Тимур. Это ты опозорил меня. Лишил дома и родственников. Одним ударом выбил меня из рук Айрата. Ну и на том спасибо.
Дрожащими пальцами тянусь к чашке. Делаю глоток, другой. Теплая жидкость спускается по пищеводу, с каждой каплей давая мне надежду на новую жизнь.
«Тут все иначе, - твержу я себе. – Даже чай заваривают как-то не так. У нас в чайник сразу засыпают заварку, и он кипит постоянно, ожидая гостей. И пьют его из маленьких стаканчиков. А тут заваривают отдельно. И наливают в чашку. Еще и лимон добавляют с сахаром. Софья поила меня таким горячим лимонадом. Непривычно, но вкусно».
- Что же теперь делать? - спрашиваю Софью.
- Тебе? – передергивает она округлым плечиком. Откидывает назад волосы и улыбается мне. – Ничего, моя хорошая. Все уже позади. И твой отец, и Айрат поняли, что ты не виновата. Но никогда не признают свою вину. Я даже не могу представить ситуацию, когда бы Мурат извинился. Напыщенный индюк! – фыркает Софья, вставая. – Я не должна тебе говорить гадости о нем. Все-таки твой отец… Но прости, как тут сдержаться! Отдыхай. А я сгоняю в «Империал», проведу треньку и вернусь. По дороге куплю что-нибудь вкусненькое.
Вкусы у нас с Софьей разные. Но я не смею даже обмолвиться о своих предпочтениях. Киваю с благодарностью.
Чужой человек принял меня в свой дом и заботится. Не хватало еще моих капризов.
Софья выходит, а я закрываю глаза, пытаясь понять, как любящий человек мог так поступить со мной. И любовь ли это? Или самая настоящая подлость и глупость? Стараюсь не думать об отце и Нур. Почему они не защитили меня от нападок Айрата и сами приняли участие в расправе? Почему никому не пришло в голову проверить подлинность фотографий и хоть как-то защитить меня?
«Тебя предали все. Люди, которых ты считала самыми близкими, просто растоптали тебя. Один по глупости, а двое других, опасаясь чужого мнения, - проносится в голове ужасная мысль. И я, уткнувшись носом в подушку, реву как маленькая. Где-то вдалеке хлопает входная дверь. Софья ушла на тренировку. Многие слова мне до сих пор не очень понятны. Их нет в словарях. Поэтому приходится переспрашивать каждое модное словечко. Записываю их в тонкую тетрадку, выданную Софьей, и потом перечитываю, пытаясь запомнить».
37
Слезы высыхают, стоит мне подумать о будущем. Обратной дороги нет, это и ишаку понятно. Вот только как быть дальше? Пойти работать или учиться? Мне бы хотелось стать художником. Вот только где найти деньги на обучение? Софья отдала мне конверт, переданный дядей Искандером.
- Небось, всю свою выручку отдал, - улыбаюсь я сквозь слезы. Лезу в тумбочку и, достав из сумочки деньги, снова их пересчитываю. Тысяча долларов. Это много или мало?
Часть из них я отдала Софье на питание и за жилье. Она не хотела брать и половину вернула. Вот только хватит ли этой суммы, чтобы оплатить обучение в университете? И как бы это узнать… Можно продать бабушкины серьги, тоже оказавшиеся в конверте Искандера. Вынимаю их из потайного кармашка и зажимаю между ладоней. Словно чувствую тепло бабушкиных рук. Серьги я точно никогда не продам. Это память о моей горькой судьбе и самом близком и любимом человеке. Бабушка Зарема! Не будь ее, Латифа с Искандером вряд ли бы открыто встали на мою сторону. И отец бы не отдал документы. Даже паспорт. И попробуй шантажировать его кто другой, было бы только хуже. Только Зареме все сошло с рук.
«Храни тебя Аллах, моя дорогая!» – молюсь я и, поднявшись с постели, подхожу к окну. Гляжу на серое небо и от всего сердца прошу Милостивого и Милосердного, Доброго и Терпеливого дать здоровья и радости моей Зареме.
Рассеянным взглядом наблюдаю за облаками, бегущими между высоток. Смотрю на яркую вывеску «Империала» - спортивного клуба, где работает Софья. А затем опускаю глаз вниз. Замечаю детишек, копающихся в песке. Их важных мамаш, стоящих неподалеку. Красивые молодые женщины в джинсах и куртках о чем-то весело беседуют между собой и смеются. Я не знаю, кто они. Видимо, живут где-то по соседству. Смотрю на них со смесью зависти и жалости к самой себе.
«Мне никогда не стать такой же, - думаю, чувствуя едкий ком в горле, и тут же обрываю саму себя. – Кем захочешь, тем и станешь, Амина! Все в твоих руках. Нужно найти работу. Хоть посудомойкой. Лучше выучить русский язык и поступить учиться!»
Замечаю среди дамочек оживление. Сначала одна смотрит куда-то в сторону. Что-то говорит подругам, и те уже, словно по команде, становятся прямо и отставляют в сторону ножки, как заправские модели. Перевожу взгляд вслед за ними и ухмыляюсь весело.
Ну, все понятно!
По узкой дорожке катит высокий черный джип. Останавливается около нашего подъезда, выпуская из своего чрева Германа Лиманского. Высокий поджарый мужчина, не обращая внимания на кумушек у песочницы, берет с заднего сиденья кожаный портфель, какие-то пакеты и куртку. Щелкает сигнализацией и исчезает в подъезде. И мне удается рассмотреть коротко стриженую башку и широкие плечи, обтянутые тонким свитером. Отхожу от окна и, плюхнувшись на кровать, представляю, как Герман заходит в подъезд, поднимается в лифте, открывает ключом свою квартиру… Или его ждет беременная жена. И он, войдя в просторный холл, зовет ее. Целует в губы, кладет ладонь на выпирающий из-под платья живот. От подобных фантазий у меня сводит дыхание и стучит где-то внизу.
«Нур узнает, отругает», - привычно спохватываюсь я и тут же улыбаюсь самой себе. В моей жизни нет больше надсмотрщиков и блюстителей нравственности. Я предоставлена самой себе. А значит, никто не поможет, но и не отругает. И не изобьет, как собаку.
«Интересно, а этот Герман женат? – вздыхаю, снова возвращаясь мысленно к соседу. - Почему бы не пофантазировать?» – хмыкаю, улыбаясь. Я же никому не делаю ничего плохого. А этот Герман…
Может быть, мне когда-нибудь удастся встретить похожего человека. Умного и выдержанного. Красивого…
Да, Герман красив. Во всяком случае, в моем понимании. Красив. Умен и богат… Вот только где найти такого бедной девушке, только-только приехавшей в Россию? Подскакиваю с постели, забыв о своих болячках. Хочется кружиться в танце и петь. Но в глазах сразу темнеет, и я кулем опускаюсь на кровать.
Софья права. Сначала нужно оправиться после побоев. Потом найти работу и поступить учиться на художника. И вот только потом мечтать о мужчинах…
«Но мечтать не вредно», - вспоминаю, улегшись на подушки и смотря в потолок, слова Софьи.
Интересно, где живет этот Герман? Чем занимается? И как выглядит его жена, и есть ли дети? Не может же такой взрослый и красивый мужчина жить один. Сколько ему? Наверняка лет тридцать. Значит, просто обязан уже жениться. Незаметно для себя я засыпаю и просыпаюсь, когда в спальню врывается Софья.
- Такие новости, Аминка!
И тут же спохватывается.
- Не думала, что ты спишь. Прости!
- Что? Где? – сонно бормочу по-турецки. А Софья улыбается и, усевшись на кровать, тараторит, размахивая руками.
- У нас в «Империале» девочка одна забеременела. Пока еще срок маленький. Три месяца. Еще есть время подготовиться. Нужно подумать про курсы, привести в порядок документы, съездить в Питер…
- Простите, уважаемая Софья, - печально мотаю головой. – Но я ничего не понимаю.
- Ох, ты ж, господи! – смеется она, всплескивая руками. В полумраке комнаты сверкают чистые умытые камни колец. На запястьях ходуном ходят браслеты. А под водолазкой вздымается высокая грудь.
- Так. Слушай внимательно. У нас с тобой есть только четыре месяца на подготовку, если Анька не свалит в декрет раньше. Нужно получить все документы. Карточки Пенсионного фонда и медицинского страхования. И самое главное, научиться работать на компьютере.
- Мне страшно, - обхватываю ладонями щеки и чувствую, как ликует душа. Это мой шанс! И я его не упущу! Землю буду есть, пить воду из лужи, но справлюсь. Помоги мне Аллах!
- Мы справимся, - гладит меня по плечу Софья и добавляет строго. – В конце месяца у меня командировка в Питер. Одну тебя отпускать я не намерена. Мало ли, что и кто там тебя поджидает…
