Теперь хотелось идти быстрее, чтобы поскорее оказаться в номере, да не тут-то было. Босоножки на двенадцатисантиметровой танкетке, несмотря на удобство, сейчас вызывали страх навернуться.
— Светлана Васильевна, вы часом не охренели? Нормальные жены мужьям средний палец не показывают, вам так не кажется? — насмешливо интересуется Кирилл, хватая меня за руку.
— Не кажется. Отстань от меня, — вырываю руку и делаю шаг вперед на лестницу.
— Ну прекрати, ты чего ревнуешь? Было бы к кому. Ты жопу ее вообще видела? Я просто не мог послать доминиканскую женщину в… задницу, — продолжает смеяться Волков. — Она бы неправильно расценила мои слова. И вообще, я не понял, где мой подарок? Я хочу сейчас же получить свой подарок. Живо, Светлана Васильевна, — шепчет мне на ухо, как только я вставляю карточку в дверь.
— У меня нет для тебя подарка. Откуда ему взяться, если я два месяца как безработная? Да ну что за ерунда с карточкой? Лучше открой дверь, я устала и хочу спать, — резко поворачиваюсь к Кириллу, вкладывая ему в руку карту.
— Надо было взять деньгу у мужа и купить ему подарок. Но если уж так вышло, что подарочка нет, то я могу принять кое-что другое, — игриво шепчет Кирилл мне в губы и ставит руки по бокам от моей головы. — Подсказка, в качестве подарка я хочу тебя, — продолжает шептать, обдавая запахом алкоголя. Как ни странно, приятным запахом. А я видимо совсем чокнулась, он пьяный, а я все равно его хочу. И даже очень хочу, особенно смотря на его улыбку. Не так уж и часто он этим меня балует.
— Ты пьяный, — все что смогла я сказать вслух, подавляя в себе улыбку.
— Неа. Я не пьяный, а выпивший. Спорим ты тоже хочешь меня? — едва касаясь моих губ своими, все так же шепчет Кирилл. И не дожидаясь моего ответа, медленно проводит дорожку поцелуев к уху, вызывая одновременно смех, желание и дрожь по телу.
— А если не хочу, — игриво шепчу я, когда Волков прикусывает мочку уха.
— А если нет — заставлю и отлюблю.
Прижался к моим губам плотнее и впился жестким поцелуем, выбивая из легких воздух. Сама толком не успела понять, когда одна его рука коснулась разгоряченной кожи моей ноги, и медленно провела, задирая платье неприлично высоко. Мы, черт возьми, в коридоре, где может пройти любой желающий, а я стою в таком виде. Но Волкову, кажется, все равно. Вместо того, чтобы открыть дверь мы продолжаем целоваться как ненормальные. И если бы его пальцы не коснулись моих трусиков, наверное, я бы и дальше стояла, и продолжала это безумие. Перехватываю его руку, на что Кирилл только усмехается.
— Маленькая врушка, да ты хочешь не меньше меня.
— А я и не говорила, что не хочу, — шепчу ему в губы. — Я сказала, если не хочу. Убери от меня руки и открой эту дурацкую дверь, ибо я не буду заниматься этим в коридоре. Давай уже.
— Этим, блин, этим. Уже полгода почти женаты, а ты все не можешь произнести нормальные слова, — бурчит себе под нос Кирилл, перехватывая из моих рук карту. — Сука, двести тысяч содрали, а дверь нормальную сделать не смогли, — усмехается Кирилл, проводя картой.
Правда по-настоящему стало смешно, а если быть точнее не смешно, когда никто из нас так и не смог справиться с дверью.
— Охренеть! Я подарок свой хочу, у меня можно сказать перегрев в трусах, а меня в номер не пускают, — отчаянно бросает Кирилл, кривя лицо.
— Пошли на ресепшен.
— С ума сошла? Я никуда не пойду со стояком. Уважь именинника.
— В смысле?
— В прямом. Давай ко мне на ручки.
Что-либо ответить я не успеваю, Кирилл подхватывает меня за талию, и я инстинктивно обхватываю его ногами. Он тут же впивается в мои губы, от чего мне становится почему-то смешно, правда до тех пор, пока я не поняла, что он куда-то идет.
— Ты куда?
— В конце коридора есть комната для уборочного инвентаря. Я утром шампунь просил у уборщицы. И сия комната была не заперта.
— И что?! Я не буду там ничего делать. Еще кто-нибудь зайдет. С ума сошел что ли?! Отпусти меня, Кирилл.
— Желание именинника-закон, а судя по не совсем сухим трусам не именинника, у тебя тоже есть желание.
— И что?! Не буду я заниматься здесь сексом! — произношу громче, чем надо, когда Кирилл открывает дверь в эту комнатку и ставит меня на пол.
— Будем, зая, никто не войдет, вот тебе крест даю, — в очередной раз отшучивается Кирилл, обхватывая мое лицо обеими руками, прижимаясь губами к моим.
А в принципе, почему нет?! Не только же этим дома заниматься, подумаешь комната с бельем, швабрами и шампунями. Без каких-либо церемоний, его язык проникает в мой рот, перекрывая дыхание. И снова мы целуемся как сумасшедшие. Руки Волкова самым настоящим образом начинают шарить по моему телу. Он задирает мне платье и двумя руками сжимает ягодицы.
— Вот это мои булочки, — шепчет мне в губы Кирилл.
Снова подхватывает меня на руки и несет вперед. В помещении темно, и если бы не свет от уличных фонарей в окне, понять, что здесь и как, было бы невозможно. Кирилл усаживает меня на подоконник и скидывает оттуда какие-то вещи.
— А у нас в номере окна без подоконника.
— Это охренеть какое важное сейчас замечание. Может погоду еще обсудим, — пытаясь стянуть с меня платье, хрипло шепчет Кирилл.
— Нет, погоду обсуждать не будем.
— Ну слава Богу, — отшучивается Волков, снимая с меня платье. — Опять без лифчика, противная девчонка.
— Еще скажи, что тебе не нравится.
— Нравится, не нравится, закрой рот, моя красавица, — наклоняется к моему животу, обводит языком пупок, и тут же проводит дорожку поцелуев вверх, всасывает поочередно соски, при этом весьма ощутимо сжимая грудь. Я бы сказала, что даже больно. Только это приятная боль, если так вообще можно сказать. — Моя самая красивая и вкусная конфета.
— Самая-самая? — шепчу я, зарываясь руками в его волосы.
— Самая-самая, — отрываясь от моей груди, подтверждает Кирилл. Поднимает голову и целует меня в губы.
— Сними футболку, я хочу тебя касаться.
— Я только за, — отстраняясь от меня, соглашается Кирилл. Хватается за край футболки и скидывает ее, отбрасывая к платью.
— Когда я впервые увидела тебя таким у себя в ванной, я подумала, что у тебя не очень-то и красивое тело, а вполне себе нормальное. В смысле, обычное, а не как у мужчин из журналов, — закусывая губу и проводя руками по его груди, неожиданно для самой себя произношу это вслух. — Правда руки твои я и тогда заметила.
— И что изменилось сейчас? — улыбаясь шепчет Кирилл.
— А ничего не изменилось, у тебя по-прежнему все тоже тело, просто теперь оно для меня красивое, потому что я тебя люблю. Вот так, — целую его в шею, спускаясь все ниже и ниже, одновременно поглаживая грудь.
— Нет, моя хорошая, давай ты сейчас так делать не будешь, иначе я кончу, даже не стянув с тебя трусы.
— Нет, так не пойдет, стягивай, — усмехаюсь ему в губы.
И нет, белье не стянул, вместо этого Кирилл снова подхватил меня за талию и спустил с подоконника, ловко перевернув к себе спиной. Прижал меня к себе, обеими руками сжав грудь, и тут же нагнул к подоконнику так, что моя грудь полностью коснулась прохладной поверхности. И прохладная она, кажется, только потому что мое тело сейчас в буквальном смысле горит.
— Ты ж моя красавица, — шепчет Кирилл, убирая мои волосы на бок.
Проводит обеими руками по бокам, при этом целуя мою спину. Подхватывает резинку трусиков и медленно стягивает их вниз. Усилием воли я заставляю себя поднять сначала одну непослушную ногу, затем другую. Наконец, стянув с меня белье и оставив полностью обнаженной, Кирилл обхватывают руками меня за талию и начинает целовать поясницу. Вот сейчас мне не хочется от него никаких нежностей. Хочу просто его в себе, а он как будто дразнит. Только я почувствовала на ягодицах его дыхание, как через несколько секунд Волков меня укусил.
— Ай!
— Мои булочки с корицей, — довольно усмехается он и целует в укушенное им место.
