на просторную площадку, где было шесть квартир. Вокруг царила тишина.
– Вот пятьдесят девятая, – шепотом проговорил Гошка, кивнув на черную массивную дверь.
– Ага, – зашипела я в ответ. – Сейчас поднимусь на пролет выше…
Я уже хотела взбежать по лестнице, но вдруг из-за двери квартиры Ульяны отчетливо послышался мужской бас. Мы с Гошей переглянулись.
– Отец? – одними губами спросил Гошка.
Я помотала головой:
– Она с теткой живет.
Вообще-то у Ульяны еще был старший брат, но, по рассказам моей мамы, он жил в Канаде и приезжал на родину крайне редко. Да если бы и приехал, то в наш курортный городок, к родителям, а не сюда.
– Пашка? – выдвинул новую версию сосед.
От этого предположения я готова была распластаться без чувств на полу. Да, Пашка шустрый, с него станется. Но Шацкая так быстро не пустила бы Долгих за порог своего дома.
– Может, ремонтник какой? – предположила я.
Снова звонкий смех Шацкой.
– Хм! Чего гадать? Короче, звони! – рассердилась я, направляясь к лестнице.
Гошка какое-то время нерешительно потоптался возле двери, а затем нажал на кнопку звонка. Я навострила уши. Уля долго не открывала, хотя, судя по доносившимся голосам, находилась от двери не очень-то и далеко, скорее всего, в прихожей. Наконец замки брякнули, и я услышала приветливый голос Шацкой:
– Здравствуйте, вы ко мне?
– Здравствуйте! – с почтение в голосе произнес Гошка. – К вам, Ульяна! У меня есть послание от вашего поклонника, который по совместительству является моим хорошим товарищем.
О-о-о, ну куда деваться! Гошка произнес это так важно, почему-то еще и картавя. Наверняка одну руку за спину спрятал, бабочку на шее поправил… Шацкая, конечно же, умилилась и растрогалась. Знала бы она, как он вещи мои за унитаз прятал и к бедной Изабелле жестяную банку на ниточке привязывал. Тогда Поля-младшая гремела по квартире, как машина с молодоженами.
Попутно Гошка отвесил Шацкой трогательный детский комплимент. Уля что-то негромко прощебетала в ответ, раздался шорох упаковочной бумаги, вздох умиления… Затем дверь хлопнула, и замки вновь кротко брякнули. Гошка взглянул на меня. Я сверху замаячила рукой, указывая на лифт. А если Уля в глазок наблюдает?
– Жди внизу, – одними губами проговорила я.
Гошка кивнул и нажал на кнопку вызова лифта. Когда он уехал вниз, я некоторое время раздумывала, с какого этажа спуститься мне. Подняться еще на пролет выше? Любопытство победило, и я на цыпочках пробралась к квартире Шацкой, прислонила ухо к двери и прислушалась. Некоторое время там было тихо, а затем снова послышались приглушенные голоса. И один из них точно мужской. Черт возьми! Кто там? Точно не Пашка. Иначе зачем этот цирк с букетом? Все-таки кто-то из родственников? Или у Ульяны есть парень? Тогда почему она приняла приглашение Долгих? Непонятно…
Замки соседней квартиры лязгнули, и я отпрянула от двери. Показалась седовласая голова в бигуди.
– Здравствуйте! – строго сказала голова.
– Здравствуйте, – тихо отозвалась я.
– Вы здесь живете? – поинтересовалась голова.
– Угу, – зачем-то соврала я. – Здесь. Вот… мусор ходила выкидывать.
Благо наряд у меня для этого самый подходящий – домашние шорты и футболка.
– Из какой вы квартиры? – не отставала говорящая голова. Что она привязалась ко мне вообще? Я похожа на бандита?
– Вы верите в бога? – спросила я.
– Ой! Сектанты! – в ужасе пискнула голова. И тут же скрылась в своей квартире. Дверные замки снова противно лязгнули. А я припустила к лифту.
На улице мы с Гошей, не сговариваясь, почесали по двору. Меня не покидало ощущение, что из окна за нами кто-то наблюдает. Ульяна, ее таинственный гость или мнительные бигуди?
– Видел в коридоре мужскую обувь? – спросила я на ходу.
– Не-а, какое там! Она дверь чуть приоткрыла. И, кстати, была явно напряжена.
– Да? Интересненько! – хмыкнула я. Зачем скрывать какого-нибудь ремонтника? Наверняка Шацкая решила, что это тетушка пожаловала, вот и спрятала ухажера. Ну все! Зря Пашка на ирисы раскошелился. Не светит ему ничего с красавицей Ульянушкой. Зуб даю, накрылось медным тазом наше двойное свидание. Я счастливо заулыбалась.
– Ты чего щеришься? – покосился на меня Гошка.
Я вместо ответа потрепала его по белобрысой макушке и негромко запела:
– У меня появился друго-о-ой, у меня-я-я появи-и-ился друго-о-ой! А-ча-ча!
– Не позорь меня, – испугался Гошка, – на нас люди смотрят.
Ох уж этот трудный возраст.
– У меня появи-и-ился друго-о-ой! – еще громче и фальшивее затянула я. – У меня-я-я появи-ился друго-о-ой!
– Достала! – злился Гошка. – Там есть другие слова?
– Наверное, есть! – засмеялась я. – Только их не помню.
– У Пашки твоего губа не дура, – в отместку за свой позор сказал мне Гоша, – Ульяна очень красивая.
– Много ты понимаешь, – фыркнула я, – маленький еще на таких девиц заглядываться. И вообще, она не его девушка пока.
Гошка молчал и важно вышагивал рядом со мной. Мы прошли мимо галдящей малышни, которая в каникулы торчала на улице с самого утра. Ребята вынесли из дома ведро, в котором развели шампунь и глицерин, и теперь при помощи конструкции из двух длинных палок и веревки выдували огромные мыльные пузыри. Из припаркованной неподалеку машины доносилась веселая летняя мелодия, а навстречу нам с Гошей летели большущие радужные шары. Я рот распахнула от восторга. Какая красота! А Гошка даже не взглянул в сторону пузырей. Ах, ну да, он ведь уже большой мальчик.
– Как думаешь, если я скажу Пашке, что Ульяна козявками увлекается, он от нее отстанет? – спросила я.
– Ты такая дура, Поля, – доверительно сообщил мне двенадцатилетний Гошка. – Взрослей!
– Любовь, что тут поделаешь, – развела я руками. – Когда-нибудь и тебя так скрутит.
– Скрутит? – удивился Гоша.
– Ага, как от просроченной колбасы, – припугнула я.
– Неужели все так плохо? – огорчился сосед.
– Если безответная любовь, то да… Очень бодрит. Как внезапный сильный град. Холодно и твердыми льдинками больно бьет. А главное – к такому не подготовишься. Ты же не знаешь, где и когда град тебя застанет?
– А прогноз погоды?
Я только отмахнулась.
