большее сходство с отцом. Сердце сжимает необъяснимое чувство тоски, и я на миг проваливаюсь в вязкую паутину воспоминаний.
*Ксения*
(Прошлое, полтора года назад)
Я плавилась в его руках, словно мороженое на жарком солнечном пляже. Тонула в манящих омутах ониксовых глаз, с наслаждением потакала плясавшим в них чертям и напрочь игнорировала предупреждающие искры похоти, обещавшие мою погибель — такую сладкую и такую желанную.
Цепляясь пальцами за крепкие плечи Глеба, воспаряла в неизученные просторы своей маленькой вселенной, пока его умелые пальцы вырисовывали загадочные геометрические фигуры на моем обнаженном теле и умело играли с горошинами возбужденных сосков, заставляя меня стонать и ерзать от нетерпения.
Жар желания опалял мои бедра, и я с придыханием подавалась навстречу его настойчивым рукам. Царапала ногтями крепкую спину, с упоением отвечала на жадные поцелуи, сплетая наши языки в порочном танце. Упивалась нарастающим блаженством и хотела еще… еще… еще…
Закручивающаяся пружина наслаждения грозила вот-вот взорваться неимоверным экстазом, когда я замерла в руках Глеба. Чужие ладони легли на мой плоский живот, обдав мое разомлевшее сознание волнами противоречивых желаний. Дыхание перехватило спазмом страха и любопытства, и я с двояким коктейлем чувств, распахнув глаза, взирала на Глеба.
Где-то на задворках разума я прекрасно понимала, кому принадлежала вторая пара неистово ласкающих меня, рук, чьи жалящие поцелуи оставляли на шее несмываемые метки. Я даже помнила, что всего несколько минут назад сама отчаянно этого хотела. Хотела оказаться в постели с двумя мужчинами, почувствовать порочную запретность неправильного наслаждения.
Я сейчас? Что испытывала я сейчас, чего хотела?
Сердце замерло, словно давая мне возможность понять, принять или отказаться. Смотря в потемневшие глаза одного, я с удивлением прислушивалась к ощущениям, робкими бабочками парившим в животе от прикосновений настойчивых рук и жадных губ другого.
Он целовал мой затылок, слегка прикусывая кожу, прокладывал поцелуями дорожку вдоль позвоночника, мял ладонями грудь. Он наслаждался получаемым удовольствием и, казалось, не замечал напряжения, которое нарастало вокруг нас, множилось и грозило взорвать пространство непредсказуемостью дальнейших действий каждого.
А когда его пальцы, соприкоснувшись с пальцами Глеба, все еще лежавшими на чувствительной горошинке клитора, скользнули в жаркое лоно, меня словно молнией пробило. Яркое пламя протеста спалило бабочек и обожгло сознание.
Нет, нет, нет! Я не готова! Я не готова! Не сейчас! Или даже никогда!
Я отчетливо поняла, что хотела ночь, одну-единственную ночь, только с ним! С тем, чья обволакивающая тьма порочного взгляда порабощала меня, превращая в безвольную куклу. С тем, кто оставит в моем сердце огромную дыру, пройдется по душе откровенными ласками, подарившими удовольствие с послевкусием томительной боли.
Пусть эта ночь — моя ошибка. Ошибка, которую я никогда не забуду и ни за что больше не повторю… не с ним…
Я закусила нижнюю губу и с надеждой глядела в черный оникс полыхающих недовольством глаз.
— Нет, — тихо, почти одними губами выдохнула я и почувствовала, как напряглись руки Глеба, как он еле заметно дернул меня на себя, крепче впечатывая в свой торс, словно пряча в своих объятиях от непрошеного захватчика.
— Стас, нет! — Приглушенный рык прокатился по комнате опасным предупреждением.
— Что? — Недоумение вторило отказу.
— Я сказал: нет! — твердо и непоколебимо.
— Глеб, ты охренел?!
Возмущенный мужчина отступил от нас, я поняла это по тому, как сразу холодно стало моей обнаженной спине. Вжалась сильнее в теплые объятия, вдыхая дурманящий аромат Глеба.
— Кажется, раньше ты не был против?
— А сейчас — против. Стас, просто уйди… пожалуйста.
Я почти не дышала, с трудом пропихивая в легкие колючий воздух, пропитанный мужским противостоянием. Их яростные взгляды извергали молнии, а недовольное сопение гоняло по моему телу толпы сбитых с толку мурашек.
Время на миг замерло.
Громкий хлопок закрывшейся входной двери взорвался гулким эхом в напряженной тишине, окутавшей комнату плотным коконом. Я со свистом втянула спасительный глоток воздуха, почувствовав себя утопающей, вырванной из засасывающих глубин таинственного омута и выкинутой на поверхность водной глади.
Сердце билось о ребра с громким стуком, отдававшимся в ушах. Все эти долгие минуты, пока длилась безмолвная война свирепых взглядов обоих мужчин и упрямых характеров, я притаившейся мышкой следила широко распахнутыми глазами за сменой эмоций на лице Глеба, за тем, как затянулся пеленой раздражительности его темный взгляд, как сжались в тонкую линию плотно сомкнутые губы, как раздувались крылья носа из-за учащённого дыхания.
И только когда мы остались вдвоём, его глаза вновь заполнились манящим вожделением, окутав меня обещанием неимоверного наслаждения. Красивые губы Глеба тронула едва заметная улыбка победителя, а его руки продолжили завораживающий танец на моей оголенной коже.
Подушечки пальцев пробежались по позвоночнику, словно по клавишам саксофона, извлекая из меня протяжные стоны. Нежно, ласково, возбуждающе они скользили по спине, рукам, запутывались в волосах. Жар настойчивых ладоней обжег затылок, притягивая мою голову ближе, а жадный рот запечатал мой неистовым поцелуем — горячим, головокружительным и таким неповторимым. В который раз столкнув наши языки в порочном танце, Глеб без особых усилий высекал руны страсти на моем разгоряченном теле, оставлял свои пентаграммы на потаенных местечках, распаляя огонь неугасающего желания.
Минута, другая — и я уже забыла, что в наше единение вклинивался кто-то третий, что он ласкал меня, а я готова была отдаться. Мужчина, поглощавший меня темным взглядом, вытеснил из головы любые мысли, стер все воспоминания, умело нарисовав новые.
Резкий рывок — и он опрокинул меня на кровать. Спина коснулась прохладных простыней, и я замерла, наблюдая за тем, как этот греческий бог любви медленно расстегивал пуговицу на брюках, вел вниз бегунок молнии на ширинке, заводил большие пальцы за пояс и, словно профессиональный стриптизер, стягивал с себя штаны вместе с трусами. Все это он делал, не спуская с меня взгляда, гипнотизируя, порабощая и увлекая в неизведанные дали нашего обоюдного наслаждения.
Сглотнув ком возбуждения, я приподнялась на локтях и с нетерпением чуть шире раздвинула ноги. Второго приглашения Глебу не понадобилось. Опустившись на кровать, он навис надо мной громадной глыбой, обволакивая упоительным ароматом стопроцентной сексуальности.
— Прости, мышуля, но сегодня ты только моя. — Улыбка властного хищника окончательно стёрла все преграды.
Издав неразборчивый всхлип, сдалась без боя на милость победителя. В голове была лишь туманящая разум дымка. Дыхание сбилось, и сердце бешеным галопом гоняло кровь по венам.
Я гладила ладонями его плечи, когда он ласково скользил губами от шеи вниз, целовал груди, втягивал в рот возбужденные вершинки, прикусывал их и тут же зализывал ранки. Царапала кожу на крепкой
