не избежать.
У меня были попытки уйти, соскочить. Не принимать эти условия буквально. Но что бы я сказал отцу? Что не хочу жить в общежитии среди алкашей и наркоманов? Что сам становлюсь одним из них? Что не могу справиться с собственными пороками? А где же тогда пресловутая сила воли? По-видимому, утонула в стакане с водкой. Поэтому она всё время кажется такой горькой. А ведь продолжаю пить…
Лизе здесь, конечно, не место. И как хорошо, что она учится в другом городе и сюда приезжает редко. Я бы не хотел видеть, как она превращается в одну из тех, кто здесь по соседству почти наравне с мужиками лакает водку чуть ли не из блюдца, будто кошка – молоко. А потом такие заползают в первую попавшуюся постель и продолжают мурлыкать на ухо, требуя ласки. Мне не нравится вся эта система, но повлиять на неё я не могу. Остаётся молчать, что я и делаю чаще всего.
В дверь постучали. Ну, вот оно, началось! Не иначе сама Жанна Аркадьевна пожаловала. Наверняка, ей уже донесли добрые люди. Праздник у нас – не спит вся общага. Как же уснуть, если музыка на всю громкость?
Никто не просыпается, не встаёт, чтобы открыть дверь. А стук всё настойчивее. Жанна Аркадьевна может сколько угодно за дверью стоять. Ей торопиться некуда.
– Женя, открой! – её голос. Как угадал. Нехотя сползаю со второго яруса, подтягиваю штаны без ремня и босой иду открывать. Не уйдёт ведь, пока своего не добьётся. Поворачиваю ключ в замке и выглядываю из-за двери. – Ну, доброе утро, Евгений! – строгая, прямая Жанна Аркадьевна смотрит на меня сквозь прозрачные очки взглядом воспитательницы детского сада. – Почему так долго не открывал?
– Спал, – ничего лучше я придумать не мог. Голова ещё плохо соображает.
– Могу я войти?
Плохая идея.
– Э-э-э… у нас в комнате не убрано, – тоже, кстати, правда.
– А у вас когда-нибудь бывает убрано? Пропусти, Женя, – настаивает она. – Я хочу посмотреть, что у вас в комнате творится.
Я, похоже, не в себе, потому что отстраняюсь и пропускаю её. Жанна Аркадьевна опытным глазом быстро окидывает комнату, задерживается на мирно храпящем Толяне, замечает Лизу.
– Почему в вашей комнате девушка? Кто она?
Я, помявшись немного, отвечаю.
– Это моя девушка. Приехала в гости.
– А у нас здесь разве гостиница?
Дальше началась самая настоящая проповедь. Я готов был сквозь землю провалиться, только бы не слушать всего этого. Да, мне известно, что мы систематически нарушаем правила проживания в общежитии. Да, я знаю, что алкоголь – это яд, и принимать его – опасно для здоровья. Да, у нас в комнате ужасно накурено и не мешало хотя бы открыть окно и проветрить помещение. И да, приводить и оставлять на ночь посторонних лиц в общежитии запрещено.
– Я вызову вас всех на студсовет, – пригрозила Жанна Аркадьевна. – Получите выговор с занесением в личное дело. Я предупреждала не раз. Но, по-моему, всё без толку. Что делать с вами, Евгений? Может, пора твоего отца вызвать?
– Не стоит, – голос от волнения стал хриплым. – Отцу, вообще, ничего говорить не надо.
– И как долго это будет продолжаться? Все эти ваши ночные попойки, гулянья до утра, скандалы?
– Мы никогда не скандалим, Жанна Аркадьевна, – возразил я. – Мы тихо, мирно.
– Сказки мне будешь рассказывать? Или ты думаешь, я ничего не знаю? Кстати, а где остальные? – она пошарила глазами. – Не вижу Сазонова. И этот ваш друг без имени…
– Фауст, – подсказал я. Зачем только напомнил?
– Именно они. Один отчислен был, второй год назад окончил университет. Почему я постоянно их здесь вижу?
– Так им место предоставили.
– Где? В комнате, которая для троих предназначена?
Я промолчал. Никогда не умел спорить. Да и какие могут быть возражения, если она говорит правду?
Толян, громко всхрапнув, затем перевернулся на другой бок, а после открыл глаза. Увидев коменданта, он тут же закрыл их, вновь притворившись спящим. Жанна Аркадьевна только рукой махнула.
– Передай своим друзьям, Евгений, что я намерена поставить вопрос об их выселении из общежития.
Она развернулась и ушла.
– Женя, – услышал я тихий голос. Лиза легла на край кровати и позвала меня. – Кто эта женщина?
– Комендант.
Лиза села, свесив босые ноги.
– А она, правда, может вас всех выселить?
– Правда, – кивнул я.
– Да ничего она не сделает! – подал голос Толян. – Только пугает, как обычно. Я здесь пять лет живу, и за это время столько слышал от неё всяких угроз! Только всё это на словах. До дела никогда не доходит.
– Ну, знаешь, терпение у неё не железное. Однажды может лопнуть.
– Главное, чтобы мы в это время поблизости не оказались, – не открывая глаз, сонно пробормотал Юрец.
– А мы тогда, Юрка, тебя к ней отправим в качестве посла доброй воли, – сказал Толян. – Ты хорошо умеешь говорить. Нальёшь ей елея сладкого в уши, и она растает.
– Нет, лучше мы к ней Пашку отправим с бутылкой водки, – возразил Юрец. – Тогда она точно обрадуется. Даже слушать не станет.
– Да, у неё к Пашке особая приязнь.
Как будто зная, что говорят о нём, Пашка широко распахнул дверь и вошёл в комнату.
– Доброе утро, страна! – громко провозгласил он. – Хватит спать! Сегодня такой день!
– У тебя хорошее настроение? – улыбнулся всё ещё лежащий на кровати Юрец.
– Отличное! – Пашка вытащил из пакета две бутылки шампанского и поставил на стол. – Это на вечер. Лиза, сообразишь что-нибудь перекусить?
– Да у тебя, я смотрю, всё серьёзно, – Юрец даже привстал.
– А то! – Пашка широко улыбнулся. – Есть повод.
Мы с Толяном переглянулись. Кажется, студсовета нам, всё-таки, не избежать.
Ксения
Я, действительно, расстроилась, узнав о том, что Евгений несвободен.
Почему-то раньше мне не приходило это в голову. Мы знакомы чуть больше недели, и с каждым днём мой интерес к нему растёт. Мне хотелось бы думать, что и с его стороны что-то есть. Когда он смотрит на меня задумчиво-печально, я чувствую, что он знает гораздо больше, чем может сказать. Тихий, скромный и невероятно сдержанный. Даже, когда играет. Его длинные пальцы перебирают струны, а взгляд устремлён куда-то вдаль. И никому не ведомо, о чём он думает в тот момент, что представляет себе.
Я зашла в его комнату под предлогом спросить, была ли здесь Юля. Была, ответили мне, и Фауст её увёл. Ничего удивительного, если учесть, что она мне рассказала об их внезапно начавшихся отношениях. Получив ответ, я уже собиралась уйти, как Юра радушно пригласил меня к их столу «разделить этот
