Феликс? — хмыкнул Волков. — Лет десять? Когда это я кого-нибудь из вас боялся?
― Ты нацелился на завод? — в лоб спросил проницательный Феликс. — Тебе никто его не отдаст.
― Объясни мне одну вещь. Если вам нужен был завод, чего бы ни организовать простой рейдерский захват? Зачем целую семью в утиль списывать?
― Я знал Монастырского, — проигнорировал его вопросы Феликс, прищурившись. — Хороший был мужик. Когда-то он организовал мне прочное алиби. Верну должок. Бери его дочь, делай ей новые ксивы и увози из страны. Срочно, Стас!
― То есть в покое вы ее не оставите? — хмыкнул Волков.
― Я не убиваю детей. В отличие от взрослых, — недвусмысленно намекнул смотрящий, что Волков теперь тоже под прицелом.
― Меня свалить будет сложнее, чем Монастырского. Ты же это понимаешь?
― То есть я прав, ты хочешь завод, — усмехнулся Феликс. — Будет война, Стас. Она никому не нужна. Отступись.
― Значит, будет война. Копите бабки, потому что у меня их больше, чем у всех вас вместе взятых.
― Зато у нас другие методы воздействия. Против нас идти ошибка, Стас. По старой дружбе я дам тебе время подумать о своем решении. Не лезь в это дело.
― Ошибкой было трогать моего друга и его семью.
― За свою семью не боишься?
― За завод я буду биться по закону, — отрезал Волков. — Феликс, я десять лет ваши бабки отмывал и за границей скрывал. У нас был и до сих пор остается отлично налаженный бизнес. Но если вы тронете хоть кого-то из моего близкого окружения, я вас уничтожу. Всех по одному. Предупреждаю: Анна Монастырская теперь входит в мое близкое окружения.
― По закону, так по закону, — тяжело вздохнул Феликс. — Мне этот завод не нужен, Стас. Но это моя территория.
― А ты уверен, что до сих пор твоя? — усмехнулся Волков. — Что-то я не помню, чтобы без тебя раньше целую семью убирали, — Стас сильно рисковал, подначивая такого как Феликс. Хотя лицо оппонента было непроницаемым, от олигарха не ускользнуло, что смотрящему по области сильно не нравится сложившаяся ситуация. Волков догадался, что вся эта схема принадлежала не Феликсу. Он лишь исполняет приказ других членов банды. Но кто тогда дергает за ниточки?
― Решение было принято на общей сходке, — увильнул Феликс от прямого ответа. Он врал, то ли прикрывая истинного виновника, то ли свою репутацию. По его лицу никогда нельзя было точно сказать, о чем он думает.
― Так вот передай на следующей вашей общей сходке: завод Монастырского станет вашим, только если я сдохну, — отрезал Волков. — А учитывая, сколько денег я для вас прячу за бугром, и какие общие дела мы с вами решаем, хорошенько подумайте, что вам важнее. Ваши бабки или моя жизнь и жизнь моих близких, — он резко встал из-за стола и вышел из ресторана.
Когда Волков вернулся в офис, Карен спросил:
― Это Феликс?
― Нет. Вряд ли, — ответил Стас. — Он никогда не трогал детей. Говорит, на общей сходке было принято решение. Но я ему не верю.
― Сурен, я боюсь ругаться с этими людьми. С ними нужно дружить. У меня семья, дети, мама!
― Их не тронут, — отрезал Волков.
― А с чего ты так уверен?
― Потому что, Карен, все боятся потерять свои сбережения. А если хоть одного из нас обидят, они ни копейки не получат. Они это прекрасно понимают, не идиоты. Поверь мне, теперь ни один волос не упадет с нашей головы.
― Я поспрашивал за Владимира Карповича. Из всех знакомых, кто мог такое провернуть, остается один Минаев.
― Мэру города не разрешили бы такое учудить в одиночку. Если только за ним кто-то стоит из дедов. Надо выяснить кто.
― Феликс?
― Нет, он его терпеть не может. Черт, теперь понятно! — догадался Волков, хлопнул себя по лбу. — Он им на блюдечке прибыльное предприятие принес! Минаева будут пропихивать в кресло губернатора.
― Охренеть! Этого извращенца, который молодых девок насилует и убивает? Крутой нас ждет губернатор! — возмущался Карен. — Сурен, может не надо, а? Давай отступимся!
― Свяжи меня с министром финансов и премьером, — приказал Волков, ухмыляясь. — Скажи, что я больше не могу оказывать помощь родине, консультируя их по финансовым вопросам.
― Ты что задумал?
Волков дьявольски улыбнулся:
― С Феликсом мы договорились воевать по закону. А он на моей стороне. Раз деды меня прижали, я столкну их лбами.
Карен выматерился на армянском, но послушно исполнил приказ. А через пару часов к ним в офис прибыла бывший прокурор Светлана Михеева. При виде знойной горячей красотки Карен не сдержался и присвистнул.
― Вот это бравая милиция нас бережет! — с дуру ляпнул брат, пошло осматривая эффектную женщину с ног до головы. — Вы невероятно шикарная женщина! Вы такая восхитительная, прелестная… — тут же начал подкатывать к Михеевой неизлечимый кобель, провожая её к круглому столу и присаживаясь рядом.
― Я не женщина. Я бывший прокурор. Ныне юрист, — отрезала Михеева, прервав неуместные заигрывания Карена.
― Глядя на вас мне сразу перехотелось нарушать закон! — улыбался как придурок Карен, чуть ли не облизываясь.
Михеева закатила глаза и спросила:
― Станислав Георгиевич, в двух словах Аверин мне все объяснил. Документы я просмотрела. Конкретно от меня, что требуется?
― Свидание, — не унимался Карен. — Под луной, под звездами, со свечами, со мной сегодня вечером. Можно завтра, завтра я тоже свободен. И послезавтра тоже. Для вас, я всегда свободен!
Светлана бросила на него испепеляющий взгляд, скинув волосатую руку с плеча. Огромные голубые глаза знойной красотки смотрели на друга откровенным матом.
― Карен, уймись, — одернул его Волков. — Светлана Михайловна, мне нужен завод.
― Вы же понимаете, что вам никто его не подарит?
― Понимаю, но я хочу свою долю.
― Зависшие тридцать процентов по завещанию еще никому не принадлежат, насколько мне известно.
― В скором
