В нем что-то изменилось, но я отмахиваюсь от этого. Сейчас все мои мысли о малыше.
Муж берет плед и укрывает меня.
- В коридоре довольно прохладно, - поясняет он и обходит коляску.
Ехать вот так очень неловко. Хотя в палату меня перевозили точно так же, но это была медсестра, а тут - Амиран.
Когда я наконец-то вижу сына, слезы сдержать не выходит. Он такой маленький, такой крошечный, что мне кажется просто невероятным тот факт, что он выжил. Всхлипываю, пытаюсь встать, но ноги почти не держат. В итоге снова оказываюсь в объятиях Казаева.
Он крепко держит, пока я во все глаза смотрю на мою кроху. Вокруг какие-то трубки, а сам он за стеклом, и я даже взять на руки его не могу.
- Он молодец, Ася. Настоящий боец. Как и ты.
Не выдерживаю, все же плачу. Мне не стыдно за это, плевать, что кто-то увидит. Эмоции душат меня, переполняют, и я просто не в состоянии это контролировать.
Ведь мой сын жив! Он выжил!
- Он такой крохотный, - выдыхаю, глядя во все глаза на ребеночка. - Такой…
- Врач сказал, что у него высокие шансы. Они помогут ему. Все доберет и наверстает. Наш сын справится, - твердо произносит Амиран.
Эта фраза режет слух. Я настолько привыкла, что это только мой ребенок, что сейчас готова ударить его за такое.
- Наш? Нет, он не наш. Это мой сын. Мой ребенок.
- Ты сказала, что он - мой.
Меня обдает холодом - вдруг я сама вложила в его руки возможность подчинить меня и мою жизнь?
- Я очень виноват перед тобой, Ася. Очень. Прости, если сможешь…
Что?! Я готовилась защищаться и биться за сына, но такое?
- 21 Ася -
- Что ты имеешь в виду? - сипло спрашиваю, вцепляясь в его рубашку. Меня ведет о того, что я услышала. Мне не верится. Не удивлюсь, если у меня уже начались слуховые галлюцинации после всего пережитого.
- Давай не здесь, - просит он и взглядом указывает на персонал, стоящий неподалеку.
Приходится согласиться. Снова оборачиваюсь к кювезу с сыном, подхожу еще ближе.
Больше мы не разговариваем. Просто стоим рядом и смотрит на малыша. Усталость все же берет свое, и, к сожалению, Амиран замечает это раньше, чем мне бы хотелось.
- Нет, давай еще немного, - прошу тут же.
- Ася, тебе надо отдохнуть. Завтра я снова приеду, и привезу тебя сюда.
- Но я могу и сама, одна.
Судя по выражению его лица, такая идея мужу не нравится. Однако…
- Да, ты права. Можешь конечно. Я договорюсь с медсестрой. После обеда она поможет тебе, хорошо?
Киваю и наконец-то сажусь обратно в коляску. Только тут чувствую, что даже непродолжительное стояние на ногах далось мне очень непросто.
Пока возвращаемся в палату, я пытаюсь хоть как-то подготовиться к разговору с Амираном. Всего каких то несколько минут, и мы одни за закрытой дверью, где никто не помешает.
Муж помогает мне пересесть обратно на постель, откатывает коляску к стене, а сам не торопится приближаться.
- Ася, мне очень жаль. Мой диагноз… - Казаев хмурится, опускает взгляд, и уверена - в этот момент он испытывает нечто вроде чувства вины. - Он ложный. В детстве я получил травму. Врачи сказали, что последствием будет бесплодие. Спустя год дядя отвел меня на повторное обследование, а после сказал, что диагноз подтвердили.
Я шокированно смотрю на него. Да как это может быть? Ведь там в реанимации доказательство, что это не так!
- Когда встал вопрос о том, кто будет руководить компанией, дядя Алихан намекнул, что раз у меня не будет наследников, то лучше уступить место Кариму. Я согласился, не раздумывая. Подписал отказ и выбрал просто должность в компании. - Он переводит на меня взгляд, я мне становится не по себе от того, что я в нем вижу. - Я был уверен в том, что все так и есть на сто процентов.
- То есть ты убедился, что это ошибка? - осторожно спрашиваю.
Амиран усмехается и с горечью отвечает:
- Это не ошибка, а сознательное решение. Прости, что из-за алчности Алихана пострадали ты и наш ребенок.
- А как ты узнал правду?
- Прошел обследование. Сразу после того, как родился наш сын.
Слышать от него “наш сын” очень дико. Но эти два слова наполнены такой любовью, что я не решаюсь поправлять Амирана.
- То есть теперь ты веришь, что сын твой?
- Я бы поверил, если бы не считал себя неполноценным.
- Как удобно, да? - разочарованно качаю головой. - Ведь есть на кого свалить. Ты мог рассказать правду, а не бросаться обвинениями.
- Ты ушла! Развелась со мной втихаря! - вскидывается муж. - Что я должен был думать? Что, Ася?
- Не тебе меня обвинять, - сухо отвечаю. - Я отдала тебе все - сердце, душу, тело. Ты был моим мужем, моим мужчиной и моей семьей. Я жила и дышала только тобой. Тогда как для тебя это все было просто дополнением к контракту.
- Откуда ты это взяла?
- Какая разница? Или ты скажешь, что это не так?
Амиран отводит взгляд. И это красноречивее любых слов.
- Да, я женился на тебе, потому что Карим отказался выполнять волю отца, а Саид поставил жесткое условие дяде. Я не имел права отказать человеку, который не бросил меня и вырастил, хотя мог отдать в детский дом.
- Зато ты мог сломать жизнь мне, - хлестко бью в ответ. Мне больно. И я эгоистично хочу, чтобы ему было тоже больно.
- Ася… - выдыхает Казаев. - Вначале действительно все было именно так. Но потом все изменилось. Я передумал, понимаешь? Я собирался признаться тебе, рассказать правду и про контракт, и про свою неполноценность.
- Надо же какая щедрость! Сейчас-то не проверишь. Теперь это ведь я виновата, что сбежала от мужа, которому не нужна и у которого любовница.
- Я уже говорил, что не изменял тебе, - повышает голос Амиран.
- А я не верю тебе. Ты лгал мне. Лгал, когда я признавалась в любви, когда доверяла тебе от и до, когда смотрела в твои глаза и видела целую вселенную. Ты мне лгал!
- Прости меня за это…
- Единственное хорошее, за что я тебе благодарна - это мой сын.
- Наш, Ася. Наш.
Он злится, я это чувствую. Даже после всего я несмотря ни на что чувствую состояние мужа. Как бы ни хотелось, но мы связаны с ним.
- Вспомни все, что ты говорил про его отца. И подумай - нужен ли ребенку такой папа?
Казаев стискивает зубы, молчит. Потому что как и я он помнит всю грязь, что бросал столь опрометчиво.
- Я - его отец. И тебе этого не изменить.
- Ты так в этом уверен? - цежу в ответ. - Снова начнешь угрожать?
- И за это я тоже прошу прощения, - тихо говорит муж. - Ты права. Я много чего наговорил. Но все это не отменяет того, что это и мой ребенок тоже. Я не отступлюсь, Ася. Тебе лучше принять это и перестать со мной бороться.
- Ничего не меняется, да? - горько усмехаюсь. - Ты по-прежнему пользуешься своей властью. Очень по-мужски.
- Чего ты хочешь? Скажи мне. Чего ты хочешь?
- Свободы. Я хочу свободы, Амиран. От тебя.
- 22 Амиран -
Свободы…
Это слово отравляет. Она хочет уйти - я не сомневаюсь, что контекст у Аси именно такой. Но я не согласен! Ни хера я не согласен отпустить ее.
- Ты моя жена, - хриплю, держа эмоции из последних сил. Нельзя срываться. Не на ней. Повторяю себе, что она только недавно родила, морально неустойчива. Ей просто нужно время, чтобы понять. - Мы семья, Ася.
Она морщится, выставляет перед собой ладонь, когда делаю к ней шаг, чтобы донести эту мысль.
Как же она изменилась. Той юной девушке было бы достаточно моих слов, она бы покорно вернулась домой и стала самой лучшей женой. Но новой Асе этого мало.
Она теперь другая. Самостоятельная, в чем-то дерзкая. И я больше не ее идеал мужчины. Сейчас это чувствуется особенно остро - во взгляде, в словах наполненных горечью и разочарованием.
Я подвёл мою жену. Облажался по полной, хотя поклялся защищать и оберегать.
