфеты – только меня угощал. Куплю торт! Деньги хоть есть теперь…»
А еще, зная, как старик любит редкие красивые вещицы, как радуется им, она надела свое любимое украшение – маленькую золотую рыбку, которая играла и била хвостом как живая, сверкая золотыми чешуйками. Это украшение досталось ей в ранней юности при довольно странных обстоятельствах: мама привела ее в дом к незнакомой умирающей старухе – у постели той уже находился священник. Старуха сделала Вере знак, чтобы та наклонилась, поцеловала ее и надела на шею эту чудесную безделушку со словами: «Храни, но никогда больше не надевай!»
