- Добрый вечер, Софья Петровна! Мои гости так спешат уединиться, что никого не замечают. Простите!
- Доброй ночи, Герман, - кивает мужчине моя спасительница и, заметив, как он с интересом смотрит на нас, тянет меня в подъезд.
- Лиманский, хрен бы тебя побрал, - бурчит, незлобливо ругаясь. Кивнув заспанной консьержке, тянет меня к лифту.
Оглядываюсь по сторонам, замечая люстру, огромной гроздью свисающую с потолка, фрески на стенах и барельефы.
В доме, где мы останавливались с родителями, такого убранства не было.
Мы долго едем в новенькой кабине лифта с блестящими кнопками. Поднимаемся на пятый этаж. Софья долго возится с замками и, открыв первую металлическую дверь, пропускает меня в тамбур. Отпирает дверь в квартиру и тут же включает свет.
- Заходи, Амина. Располагайся!
35
Шагаю через порог и тут же понимаю, что попала в женское царство. Белая мебель. Обои с лавандой. Полосатая мебель и множество цветов.
- Идем, покажу твою спальню, - говорит Софья и, взяв меня за руку, как маленькую, ведет через просторный зал с камином и белыми тумбами, на которых расположенывысокиебелые вазы с синими цветами.
- Потом рассмотришь мою бедную халупу, - смеется хозяйка квартиры и, распахнув белую деревянную дверь, взмахом показывает на широкую кровать, застеленную цветастым покрывалом.
- Это Олеськина светелка была. Теперь твоя. Иди, купайся, - открывает она соседнюю дверь, за которой прячется ванная. - И спать! Завтра решим, что нам делать дальше.
Я послушно киваю и захожу в комнату. Кладу свою невеликую поклажу на белый туалетный столик.
- Вот тебе Олеськин халат, - протягивает мне Софья длинную шелковую вещицу. – Иди в ванную первая, - командует она.
- Сначала вы, уважаемая Софья, - тихо, но твердо говорю я. – Вам тоже нужно отдохнуть.
- Не будем спорить, ты первая, - отмахивается она. – У меня еще есть дела. А ты быстренько искупайся и ложись. Спокойной ночи, - Софья целует меня в щеку и, собираясь уходить, задерживается в дверях.
- Когда ляжешь спать, скажи «На новом месте приснись жених невесте». Это у нас поговорка такая. Кто приснится, за того и выйдешь замуж.
- Не дай Аллах, приснится Айрат, - тяжело вздыхаю я.
- А если твой мальчик? – подмигивает мне Софья.
Тимур! От мысли, что мы можем быть вместе, перехватывает дыхание.
- А эта примета работает? – спрашиваю с жалкой улыбкой.
- Еще как! – уверяет меня Софья и уходит к себе, оставляя меня одну. Без сил сажусь на кровать. Тупо смотрю на стену, оклеенную обоями с крупными розами. Гляжу на шторы. Темно-зеленые и белые. Необыкновенно красивые и стильные. И подойдя к окну, сквозь тонкий тюль смотрю на соседние дома, в которых кое-гдезагораются окна. Вижу чуть в стороне подсвеченный прожекторами длинный шпиль со звездой. Не Кремль, конечно, но какое-то правительственное здание.
Если бы мне в ночь хны или перед хамамом кто-то сказал, что я окажусь в Москве и попробую тут поселиться, одна, без помощи родных, я бы умерла со страху. А сейчас я стою у окна где-то в центре столицы России и раздумываю, с чего мне начать новую жизнь?
«С душа, Амина! – ругаю себя. – Софья тебя ждет!»
Тщательно задергиваю окна, будто меня кто-то собирается похитить. Осторожно снимаю с себя чужие вещи и, накинув темно-зеленый халат, плетусь в ванную. И тут понимаю, что влезть в нее я не могу. Сильно кружится голова.
- Все в порядке? - окликает меня Софья. – Или нужна помощь?
- Боюсь упасть, - честно признаюсь я.
- Давай постою рядом, - предлагает мне Софья.
- Хорошо.
И как только я с трудом становлюсь под душ, зовет меня.
- Говори со мной Амина. Не молчи.
- Что говорить? Я не знаю, - лепечу из-за занавески, усыпанной яркими цветами.
- Пой, - усмехается Софья.
- Не умею, - признаюсь честно. – Матушка возражала, когда кто-то пел в доме. Говорила, что иблисы в аду воют так же.
- И что? Никто не пел?
- Нет. Она не любит…
- Значит, научим тебя петь. И танцевать. Долго не парься, - предупреждает Софья строго. У тебя сотрясение мозга, и тебе показан постельный режим. Поэтому по-солдатски…
- Как? – не понимаю я.
Софья смеется. Сквозь шум воды я слышу ее хриплый голос. И как только я выключаю воду, подает мне полотенце за ширму.
Потом помогает надеть халат и провожает до кровати.
- Ложись так, - кивает на халат. – Завтра купим тебе все необходимое. Это ж надо, выгнали из дома без трусов и зубной щетки!
Ложусь. Закрываю глаза. Вдыхаю запах чистого белья и благодарю Аллаха, что на моем пути оказалась Софья. Назначь мой отец свадьбу чуть позже, и я бы не выбралась.
- Да продлит Аллах ее дни, - молюсь, свернувшись клубочком, и внезапно вспоминаю странную фразу.
«На новом месте приснись жених невесте, - повторяю медленно, обдумывая каждое слово. Искренне надеюсь, что хоть во сне увижу Тимура. А когда засыпаю, в мои сны вторгается тот самый Герман, которого мы с Софьей встретили у подъезда.
Он церемонно берет меня за руку и ведет в центр круга. Мы танцуем вальс.
36
Оказавшись в безопасности, мой организм дает сбой. Дико болит голова, и, судя по всему, отбиты почки.
- Постельный режим, - говорит врач и настаивает на госпитализации.
- Мы сами справимся, - категорически возражает Софья и легко организует обследование и лечение на дому. Приезжают какие-то важные тетки, осматривают меня, качают головами, глядя на мое избитое тело, и каждая считает своим долгом заметить.
- В полицию обращались?
-Да, - кивает Софья, - они разбираются.
А я даже представить себе не могу, что там творится дома. Мои родственники наверняка даже не потрудились узнать, кто прислал Айрату те гнусные снимки.
«Кто ты, шакал?» – думаю я и готова разреветься от безысходности. Одна в чужой стране. Обуза посторонним людям.
- Что-то ты у меня загрустила, - вздыхает Софья, вручая мне кружку с наваристым бульоном. Я не привыкла к такой еде. Уж лучше чечевичный суп с гренками. Но Софья настаивает, а я никак не могу ей отказать.
- Пей, моя хорошая, - причитает она надо мной и добавляет со вздохом. – Звонила Латифа. Айрата выслали из страны. И говорят, Федерация не станет с ним продлевать контракт. А твой отец находится под домашним арестом и подпиской о невыезде. И если следствие признает их вину, то обоим грозит тюремный срок.
- За что? – чуть ли не подпрыгиваю я на кровати. Отставляю в сторону чашку. Боюсь разлить. – Я же ничего не подписала! Отца не должны арестовать.
- Амина, - снисходительно улыбается Софья. – Этот человек недостоин называться твоим отцом. Он хотел твоей смерти.
- Его можно понять, - тяжело вздыхаю я. – Он был в ярости, решил, что я опозорила семью. Не смог совладать с собой.
- А виноваты вы с Тимуром? – недовольно хмыкает Софья. – И вину вашу даже доказывать не пришлось.
- Неужели и Тимуру досталось? – охаю я. – Бабушка говорила, что он уехал.
- Нашли, - скупо кивает Софья. – Избит страшно. В реанимации лежит. Если помрет, то Мурата посадят. А выживет, замнут дело.
- О Аллах, - вскрикиваю и, прикрыв рот рукой, испуганно смотрю на Софью. – Он жив? В сознании?
- Пока не пришел в себя, - мотает она горестно головой. – Около палаты выставили охрану.
- Мы же только держались за руки, - говорю, пытаясь не сорваться на крик.
- Это ты так думаешь, - криво усмехается Софья. – Твой Тимурчик, тот еще козлина, сам во всем виноват. Латифа сообщила, что Мурату удалось выяснить, откуда прислали фотки. Пробили номер телефона и симку. Это влюбленный идиот решил так расстроить свадьбу! И чего добился, урод! Даже замести следы ума не хватило. Отправил фотки с телефона двоюродного брата. Он специально сделал фотошоп. Думал, Айрат от тебя откажется. Ну, не идиот ли?
Обхватываю голову руками, пытаясь хоть немного осмыслить.
