самая долгая минута за всю мою жизнь. Я впервые почувствовала в себе пробуждение уродливой ревности. И впервые осознала, насколько сильны мои чувства к нему.
Когда минута прошла, Джастин вытер рот и вернулся ко мне. Я на него даже не посмотрела. Я знала, что мне не следует злиться, но мои чувства вышли из-под контроля.
— Все нормально? — спросил он.
Я продолжала смотреть на свои туфли.
— Давай просто уйдем.
Он пошел за мной.
— Патч… это же просто игра.
— Я не хочу это обсуждать.
В неловком молчании мы побрели домой. Внезапно я остановилась посреди тротуара и повернулась к нему.
— Почему ты не мог просто ответить на тот вопрос?
Он очень долго смотрел на меня, потом признался:
— Я не знал, что сказать.
— В смысле?
— Если бы я сказал «нет», то ранил бы твои чувства. А если «да»… тогда все между нами стало бы странно. А я этого не хочу. Никогда.
— Ты сегодня первый раз целовался?
Он помолчал, глядя в темное небо, затем прошептал:
— Нет.
Я покачала головой и пошла вперед — с ощущением, что я его больше не узнаю.
— Патч, ну ладно тебе. Не надо так делать.
По моим щекам потекли слезы. Я плакала и не могла даже точно сказать, почему. В тот день я впервые поняла, что влюблена в него. Я любила Джастина Бэнкса. Не только, как друга. Я была так зла на себя.
Больше всего на свете я боялась его потерять. До меня вдруг дошло, что однажды это все же случится.
А может, случилось уже.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Через неделю Джастин стал звездой Ньюпорта, и количество посетителей в «Сэндис» увеличилось чуть ли не вдвое. В основном, конечно, за счет молодых женщин, которые услышали о новом привлекательном гитаристе.
Однажды вечером, когда мы с Джейд собирались выходить на работу, у нее зазвонил телефон.
— Черт. Подожди. Это мой агент, — сказала она.
Я остановилась в дверях и через пару секунд увидела, что ее руки стали дрожать.
— Правда? Ты не шутишь? — Она запрыгала и прикрыла рот. — О боже. Боже! Конечно, смогу! — Она восторженно взвизгнула. — Спасибо, Энди. Спасибо, что сообщил! О боже. Так что дальше? Хорошо. Хорошо. Я позвоню тебе вечером, — сказала она и отключилась.
— Что происходит?
Джейд издала радостный вопль и, кинувшись обнимать меня, прижалась своим худеньким телом к моей объемной груди.
— Я получила довольно большую роль дублерши в «Феноменах»… на Бродвее! Это было одно из двух прослушиваний, на которые я ездила на прошлой неделе. Я думала, ничего не выйдет. Агент сначала даже не хотел меня туда отправлять!
Когда она издала еще один громкий визг, вниз спустился Джастин.
— Какого черта здесь происходит?
Она бросилась в его объятия.
— Малыш! Меня взяли дублершей на роль Вероники в «Феноменах»!
— Правда? Обалдеть! Это же охеренно! — Он поднял ее в воздух и закружил.
Почувствовав себя третьей лишней, я откашлялась.
— Поздравляю, Джейд. Я очень за тебя рада.
Джастин наконец опустил ее на пол.
— Когда тебя ждут?
— Они хотят, чтобы я приехала в Нью-Йорк в течение нескольких дней.
Вид у него стал напряженным.
— Вот черт. Хорошо… хм… Жаль, что я согласился выступать в «Сэндис». Я бы поехал с тобой.
— Все нормально. Ты же обещал им всего пару недель, разве нет? Они быстро пройдут.
— Да.
Джейд улыбнулась.
— Будь милым с Амелией.
***
После отъезда Джейд Джастин делал все возможное, чтобы в течение дня оставаться в своем кабинете, а после игнорировать меня в ресторане. Он больше ни разу не пел «Ей нравится наблюдать».
Помимо моментов, когда я намеренно приходила на кухню, зная, что он готовит там кофе, мы больше никак не контактировали. Отсутствие Джейд словно еще больше увеличило между нами дистанцию. Это продолжалось в течение нескольких дней, а потом все изменилось.
Я тогда вернулась со смены в «Сэндис», и мое внимание сразу же привлекли странные звуки на втором этаже. Недолго думая, я взбежала наверх, и обнаружила Джастина склонившимся над унитазом.
— Боже мой, тебя тошнит?
— Нет. Я делаю толчку куннилингус. Ты, блин, разве не видишь?
— Ты съел что-то испорченное?
Он покачал головой, а потом новый приступ рвоты заставил его склониться над унитазом. Я отвернулась и закрыла глаза, дожидаясь, когда он закончит.
— Принести тебе что-ни…
— Амелия, просто уйди. — Он спустил в унитазе воду.
В заболевших людях есть нечто такое, что заставляет относиться к ним, как к маленьким детям. Хотя Джастин и пытался казаться крутым, было видно, что сейчас он абсолютно беспомощен.
— Точно не хочешь, чтобы я дала тебе…
— Уйди!
Я вздрогнула от его окрика. А когда его снова стало тошнить, неохотно спустилась вниз.
Через несколько минут я услышала, как он вернулся к себе. Я прождала внизу около часа. Было необычайно тихо, и я сделала вывод, что он либо уснул, либо просто лежал. Потом, будучи параноиком, начала думать, что он мог потерять сознание от обезвоживания. Он не спускался, чтобы выпить воды. Учитывая, как сильно его рвало, это могло быть опасно.
Я плюнула на все и поднялась наверх. Постучав в его дверь, я не стала ждать, когда он ответит.
— Джастин?
Он лежал на боку, головой на подушке, и смотрел на меня пустым, безжизненным взглядом.
— Ты в порядке?
— Нет.
Не спрашивая разрешения, я подошла к нему и потрогала лоб. Он был горячим.
— У тебя жар. Нужно измерить температуру.
Я побежала в ванную, взяла из аптечки градусник и вернулась к Джастину.
— Возьми в рот.
Он усмехнулся.
— Обычно эту реплику говорю я.
Я закатила глаза.
— Делай, что сказано. — Меня немного приободрило, что он чувствовал в себе силы шутить.
Удивительно, но он не стал противиться, чтобы ему измерили температуру. Когда градусник запищал, оказалось, что у него сильная лихорадка.
— У тебя тридцать девять. Как ты будешь сегодня играть?
— Ммм-хмм… — простонал он.
— Я позвоню Сальваторе, и скажу, что ты не придешь.
— Не надо. Я посмотрю, как буду чувствовать себя через час.
— Ты в любом случае не сможешь выступать.
— Я позвоню
