- Вам вообще не стыдно?! — с истерическими нотками в голосе взрывается Света, отбирая у меня из рук рамку.
— Заколебали уже со своим стыдом, праведницы недоделанные. Я еще ничего не сделал, за что бы мне могло быть стыдно. Но если ты хочешь начать прямо сейчас, то я согласен стыдиться и грешить. Ты, кстати, когда-нибудь грешила, Светка-конфетка?
— Вы правда не понимаете, что все это ненормально?! Вы заявляетесь ко мне домой на ночь глядя, не пойми с какой целью… да это вообще… Господи, у меня нет слов!
— Не поверишь, у меня тоже, — мельком окидываю ее новый наряд взглядом и как ни в чем не бывало присаживаюсь на диван. — Не думал, что это скажу, но в сорочке ты выглядела лучше. Эта мешковатая кофта тебе не идет.
— Сейчас же уйдите из моего дома, иначе я… узнаю телефон вашей жены и устрою скандал. А еще сфотографирую ей на память, что вы по ночам ошиваетесь у посторонних женщин.
— Ну предположим, женщину из тебя еще надо сделать.
— Хватит! Ваша наглость переходит все возможные и невозможные границы.
— Возможно. К сожалению, выбор профессии и уже сформировавшийся, далеко не самый лучший, характер, откладывают определенный отпечаток на моем поведении. Я по-другому уже вряд ли смогу. А вот ты можешь. Так что тебе проще будет подстроиться под меня. Кстати, можешь фотографировать меня, хотя я не очень фотогеничен. В любом случае, отправлять тебе ее будет некому. Я не женат, Света, равно как и мальчик в моем кабинете не имеет никакого отношения к моему отцовству. Сама придумала-сама поверила. К сожалению, тоже вечная женская проблема.
— Значит не женаты и нет детей?
— Точно.
— Это ничего не меняет. Уйдите, пожалуйста, — скрестив руки на груди, почти умоляя взглядом, хрипло шепчет Света.
— Уйду, но позже. Как ты себя чувствуешь, кстати?
— Прекрасно. Я впервые в жизни съела целую коробку шоколадных конфет с ликером и как видите мне хорошо. Точнее, было хорошо до вашего прихода. Как вы вообще узнали мой адрес?
— Худышкин сказал. Ты не отвечала на мои сообщения, я попросил у него адрес, чтобы проведать некогда больную Светлану Васильевну. Что-то все же у меня не сходится в голове. Значит твое сообщение про бабушку брехня? Но кто-то же тебя отхерачил скакалкой. Кстати, это точно была скакалка. У ремня все же другие следы.
— Нет, не брехня, — усаживаясь рядом со мной тихо произносит Света. — Я сказала вам правду, только для того, чтобы вы отстали от меня. Моя бабушка не приемлет отношений до брака и тем своим сообщением вы спровоцировали ее на то, что она сделала. Именно вы.
— Ты сейчас серьезно? Тебя избила бабка за какое-то сраное сообщение, в котором вообще ничего не было?! — с ума сойти, реально правда! Охренеть просто.
— Да. Я не буду оценивать ее действия. Это не ваше дело. Вам не понять. Я впервые за всю свою жизнь осталась одна дома, ем конфеты и слушаю музыку. Это свобода, понимаете? А вы мне в очередной раз все испортили, не дав толком ею насладиться. Ну что вам надо от меня?
— Ты действительно настолько затюкана мерзкой бабкой, которая ни за что херачит тебя скакалкой в двадцать один год, чтобы не понять, что хочет мужчина от понравившейся ему девушки? — молчит! Упорно молчит, хмуря лоб.
— Вы со мной флиртуете?
— Святой Купидрила, остановите землю, я сойду. Да, Света, я флиртун-пи*дун, — вместо очередного приступа гнева Света еле сдерживается, чтобы не засмеяться в голос. Кажется, даже закусывает нижнюю губу. — Приятно видеть, что ты улыбаешься и тебе смешно, но так как ты выросла в монашеских джунглях, тебе надо все разжевать. Я предлагаю тебе свободу от твоей старой вешалки, с которой по-хорошему надо еще разобраться. Будешь делать, что хочется, а не то, что накажет бабка. Есть что захочется, спать когда захочется, ну и вообще, все что захочется. Черт, — хватаюсь за голову не в силах произнести нормальную правду. Ведь не поймет же, если прямым текстом скажу, обидится еще. — Ты, наверное, не поняла. Все это ты будешь делать со мной, ну а если быть точным у меня дома. Спать, есть, гулять, танцевать, ногами топать в двенадцать ночи и прочее. Наверняка тебе давно хотелось переехать, вот он прекрасный шанс. Понимаешь?
— Конечно, понимаю. Вы мне предлагаете выйти за вас замуж.
— Нет, — четко произношу я, еле подавляя в себе неуместный смешок.
— А я сказала да. У нас, монахинь из джунглей, это браком зовется.
— Ну у вас да, возможно.
— Однозначно, а не возможно. Только при всем моем уважении, вы не в моем вкусе. К тому же, я давно влюблена в другого. Поэтому вынуждена вам дать отказ на столь щедрое предложение.
Глава 13
— Нехорошо как-то получается, — после приличной паузы наконец выдает Волков. — Я к тебе передом, Светлана, а ты ко мне жопой.
— Вообще-то я к вам передом сижу. И вот ту самую попу, мою в смысле, вы не увидите.
— Ну да, ну да, только после свадьбы, — не сдерживая смеха, произносит Кирилл Александрович.
— Точно.
— Зайка, у тебя что и жопа золотая что ли?
— У нас, монахинь из джунглей, все золотое и очень ценное, — совершенно не понимаю, как это вылетает из моего рта. Это же не флирт? Не флирт?! Нет, не он, наверное, но… что-то не очень понятное. Зачем я отвечаю ему, когда как должна встать и попросить уйти, но уже в более резкой форме?
— Значит я не в твоем вкусе… а какой у тебя вообще может быть вкус на мужчин, если ты еще ничего не пробовала?
— Ммм… ну как бы необязательно что-то пробовать, чтобы сказать — не мое. Допустим, зачем мне есть таракана, если я и так знаю, что он мне придется не по вкусу, учитывая, что мне даже противно на него смотреть.
— Так ты сравниваешь меня с тараканом? Черт, Света, я почти убит, ну нельзя же так обижать мужиков в моем возрасте. Инфаркт, сука, помолодел, — наигранно хватается за сердце, откидываясь на спинку дивана. При этом ведь даже не скрывает улыбки. А чего я вообще собственно пристала к его улыбке? У меня на диване сидит посторонний мужчина, который, на минуточку, является моим преподавателем, он же предлагает мне абсолютно неприемлемую пошлятину, пусть и прилично упакованную в нормальные слова, а я смотрю, как он улыбается? Гнать его надо, а не смотреть на его рот. — Ну что ты там рассмотрела у меня на лице? Или все же я в твоем вкусе?
— Прыщ.
— Прыщ?!
— Да, я рассмотрела у вас прыщ.
— Светлана, ты как будущий врач должна выражаться правильно. Прыщ — не совсем медицинский термин. Так что там у меня на лице?
— Комедон, — после многозначительной паузы выдаю я. — Закрытый комедон.
— Уедон.
— Что?!
— Ты меня уедон, Светлана Васильевна, в смысле уела. Я забыл, что ты заучка, даже прыщи все выучила. Скучная у тебя жизнь, однако. Так значит я таракан… ну прям не вечер, а сплошные обломы.
— Я не имела в виду, что вы таракан, — быстро начала оправдываться я, осознав, что это действительно может прозвучать обидно. — Просто… неважно. Но вот, кстати, одну из причин, почему вы не в моем вкусе, вы сами и изложили.
— Какую? Я уже плохо соображаю, мой миокард только что получил приличную зону некроза. Переживаю, понимаешь ли.
— Зачем мне связывать со ста… с мужчиной средних лет? Вы умрете раньше меня.
— Святой уедон… как давно в тебе живет стервозина, желающая вылезти наружу?
— Из меня никто не хочет вылезти, Кирилл Александрович.
— Ну влезть-то точно хочет. Я даже знаю кто. Ну да ладно, значит я старый, нет, не так — мужчина средних лет. Я обязательно позвоню на кафедру общественного здравоохранения и попрошу их влепить тебе кол за незнание характеристики возраста.
— С чего бы это?
— Я еще восемь лет как молодой, а вот ты, дорогуша, с таким занудством даже на средний возраст не тянешь.
— Вам тридцать шесть?
— А ты давала шестьдесят? — добавляет он немного возмущенно.
— Если честно думала, что вам лет тридцать пять, но вспоминаю, что вы заведующий и машинально подкидываю еще десятку, стало быть сорок пять, а это уже средний возраст.
