И теперь, когда я так глубоко врезался в эту проблему, я чувствую острое и тотальное отвращение ко всему, начиная от дешёвого секса, заканчивая женскими телами, запахом… И всё время хочется помыться! Словно, я могу теперь смыть с себя это. Мозгами понимаю — просто психоз. Но, вот в очередной раз едва подавляю желание тщательно вымыть руки с мылом.
Наверное, мне нужен психолог или психоаналитик. Я так за эти месяцы крышей уеду очень далеко.
— Как твои анализы?
— Пока неоднозначные.
— Мне жаль.
— Как ты? Может, нужно что-то?
Юля — красива и молода. И очень любит жизнь, удовольствия… Думаю, для неё это был страшный удар.
— Нет, Дэм. Мне уже ничего не надо.
— Все так плохо?
— Терапия оказалась не эффективна, я поздно обратилась. У меня саркома. На фоне иммунодефицита. Я в больнице. И я отсюда вряд ли выйду, если уж честно.
— Мля… может бабки нужны?
— Нет. Всё что мне можно и нужно здесь бесплатно. Остальное смысла уже не имеет.
— Ну может, хочется что-то…
— Хочется отмотать жизнь лет на семь назад, выйти замуж за одноклассника, родить ему двойню, готовить борщ и по выходным ездить с детьми к родителям на дачу.
— Мда… Такие же мысли.
— Ладно, Демид. Неоднозначные — это уже хорошо. Пусть тебя пронесёт.
— Спасибо.
Иду в комнату к Злате. На неё моё тотальное отвращение не распространяется. Ни на тело, ни на запах, ни на эротические фантазии. Как мужчина, с недавних пор, я ещё психологически жив только в реальности с ней. Другого не желаю!
— Готова? — захожу в комнату.
Как раз в момент, когда стягивает с себя футболку.
Тихо вскрикнув, прикрывает ей покачнувшуюся грудь.
— Прости…
Хочу отвернуться, чтобы не смущать её. Но взгляд залипает на двух шрамах, искажающих её идеальное тело. Шрамов очень однозначной и знакомой мне формы. Это от пуль… Прямо по рёбрам…
От шока дыхание застывает, я прикасаюсь ладонью к своему горлу, прокашливаясь и делая пару шагов к ней.
Не в состоянии отвести глаз, оседаю на её кровать. За ремень настойчиво тяну ближе, вынуждая сделать шаг ко мне.
Верхний шрам на уровне нижнего отдела сердца.
— Сердце… — не касаясь, зависают я пальцем в сантиметре от зажившей раны.
— В ребро попала.
— А эта?
— Тоже в ребро.
— Везучая…
И я везучий. Могли бы никогда не встретиться.
Рубцы еще ярко-розовые.
— Год назад?
— Примерно.
Мне хочется поцеловать её шрамы. И пальцы, не касаясь, машинально двигаются, гладят ее… на расстоянии.
— Кто это сделал?
— Он мёртв.
— Зачем он это сделал?
— Золото…
— Господи, — оскаливаюсь я. Морщась смотрю на эти шрамы. Дико больно и страшно, наверное, было.
— Я потом пластику сделаю… — неуверенно, поджимает локти ближе к телу.
— Зачем? Мало наркоза тебе было и боли?
— Некрасиво.
— Всё красиво! Не трогай их. Они не портят… Как мужчина тебе говорю.
Глаз не отвести как красиво. А шрамы… ну это уже часть тела. Зачем их убирать?
Они просто напоминают, как это тело уязвимо.
Зажмуриваюсь. Падаю на спину, не открывая глаз.
— Одевайся, Золотинка. Бери только самое необходимое. Остальное упакуют и привезут позже.
— Я — всё… — оглядывает свою комнату.
Лёгкие шторы поднимаются под порывом ветра. Закрываю окно и здесь. Захожу в ванную комнату. На сушилке ее бельё…
Замираю от неожиданности. Тонкие кружевные трусики нежно-розового цвета. Веду по кружеву пальцами, представляя, что делаю это когда они надеты на ее идеальные бедра. Сжимаю пальцами шелковистый треугольничек, вшитый в кружева. Который касался её…
— Демид?… — из комнаты.
Сминаю в кулак. Рефлекторно убираю в карман.
Ну ты даёшь, Черкасов. Дожил… Трусики крадешь!
А что такого? Моей женщины же трусики. Кому я здесь должен их оставить?
Даже если никогда у нас с ней ничего не будет, все равно моя. Не потому что принадлежит мне, потому что я уже принадлежу.
Закручиваю вентиль рядом с душевой кабиной. Краем глаза замечаю блеск. У зеркала висит ее лемби на цепочке. Подставляю ладонь, рассматривая медальон внимательнее. Снимаю.
Выхожу к ней. Поднимаю на Злату взгляд.
— Ты забыла кое-что.
Демонстрирую медальон, поднимая с ладони за цепочку.
Растерянно смотрит. Делает нерешительный шаг в мою сторону. Я сжимаю цепочку крепче. Злата ловит мой жест и не моргая смотрит в мои глаза.
— Не хочу отдавать… — признаюсь я.
— Ладно, — подрагивает её голос и покорно добавляет: — Оставьте.
Сжимает пальцами косу, лежащую на плече.
Та-а-ак… Приглядываюсь к ней внимательнее.
— Это — выбор? — уточняю я.
Кивает.
Моё лицо нервно подрагивает. Мне хочется разнести все вокруг от бешенства! Потому что в этот момент я не должен стоять как истукан. И это мука адская — не иметь возможности принять её выбор каким-нибудь человеческим способом. Поцелуем, например.
Подхожу, надеваю на неё лемби.
— Ты мне его отдашь потом, хорошо? Когда будешь не вынуждена, а захочешь этого. Как мы договаривались.
Я не могу поцеловать ее, поэтому прикасаюсь на мгновение губами к медальону, прежде, чем его отпустить.
— Идём…
Глава 10. Доверяй мне
Злата сидит рядом, на переднем сидении. Я чувствую удовлетворение от этого факта. Ловлю себя в едва контролируемом порыве — положить ей руку на бедро и там ее и оставить, пока веду тачку. Давно забытое ощущение — желать касаться девушки все время. Сливаться с ней тактильно. Не только во время секса. Но вместо этого надеваю гарнитуру и договариваюсь о том, чтобы нам провели церемонию закрыто. Рано утром.
— Послезавтра, да, — уточняю я по телефону.
— Демид, — негромко. — Наш юрист в отъезде. Он вернётся третьего.
Через три дня.
— Это долго, Злата. Зачем тебе юрист? Договор составлен. У меня он есть. Распечатаем и подпишем у нотариуса.
— Нет, — неуверенно. — Я хочу, чтобы наш юрист присутствовал.
— Я тебе отвечаю, что все будет в рамках нашей договорённости.
Мы молча едем, я чувствую физически, как ей некомфортно и тревожно. И рука сама дёргается к её коленке, на мгновение бережно сжимая её через ткань.
— Я думаю, праздничная церемония не уместна. Если позже нам захочется сделать праздник, то мы обвенчаемся. И там уже будет и платье и гости…
Вздох.
— Или ты хочешь? Если хочешь…
— Да нет же! Какой праздник?! — срывается она на эмоции.
— Всё. Мы друг друга поняли. Не нужно нервов.
Погладив по коленке ещё раз убираю руку.
— Брата надо завести на тренировку… — тихо.
— Я не поеду сегодня! — заявляет категорично Тихон.
— У тебя соревнования.
Снова начинается спор.
— Никто никуда не едет, пока мы с тобой, Злата официально не зарегистрируем брак. Потому что это опасно. Минуту…
Отец звонит.
— Добрый день. Как прошла встреча?
— Демид, так дела не делают.
— Не делают. Но форс-мажоры… Так — что?
— Бессмысленно прошла.
— Я договорюсь ещё об одной и все разрулю. Пусть пакет документов брачного договора подготовят для подписания.
— Я внес несколько поправок. Хочу обсудить их с Иваном.
— Увы, уже поздно. Он в коме и вряд ли вернется к нам. Подписываем как есть.
— Это необоснованный риск. Наш бизнес будет держаться на порядочности девчонки? Нет.
— Она порядочная девушка. Мы друг друга не обманем. Тем более, я уже пообещал брак на этих условиях.
Да и нет ей смысла обманывать нас. Ей надо вложить своё золото так, чтобы его нельзя было извлечь. И для всех это должно быть очевидно, что у неё его нет. Иначе, и она и брат всегда будут под ударом.
Отжать наш бизнес через развод? Бред. Зачем ей корабль, который потонет без капитана и утащит на дно и её, и инвестиции. Про прииск — ей тоже нужно снять с себя бремя решений, чтобы на нее не давили, и разделить со мной опеку над Тихоном. Всё, как прописано в брачном договоре.
