по-разному. Тут явно несколько смыслов сразу, – поясняю. – И вот что мне интересно: какой из них – твой?
Вероятно, я натыкаюсь на слишком личную грань. Но проще интересоваться чем-то эдаким, нежели вспоминать остальное.
Ничего иного придумать всё равно не удаётся!
– Хм… – не спешит делиться Кай.
Внедорожник проезжает ещё полмили, а затем останавливается на специальной парковке. Мы, и правда, приезжаем к береговой линии.
Впереди виднеется песчаный пляж, с накатывающими лёгкими волнами. Народа, несмотря на предобеденное утро, собирается предостаточно. И даже внутри раскинутых чуть вдалеке высоких светлых шатрах, служащих убежищем для посетителей летнего кафе – совсем не пусто, оттуда доносится весёлая шумиха.
Я отвлекаюсь на развернувшийся пейзаж, и немного медлю с отстёгиванием ремня безопасности. Водитель успевает выбраться на улицу, обойти машину, а я только тянусь к замку затвора. Да и то не дотягиваюсь. Дверца с моей стороны широко распахивается и с незамысловатым действием мне услужливо помогают. А я обманываю себя этим обходительным манёвром, наивно задумываясь о том, что всё-таки рада оказаться здесь, с таким мужчиной.
– Жизнь одинаково жестока ко всем, – произносит Кай, протянув мне руку и развернув ладонь внутренней стороной вверх в приглашающем жесте. – Без исключений.
Увлёкшись собственными мыслями, не сразу понимаю, о чём это он. С его помощью выбираюсь из машины. Вдыхаю свежий морской воздух полной грудью, отворачиваясь от своего спутника.
– А ты пессимист, – наконец, реагирую на его интерпретацию и заявленный смысл вбитой чернилами под кожу фразы.
– Не оптимист, как ты, – по-своему соглашается мужчина, как и я недавно, придирчиво оглядывая округу. – Скорее реалист.
Моего мнения не спрашивает. Мы направляемся к шатрам. Там – относительная тень и превосходно работающий климат-контроль, поэтому его выбор не оспариваю, хотя всё равно становится немного неловко, едва усаживаемся за отдалённо стоящий столик, оказавшись друг напротив друга.
– И так, Эва… – сцепляет ладони в замок, уложив их на край стола, пристально разглядывая меня, как под микроскопом. – Что ещё мне следует о тебе знать?
Звучит так, словно мы на каком-нибудь грёбанном свидании вслепую, а моя задача преподнести себя будущему ухажёру в самом лучше свете, считай – продать подороже. И вот зря я про подобное вспоминаю, потому что ни с того, ни с сего вдруг:
– Я выхожу замуж. Скоро.
Ментальный пинок за то, как может выглядеть со стороны подобное неосторожное высказывание, только добавляет диссонанса в мои мысли: та, кто вскоре собирается выйти замуж, не ходит на прогулки с другим мужчиной. И уж точно не шляется по клубам в далеко не трезвом виде. Самое обидное, Кай никак не реагирует. Не смотрит на меня, как на падшую женщину или какую-нибудь изменницу. Отворачивается. Смотрит вдаль, где беснуются морские волны. Ему совершенно точно всё равно. В отличие от меня. Той, кто моментально зацикливается на этом.
– Лучше что-нибудь другое давай обсудим, – предлагаю торопливо. – Раз уж мы всё равно здесь… – ворчу себе под нос.
Чужие губы трогает небрежная ухмылка.
– Моя жизнь скучна и однообразна. Была. Пока в ней не появилась ты, – проговаривает с проскользнувшим сарказмом.
В разуме всплывает слоган знаменитой рекламы, очень схожий с тем, о чём он говорит, и я борюсь с собой, дабы не рассмеяться в ответ. К тому же, дальше совсем не смешно:
– И давно ты влюблена? – вдруг интересуется Кай. – Какой он, этот твой скоро-выйду-за-него-замуж? – склоняет голову и зачем-то пристально вглядывается в морской горизонт. – Только не говори, что он – тот самый, которого мы вчера оставили валяться на полу у бара…
Невольно морщусь. Сперва из-за упомянутого Джозефа. И в общем – тоже. Где-то здесь грань “слишком личного” вновь приближается, только в обратном направлении. Вовсе не обязательно её стирать или поддаваться. С другой стороны, сам мужчина на мой вопрос о татуировках отвечает честно, как бы то ни было, не упирается, так что вероятнее всего и мне стоит ответить ему тем же. К тому же, кому ещё я могу поплакаться о своей “горькой” судьбе, как не тому, кого вижу в своей жизни в последний раз? Неспроста же считается, что постороннему всегда легче душу изливать.
– Нет. Не он. Я своего жениха ещё не видела. Так отец решил.
Вот теперь он всё своё внимание снова на мне сосредотачивает. Смотрит до того тошнотворно изучающе, словно я не на обычном плетеном из ротанга стуле за пока ещё пустым столом сижу, как минимум – на полиграфе, а он за честность моих показаний радеет и отвечает.
– Договорной брак? – совсем не удивлён, да и не спрашивает.
Утверждает. Как данность.
– Средневековье покинуло в этом мире ещё не всех. Вот такое вот клише в моих венах, – развожу руками, пожимая плечом.
Продолжение разговора немного откладывается. К нам подходит официант. Он самозабвенно перечисляет все фирменные блюда, которые заведение готово подать, и советует попробовать новые коктейли, авторства местного бармена. Кай отказывается от всего, заказывает лишь воду и чашку двойного эспрессо без сахара. А пока я мучаюсь своим выбором, на фоне скупых пожеланий сидящего напротив, он и за меня решает. Десерт с шоколадом, апельсиновый фреш, и ещё одна порция воды.
– Вряд ли у них тут есть ещё что-либо съедобное. Я тут не в первый раз, – поясняет свой выбор для меня, как только официант покидает нас.
Молча киваю. Смысл спорить? Вот и молчу. А весь наш заказ оказывается перед нами в считанные минуты.
– Так что там с этим твоим скоро-выйду-за-него-замуж, которого ты ещё не видела? – возвращается к былому Кай.
– Ничего, – заново пожимаю плечами. – В самом деле не видела. Даже не имею ни малейшего понятия, как его зовут, если честно, – сознаюсь и в этом. – Но замуж выйду. Если, конечно, не сумею вовремя переубедить отца.
Тяжёлый взор, сканирующий меня всё это время, ощущается ещё более тёмным и тяжёлым, если такое вообще возможно.
– Ты не похожа на ту, кто покорно согласится с уготованной участью, что бы то ни служило причиной, – слегка прищуривается в подозрении мужчина. – Проблем с деньгами у вас нет, это я уже понял, иначе бы ты не бросалась столь широкими и затратными жестами, – припоминает конверт, который я оставляю на переднем пассажирском сиденье его машины, прежде чем мы оказываемся здесь. – Тогда почему? Выгодная сделка? Увеличение семейного капитала? Шантаж? Жадность? Безысходность? – выдвигает одну гипотезу за другой.
А я…
Я и сама не знаю!
Не спросила же у папы.
Психанула и сбежала.
А теперь…
Вот тут, с ним сижу.
С губ срывается нервный смешок.
– Я совсем недавно получила диплом. Закончила на год раньше. Очень старалась, чтобы оправдать папино доверие. Но до своих рабочих дел он меня
