Хотя сейчас у нас есть кто-то вроде «невесты» — Лилечка из соседнего подъезда. С ней и ее мамой мы чаще всего встречаемся на детской площадке. Милая девочка трех лет, с двумя темненькими косичками. С ней единственной на площадке Костик постоянно делится игрушками и защищает ее. Недавно подарил самую любимую машинку — просторный грузовик, в котором он катал черепаху по квартире. Потом, правда, переживал и хотел вернуть подарок назад — пришлось пообещать, что в следующем месяце куплю ему такой же взамен подаренного. Он дает ей свое ружье и велосипед. Отрывает от сердца экскаватор. Он готов отдать ей все. Часто упоминает Лилю при разговоре. И я понимаю, что пусть он еще маленький, но все же я достойно воспитываю сына.
Я поправила Костику шапочку и чмокнула его в холодный носик.
— Мам, туда, — указал он направление ручкой в теплой варежке и пошел в совершенно противоположную сторону, разгребая маленькими сапожками приличный слой снега, который дворники просто не успевают убирать. Надо было санки взять. Нет же — оставила их в коридоре. Подумала, что на улице и так слишком холодно, и мы выйдем погулять минут на двадцать от силы. Но у ребенка, видимо, были другие планы. Упал в сугроб. Поднялся. Опять упал. Снова поднялся. Застрял в сугробе. Забрал у меня лопатку, стал раскапывать снег, отдал мне лопатку. Потащил куда-то под горку, чтобы показать что-то «очень интересное».
— Зайчик, пора домой, — позвала я сына, но куда там…! Домой, по-видимому, хотелось только мне. Костик было хотел подойти к двум мальчикам постарше, но передумал и вернулся ко мне.
— Недолго вы сегодня, — крикнула мне с другого конца площадки Лена.
— Да как-то холодно на улице, — призналась я. — Сколько градусов, вы не смотрели?
— Двадцать семь с утра было.
— А такое ощущение, что все сорок семь, — я поежилась и с волнением глянула на ребенка, для которого показатели гидрометцентра вообще не существовали. — Кость! Давай, родной мой, пойдем домой, а то мама скоро в Снегурочку превратится.
Сын в этот момент опять застрял в сугробе и громко закричал. Я тут оказалась возле него и подняла его на руки. Да-а… Еще немного — и мои руки будут накачанными, как у профессионального бодибилдера.
— Ну, родной мой… Что такое? Не больно? Испугался, что не вылезешь, да?
Я еще несколько минут несла ту чушь, которую несут все матери, пытаясь успокоить своего ребенка, а потом мы все-таки пошли домой. Возле подъезда обнаружили, что оставили на площадке синюю лопатку, пришлось вернуться. И только потом мы наконец-то вошли в теплую квартиру.
Среди моих друзей я пока единственная, у кого есть ребенок. И Костик получает максимум внимания из-вне. Например, Петя любит играть с моим сыном в настольные игры. А полгода назад, кстати говоря, с подачи Игоря, Костика было решено отдать в детско-юношескую школу спорта. Сейчас детки пока только обучаются премудростям владения мячом, но года через два-три, по словам тренера, смогут участвовать в «соревновательных матчах». Первое время мой сын чуть ли не спал в своей новехонькой форме, бутсах и футбольным мячом вместо подушки.
Мы живем в Питере, и глядя на своего сына, я замечаю одну важную особенность. Питерские дети, и мой в том числе — современные. И современность эта проявляется, когда нужно выбрать книгу для чтения или купить новую футболку. Наверное, в большей степени ответственность лежит на мне. Недавно Костик устроил сольный концерт в супермаркете, пропев наизусть «Город золотой» Гребенщикова. Это передается ему от меня, потому что вместо классических колыбельных про серого волчонка или медведицу я пела ему «Кукушку» Цоя или «Потерянный рай» Кипелова. Я не знаю, хорошо это или плохо, но вижу, что даром это для него не проходит.
Как и для меня. После рождения сына я изменилась и стала отсекать от себя неприятное общение, стараясь окружать себя и свою семью позитивом. Игорь сможет сделать меня счастливой, я знаю. У него хватит сил и терпения выдержать мой совсем не сладкий характер. И дождаться, когда я сама к нему приду.
Можно считать, что его выдержка работает без сбоев. Хотя бы потому, что по его возвращении я сказала «да» — Игорю и нашему общему будущему.
До свадьбы мы с Игорем договорились никуда не переезжать и остаться каждый на своей территории. Мол, успеем еще друг другу надоесть. А вот уже после официальной части можно и съезжаться и вести совместный быт.
Это разграничение предложила я, и совсем не потому что «я не такая, я жду трамвая», а потому что боялась того, что произойдет за закрытой дверью спальни. До последнего оттягивала момент, помятуя о той ночи с Женей. Господи, я взрослая женщина, а боюсь лечь в постель с таким же взрослым и, на минуточку, по уши влюбленным в меня мужиком. И которого так же сильно люблю я. Люблю же, верно? Ну почему в жизни так все сложно? Или только я никак не могу разобраться в своих чувствах?
— Ты, Юлька, никак свое прошлое от себя отпустить не можешь, — вынес свой вердикт Макс во время музыкальной паузы. — А ты глаза закрой и попробуй с Игорьком в кроватку-то лечь, вдруг получится?
Львиная доля истины в словах Богачева была. Как говориться, не попробуешь — не узнаешь. Но как быть с внезапным отцовским инстинктом Женьки? И правильно ли я поступаю, лишая Костика настоящего отца? А, впрочем, не мне об этом думать. Женька сам лишил себя этого статуса еще до рождения сына, поэтому сейчас претендовать на него не имеет никакого права. А Игорь сможет быть достойным отцом Костику и нашему будущему ребенку. Да, именно. Я хочу родить ребенка от Игоря, и за несколько дней до свадьбы Панфилов остался у меня на ночь.
Получилось. И даже понравилось. Но все равно между нами невидимым наблюдателем витал образ Женьки, который я никак не могла выкинуть из головы. Он смотрел на меня с порицанием и немым укором, будто обвинял и… ревновал? Нет, глупости. Это только в первый раз, потому что до этой ночи у меня никого, кроме него, не было. Мое собственное тело будто разрывалось — то ли от того, что больше не чувствует знакомых прикосновений, то ли от того, что чувствует чужие.
Теперь же я целиком и полностью принадлежу Игорю. И мне это до чертиков нравится! Нравится, что теперь у меня есть надежный тыл, а у моего сына будет замечательный отец. Нравится думать о будущем и быть уверенной в том, что там, за горизонтом восприятия, все обязательно будет хорошо. Нравится с трепетом смотреть на Игоря и мечтать о том, что совсем скоро я смогу снова почувствовать внутри себя новую жизнь.
А вот Женя, караулящий у подъезда, мне совсем не нравится. Хорошо, что Игорь решил меня проводить и теперь не позволит моему прошлому вмешиваться в будущее.
— Ты что, замуж выходишь? — вместно приветствия выдвинул мне Женя нелепую претензию, как будто имеет на нее право. Я посмотрела на Игоря, который тут же напрягся и приготовился к обороне. Черт, лишь бы Михалев лишнего не сболтнул…! Как же стыдно…
— Юля, ответь, что происходит? А то, что между нами…
Договорить я ему не дала, полагаясь на свой страх и риск.
— То, что было между нами, ты самозабвенно разрушил пять лет назад! — и за руку Игоря схватилась, чтобы физически чувствовать его поддержку. В ответ Панфилов крепко сжал мою ладонь. — Так что если ты еще раз приблизишься ко мне или к Костику, то я…
— В чем проблема? — взвалил на себя бразды правления мой будущий муж. — Юль, кто это?
— Отец Костика, — в этот раз я решила не юлить и честно во всем признаться. Тем более что Игорь точно сможет меня защитить. — Он меня преследует.
Мужчина завел меня за спину, будто прикрывая от опасности, и предупредил:
— Не волнуйся. С этого дня ты его больше не увидишь.
Женька в ответ выпрямился и приготовился защищаться, но попыток достать до истины не прекратил, решив вывести футболиста на мужской разговор. Зря это он, конечно…
— Думаешь, если ты спортсмен, я тебе врезать не смогу?
