Никого не замечая, я подошла к Жене. Макс стоял в нескольких шагах и в случае чего был готов оттолкнуть парня и силой увести меня к будущему жениху.
— Юль, прости… я виноват… я очень виноват перед тобой и сыном… я хочу все исправить…
Я, я, я — сплошные единоличие и эгоцентризм. Да и запоздалые извинения ничего не исправят.
— Ты изменил мне тогда, Жень, — гордо подняла я подбородок, изо всех сил стараясь сдержать предательские слезы. — Такое не прощается. Забудь о Костике. Ты нам не нужен.
Друзья, глаз с нас не сводившие, не могли расслышать те слова, которыми обменивались мы с Женей, но отчетливо понимали, что нас связывает нечто гораздо большее, чем общий ребенок. Еще вчера я уверяла Настю, что ненавижу Женю и тем более не скучаю по нему, а сейчас всеобщему взору открылась совершенно противоположная картина. Дрожащими руками я убирала руки бывшего парня со своих оголенных плеч, с невыносимым усилием воли отстраняла все его попытки обнять и отрицательно качала головой на все его слова. В глазах Жени открыто выражались все чувства, проносимые в его голове — любовь, отчаяние, внутреннюю борьбу… И эти чувства мне были очень хорошо знакомы…
Когда Женька крепко обнял меня, резко повернув к себе — я была готова зарыдать. Букет в это время выпал из моих рук, и Настя его бережно подняла. А вместо цветов я почувствовала в руках холодный клочок бумаги…
Все же я увернулась из запретных объятий и оттолкнула Женю. Отрицательно покачав головой, выдавая всю серьезность своих намерений, буквально побежала к машине, которая вот-вот готова была увести меня в счастливое будущее…
— Главное, глупостей не наделай… — предупредила меня Настя.
Я так и не поняла, какие «глупости» она имела в виду.
— Настюх, у нее тушь водостойкая? — поинтересовался Макс, садясь за руль.
— Она не будет плакать, — уверенно ответила за меня подруга. — Она сильная. Гораздо сильнее всех нас, вместе взятых, — она говорила, а не верила ее словам. — Плакать она не будет.
Настя оказалась права — я не заплакала. До крови сжав кулачки, едва не сломав наращённые к сегодняшнему событию ногти, я с полнейшим отсутствием смотрела в окно. Костик, заметив мою напряженность, притих, хотя все утро он болтал без умолку.
— Юль, у тебя сегодня самый счастливый день в жизни, — напомнила подруга. — Не разрешай никому его испортить.
Ответом ей было холодное молчание. Я посмотрела на бумажку, которую всучил мне Женя, и только теперь поняла, что это был сложенный в несколько раз билет на поезд.
Макс недовольно повернулся и пробормотал, будто заранее предчувствуя проблему:
— Я еду прямой дорогой в ЗАГС. Никуда не сворачивая. Иначе Игорь с меня три шкуры сдерет.
— Нет, — неожиданно заявила я, и хоть Настя и надеялась на что-то подобное, все открыла от удивления рот. А я не могла уже по-другому. Да, я не должна возвращаться к Жене, но сегодняшняя встреча с ним стала для меня чем-то вроде триггера. Теперь я могла думать только о нем.
— Полагаю, стерпится-слюбится говорить не стоит?
— Свадьбы не будет, — теперь в моем голосе слышались стальные нотки.
Богачев выругался и остановил машину.
— Ты с ума сошла? Там гостей полный ресторан! — выкрикнул он. — И не надо реветь! Сказала глупость и ревешь! Сейчас до ЗАГСа доедем, и все глупые мысли оставишь в своей холостяцкой жизни, поняла?
Я размазала по щеке тушь, во всю глядя на Костика, а потом четко произнесла, удивительно, но даже голос не дрогнул:
— Нет. Я так решила. Едем на вокзал.
— Ку-да? — переспросил по слогам парень.
— Макс, лучше не спорить, — видя мое состояние, Настя встала на мою сторону. Чувствую, достанется мне от нее как той самой козе, и обломают мне все рога с копытами.
— Юлька, одумайся… Тебе это действительно нужно? Сбегаешь со свадьбы в белом платье? Классика жанра! — ядовито произнес шафер. — Кто-то бежит с корабля на бал, а ты, наоборот, на корабль.
— Не твое дело! — огрызнулась я. — Езжай на вокзал!
Макс свернул в сторону Ладоги, продолжая ругаться и призывая к здравому смыслу, только его злостное бормотание уже никому не было интересно. Решение уже принято, и судя по моему настроенному виду — обжалованию не подлежит. Я так и не смогла отпустить свое прошлое.
— Платье жалко. Красивое, а никто не увидит, — Настя погладила расшитый серебристыми узорами подол.
— Плевать, — скомкала я в руке уже ненужную фату.
Когда машина остановилась у Ладожского вокзала, Настя крепко обняла меня на прощание, чмокнула Костика в щеку и как само собой разумеющееся пожелала счастья.
— Капец… — снова выругался Максим, но уже беззлобно. Я виновато пожала плечами и вместе с Костиком побежали искать нужный поезд.
Свадьба была. Позже. Первый свадебный танец мы с Женькой танцевали в небольшом ресторанчике в родном городе, где мы с ним выросли. И мое лицо светилось не от макияжа, а от счастья. По крайней мере, я тогда так думала.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Игорь
Интересно, что должен чувствовать человек, когда его кидают в самый ответственный момент? Что, в принципе, я должен чувствовать после того, как Юля не явилась в ЗАГС, а через пару дней и вовсе сообщила о том, что вышла замуж за другого? Это такой извращенный вид унижения?
Я не знаю, как можно назвать это ничем не объяснимое предательство Юли. Я стоял, как идиот, в этом чертовом костюме, посреди ЗАГСа, а ее друзья только плечами пожимали и что-то бормотали в оправдание, мол, там все-таки любовь, а я так, хрен с бугра. И родители ее стыдливо опустили взгляд в пол и непонимающе качали головами. Я, как и они, тоже ни черта не понимал.
О чем она вообще думала? У нас же все так хорошо было, никаких происшествий, никаких проблем… Ну, появился этот папаша Костика — и что? Юля ясно дала понять, что не хочет иметь с ним ничего общего. И тут вдруг такой неожиданный бум по голове… и никак не укладывалось, что Юля действительно смогла так поступить. Зачем она вообще «да» мне сказала, если к бывшему чувства испытывала? Думала, проканает, стерпится-слюбится, а потом поняла, что ошиблась? То есть я для нее ошибка, да? И та ночь тоже была ошибкой? А я, дурак, наивно полагал, что у нас все будет красиво, как у наших бабушек с дедушками — пышная свадьба с первой брачной ночью по старому обычаю. О том, что невеста порченая, старался не думать. Вон, в ту единственную ночь я прекрасно понял, что мы с Юлей друг другу подходим. Я чувствовал, как она кончила подо мной, как ей было приятно и хорошо, и сам от этого ни с чем не сравнимый кайф поймал. Оказалось — показалось. Видимо, не выдержал я сравнения с ее бывшим-то…
Ей хорошо — свалила со своим любовничком из города, а мне за всех с гостями объясняться нужно, неустойку платить… да хрен с ней, с неустойкой этой, и объяснять, по сути, я никому ничего не должен. Но Юля…!? Как она могла одним махом все взять и разрушить? Неужели дело во мне…? Все-таки какой же я слабак — даже после такого вероломного предательства я продолжаю ее любить. Да, черт возьми, я люблю Юлю! Но никто и никогда этого не узнает, потому что я разрушу ее карьеру до нуля! Ее больше не возьмут даже на дешевую провинциальную волну с десятком слушателей…
Стоп. Конечно, мне бы очень хотелось, чтобы она поняла, что натворила. Чтобы на коленях приползла ко мне и молила о прощении. Я с упоением представлял ее нежный образ — весь в слезах, с отпечатком бесконечной вины на лице, и тут же понимал: нет. Я не смогу сделать Юле больно. Не смогу, и все тут! Рука не поднимется… Она ведь такая хрупкая, такая беззащитная… но нож в спину вонзила умеючи, словно играя.
— Игорь… ты как? — погладила меня по плечу мама — единственный человек во всем мире, кто никогда не предаст.
Как я? Сам не знаю. Не плохо и не хорошо.
— Никак, — обозначил я свое состояние.
Мама у меня — чуткая женщина. Сама доброта во плоти, я ей ноги готов целовать в благодарность за нас с братом — после смерти отца она положила на алтарь нашего воспитания свое личное счастье, и теперь мы с Шуриком втройне отдаем ей сыновий долг. Брат, правда, подвел нас всех в одно время, когда с наркотой баловался, но сейчас, кажется, все позади.
