— Нееет… я не чувствую. Там все сухо… кажется.
— Ну и хорошо. Сейчас лифт приедет.
— Только очень больно. Ужас как больно. Ну как так, еще же так рано. Кирилл? — сама не заметила, как начала позорно лить слезы.
— Света, пожалуйста, успокойся. Мы даже ничего еще не знаем. Спрограммируй хорошую картинку в голове, да? А вот и лифт приехал.
Кирилл резко приподнимается, закатывая меня в лифт, а я не могу с собой ничего поделать. Реву как белуга, вспоминая какой у меня срок. И только резкая боль, разносящаяся уже вверх живота, отрезвляет от слез.
Момент как оказалась в машине, я снова не помню. И только услышав хлопок двери с моей стороны, я очнулась.
— Я так и знала, что случится что-то плохое, не бывает все так хорошо, не бывает.
— Прекрати! — резко произносит Кирилл, чем немного приводит меня в себя.
И все, после его «прекрати», я резко перестаю реветь, скорее от обиды за столь жесткий приказ. А дальше, случается то, чего я никак не могла представить. Стоило только Кириллу притормозить у гинекологии, как я из меня кое-что вышло. Кое-что громкое. Я бы сказала очень громкое. Дважды. Нет, уже трижды. И как хорошо стало, мама дорогая. Как хорошо… Вот только после такого позора на Волкова смотреть не то, что неловко, а тупо страшно. Правда я все же это делаю, как только слышу звук открываемого окна.
— Душновато стало, — сжимая переносицу, тихо произносит Кирилл. Правда через несколько секунд он начинает заливаться смехом. Громко с надрывом ржет. Кажется, он даже всхлипывает от непрекращающегося смеха. И что самое удивительное, несмотря на свой позор, я начинаю заливаться смехом вместе с ним. Конечно, уже можно смеяться, ведь живот уже не болит, и я «родила».
— Никогда не думал, что буду так рад рождению маленького пука от собственной жены, — не прекращая смеяться, выдает Волков.
— Ну я бы не сказала, что он был маленький.
— Я преуменьшил.
— Прости, я не знаю, как так. Думала, что уже без вариантов. Ты когда-нибудь сможешь забыть об этом позоре?
— Только после моей смерти.
— Ну спасибо.
— Да шучу я. Расслабься, Светик, если там что-то есть, что еще может вызывать «роды», выпускай их сейчас же.
— Ну, хватит.
— Вы почему не выходите?! Там каталка ждет. Волков?! — перевожу взгляд на окно, наблюдая обеспокоенную Рита. Если бы не знала от Волкова, что у нее любовь с патологоанатомом, записала бы ее мысленно во вражину.
— Рит, спасибо, что все организовала, но у нас ложные схватки. Так что, отбой.
— Ложные, не ложные, идите и проверьтесь у дежурного.
— Нет, прости, за беспокойство, но мы знаем, что их спровоцировало. Извинись там, с меня поляна в следующий раз.
— Ненормальные какие-то, — бурчит под нос Рита и отходит от машины.
— Ты очень злишься на меня? — осторожно спрашиваю я, в буквальном смысле сгорая от стыда.
— Очень. Очень-очень, плакса, — вытирая большим пальцем мою щеку, тихо произносит Кирилл. — Да шучу я. Не пугай нас так больше, — опускает руку на мой живот, слегка поглаживая.
— Ты говоришь это нашей дочери или возможному очередному будущему пуку?
— Да я тебя на диету посажу, противная девчонка, — усмехается Волков. — Седым меня раньше времени сделаешь.
— Я неспециально. Правда думала, что все, такую жуть напридумала. Я больше так не буду, на диету, так на диету. Я ту картинку хочу, что ты мне описал, а не эту.
— Я тоже хочу только ту картинку…
Два месяца спустя
На самом деле картинка вышла даже лучше, чем можно было себе представить. Удачно и легко сдав экзамены, то ли от имеющегося животика, то ли от больших познаний, мы заранее легли на плановое кесарево, которое завершилось вполне себе благополучно. Ну и псевдогинеколог был рядом, что на самом деле было действительно приятным бонусом. С Кириллом, мягко говоря, спокойнее. Не знаю, как сложится наша дальнейшая жизнь, надеюсь с подачей Кирилла правильных картинок, все будет, если уж не хорошо, так почти всегда хорошо.
— Ну что, решила? — поглаживая нашу дочку по головке интересуется Волков.
— Думаю, что не буду брать академический отпуск. Глупо как-то, только поступила в ординатуру и даже не приду. Хотя, конечно, не хочется, но надо вроде как идти. Поэтому сентябрь и октябрь пропущу. А в ноябре уже, наверное, приду на отделение. Ты мне будешь делать поблажки и отпускать в часа три, а в мое отсутствие твоя мама будет сидеть с нашей крошкой. Я научусь сцеживать молоко, и она будет ее кормить полезным молочком, когда меня не будет рядом. По крайней мере, твоя мама была очень за. Сама мне это предложила. Ну как? Хорошо придумала?
— Зашибись как хорошо, правда это до тех пор, пока мы не приедем домой, и ты не побудешь с младенцем… ну скажем пару недель. И все твои радужные рассказы канут в Лету. Спорю на желание, что через месяц ты не захочешь идти ни на какую учебу. Ну разве что через год. Дети, солнышко мое, это большой труд, а не только розовые распашонки и рюшечки. Да и я против, чтобы ты разрывалась между тем, и тем. Но вообще-то спрашивал я не об этом, — усмехается Кирилл.
— А о чем?
— Что ты решила с именем, вот о чем.
— Аааа, — улыбаюсь я. — Ну как ты и сказал, Наталья Кирилловна. Наташулька — симпампулька.
— Уверена?
— Да. Мне нравится.
— Мне тоже. Спасибо за дочку, Светка. Надеюсь, красотой она будет в тебя.
— А умом в тебя.
— Кажется, так говорила какая-то бесячая героиня. Тьфу! Пусть будет просто красивая и умная как папа, то есть я.
— Ну, Кирилл!
— Да, Света, пусть будет так, — быстро целуя меня в губы, констатирует Кирилл, забирая себе на руки нашу дочь.
Конец
