слезы и медленно растеклись, размывая тушь. — Почему это случилось со мной?!
Этот вопрос жрет который год, превращает в сжатую пружину: почему именно я?!
— Почему? — проорала я, схватила корзину с мусором и швырнула в зеркало. По моему отражению пошли трещины. Я выглядела как фурия: растрепанная, в черном платье, очень бледная, с красным ртом. Мусор разлетелся по кафелю, а ведро с грохотом упало на пол. Желудок болезненно сжался, то ли от истерики, то ли выпивки слишком много. Я бросилась руками на край раковины, болезненный спазм согнул пополам и, наконец, меня стошнило.
Позади раздался шорох двери.
— Дина, — Андрей подхватил меня за плечи и отвел волосы назад. — Тебе плохо?
Иди отсюда… К своей девчонке. Я что-то пробормотала, зажмурилась: меня сильно качало.
— Иди сюда, — он набрал в горсть воды, сложив лодочкой, умыл. Макияж и так было не спасти, теперь все размазано. Андрей прижал к себе мою голову, и я упала в его объятья, задыхаясь от рыданий. Как же отвратительно я себя чувствовала: растоптанной, больной и гадкой.
— Мне плохо, — прохрипела я. — Плохо, Андрей.
— Знаю… Всё образуется, — он гладил худую спину, а когда вздрагивала, целовал темя. — Меня так же штормило, когда Оксанка умерла. Я столько глупостей наделал…
Андрей убрал волосы, прилипшие к заплаканному лицу, оторвал бумажное полотенце, и принялся промокать раскисшую косметику. Вблизи он казался безумно красивым. Несмотря на дефекты, покалеченный рот и взгляд убийцы. Он меня не осуждал. Когда-то его разъедала та же чернота, что и меня сейчас. Он не скажет: «так не бывает» или «забудь и живи».
— В жизни нет вопроса «за что», Дина, — прошептал Андрей, крепко обняв меня обеими руками. — Значит, такая судьба выпала. Всё пройдет, когда ты смиришься.
Я затихла в его руках. Из-за двери доносился возмущенный голос — его девушку не пропустили. От меня сильно несло алкоголем, но Андрей жалел меня и этим забирал часть боли.
— Ласточка моя… — губы нежно задели ухо. — Бедная девочка… Успокаивайся. Парни заметили, что за тобой следят, и хвост притащился в клуб. Давай с ним поболтаем.
В отражении треснувшего зеркала я видела, как он баюкает меня. Устремленный в пространство взгляд, черный и раздирающий, был полон голодной безысходности. Интересно, его девушка видела в нем эту бездну? Думаю, нет, раз еще с ним.
Андрей отстранил меня, назад убрал волосы.
— Все нормально? — вблизи от него пахло мятным алкоголем. — Подожди… сейчас вернусь.
Обхватив плечи, я поясницей оперлась на стойку с раковинами. Спиной к зеркалам, чтобы не видеть лица. Закрыла глаза и приложила ладонь ко лбу. Голова раскалывалась, а живот до сих пор ныл от спазма, но пружина внутри ослабла. Выплеснула эмоции… теперь спать хочется.
Перед Андреем стыдно, что видел меня пьяной и глупой. Нашла, кого стесняться: он и Эмиль знали меня лучше родной матери, но стыдно, как всем, кто напился и потерял над собой контроль. Меня клонило в пьяный сон…
За дверью раздался шум, она внезапно влетела в стену, ломая кафель, и Андрей зашвырнул в туалет незнакомого мужчину. Я испуганно вскинулась. Тот налетел на стену, выставив руки вперед, а когда сполз на пол, на кафеле остались красные отпечатки. Парень оказался крепким: перевернулся, защищаясь предплечьем. Лицо разбито, но взгляд осмысленный, и готов к драке.
Я его узнала: тот самый мужчина в бежевом пиджаке. Андрей, не сводя взгляда с противника, показал отобранный пистолет, вытащил обойму и, направив оружие дулом в пол, отвел затвор и извлек патрон.
— Магазин под завязку, а ты еще в ствол загнал. Ты кто такой, парень? Где служил?
— Охранное агентство… Она моя клиентка! — выпалил парень, кивая на меня, а в глазах удивление и страх. Эти чувства вызвал в нем Андрей, парень понял, что нарвался не на того.
— Ласточка? — Андрей вопросительно уставился на меня. — Он твой телохранитель?
— Я не нанимала… — нерешительно переступила с ноги на ногу и вспомнила. — Он был со мной в поезде, когда я приехала.
— Я должен скрыто сопровождать вас, — парень быстро перечислял, игнорируя кровавые пузыри изо рта. — Избегать контакта, пресекать угрозы в вашу сторону… Я помог вам, когда на вас напали в подъезде, вы помните? Я из скрытой охраны!
Андрей с каменным лицом повернулся ко мне.
— И откуда она у тебя взялась?
После драки он дышал тяжело. Расправил плечи, набычился, как бывает у мужчин после выброса адреналина. Я растерянно смотрела на него. Меня после выпитого знобило, горели щеки — сет и не думал меня отпускать.
Зазвонил телефон и я торопливо нашла его в сумочке. Звонил Борис.
— Да, — я ответила, стараясь, чтобы не заплетался язык.
— Госпожа Кац, я выяснил назначение платежей. Перед смертью ваш муж сделал несколько переводов на счет московской охранной компании «Парнас».
— Минутку, — я прижала трубку к груди и спросила. — Как называется ваша фирма?
— «Парнас»!
— Он не врет, — и продолжила в трубку. — Что-то еще?
— Это не все платежи. Самая большая сумма ушла жене Ивана. Перевод был один, крупный, за два дня до смерти господина Каца… С его личного счета.
— Эмиль перевел деньги жене Ивана? — обомлела я. — Вы же говорили, подозрительных переводов не было!
— Говорил, но я проверял поступления со счетов Ивана. Мне бы в голову не пришло, что господин Кац мог перевести ей деньги.
— Я хочу с ней поговорить, — решила я. — Завтра. Устройте это.
Я спрятала телефон в сумочку. Мужчина, прижимая руку к носу, смотрел, как Андрей опускается перед ним на корточки. Его взгляд пробирал.
— Поезжай домой, ласточка. А мы с твоим телохранителем побеседуем, кто тебя зажимает по подъездам.
Я хотела поспорить, но передумала — не женское дело. Андрей обещал мне защиту, пусть решает сам. Я лучше сосредоточусь на жене Ивана… завтра… когда отосплюсь…
Пошатываясь, я направилась к двери. Андрей легко встал, обернулся, ловя за локоть, и притянул меня к себе, целуя, как сестру, в щеку.
— Спокойной ночи, — прошептал он. — Если что, звони… Даже если просто кошмар приснится.
Он знает, что спьяну всегда снятся противные сны. Мне снилось, что я иду к Эмилю по бесконечной дороге и не могу ни дойти, ни докричаться…
Жена Ивана оказалась миловидной блондинкой ближе к тридцати. Красивая, но резкие движения и острый взгляд выдавали в ней обиду на мир. Она встретилась со мной неохотно. Ей по телефону объяснили кто я, и сейчас, когда я сидела у нее в гостиной, она даже не перестала гладить и складывать детскую одежду на мальчика лет трех-четырех в идеальную
