— Тебе следует быть осторожной в тех местах, куда ты ходишь в городе, особенно когда ты зависаешь с нами. Если ты столкнешься с одним из наших врагов, это может привести к плохим последствиям.
— Ты говоришь так, будто вы мафия или кто-то в этом роде. — Я начинаю смеяться, но затихаю, когда он даже не улыбается моей шутке. — Ты что, в мафии?
Он немного колеблется:
— Нет.
— Ты колебался, — медленно говорю я.
Он снова колеблется, пряди его волос колышет ветром, позволяя мне хорошо рассмотреть его глаза, которые, как я замечаю, выглядят мрачными и настороженными.
— На самом деле никакой мафии, — наконец говорит он. — Мы просто… Я не знаю… — Он вздыхает. — Давай продолжим разговор об этом, когда будем в машине, где никто не сможет подслушать нас?
Он говорит в точности как Харлоу, и мне остается только гадать, что, черт возьми, происходит в этом городе.
Я дрожу от ветра.
— Конечно, но ты заставляешь меня немного беспокоиться.
— Тебе не нужно беспокоиться. Ведь ты с нами, так что будешь под защитой. — Он одаривает меня легкой улыбкой, и я хочу ответить ему тем же, но под защитой? Под защитой от чего?
Затем его взгляд опускается на мои руки, и он хмурится.
— Тебе холодно?
— Немного, — Признаю я. — Там, откуда мы переехали, было намного теплее. Я постоянно носила шорты в это время года, поэтому не придавала этому особого значения, но сейчас я определенно сожалею о своем сегодняшнем выборе одежды.
— Да, в Ханитоне холодает раньше, чем во многих других местах, — говорит он, ставя ящик на землю. — У нас снег идет девять месяцев в году.
Он снимает толстовку на молнии.
Мои глаза округляются.
— Девять месяцев? Вот черт.
Он кивает и набрасывает толстовку мне на плечи.
Мое потрясение от зимней погоды совсем незначительное по сравнению с тем, что он только что сделал. Ни один парень никогда не делал для меня ничего подобного. Никогда. Действительно, никто.
— На самом деле мне не нужна твоя толстовка, — пытаюсь протестовать. — Я выдержу, пока мы не доберемся до машины.
— Ни за что. Ты не привыкла к холоду, а я привык. — Он опускает рукава рубашки, затем наклоняется и поднимает ящик.
Да, бедная моя задница.
— Ладно, спасибо. — просовываю руки в рукава, и затем, чтобы добавить моменту еще ванильности, он застегивает на мне молнию.
Ткань пахнет его одеколоном, и я осторожно вдыхаю его.
— И когда же пойдет снег? — спрашиваю я, пока мы идем через двор кампуса к машине. В отличие от моей старой школы, вряд ли кто-то здесь обедает на улице — это также, вероятно, как сорок градусов прямо сейчас.
Взгляд Джекса скользит по облачному небу.
— Честно говоря, сейчас вполне может пойти снег.
Я смотрю на небо.
— Для снега еще недостаточно холодно, не так ли?
— Температура здесь может быстро упасть, — он объясняет, опустив взгляд, и я тоже.
— Этот город чертовски странный, — замечаю я, когда ветер обжигает мне щеки.
— Так и есть. — Он протягивает руку и натягивает мне на голову капюшон. — Так будет теплее.
— Спасибо. — Я слегка касаюсь плечом его плеча. — Знаешь, Джексон, ты заставляешь меня все больше и больше сомневаться во всей этой жуткой истории про вас.
Он только смеется и качает головой, засунув руки в карманы. Вскоре мы подходим к машине. Зей прислонившись к бамперу, набирает сообщение на своем телефоне, а Хантер стоит с пассажирской стороны с открытой дверью, положив руки на крышу. Я думаю, что он о чем-то задумался, так как просто смотрит через парковку ни на что конкретно. Зей замечает нас первым и отталкивается от бампера, убирая телефон.
— Наконец явились. — Он скрещивает руки на груди. — Какого черта вы так долго? — Говоря это, он смотрит на нас обоих.
Хантер тоже смотрит на нас, и его брови хмурятся, когда его взгляд скользит вверх и вниз по мне.
— На тебе куртка Джекса?
Я киваю.
— Мне было холодно.
Он наклоняет голову набок и с любопытством смотрит на Джекса. Что бы ни скрывалось за этим взглядом, Джекс беспокойно перемещает свой вес с ноги на ноги.
Что за фигня? Неужели это так важно, что я надела его куртку?
— Я могу ее вернуть. — начинаю расстегивать молнию, но Хантер быстро встряхивает головой.
— Нет, не снимай, если тебе холодно. — настаивает он, подходя ко мне. — В этом нет ничего особенного. Просто я веду себя странно. — Затем он проводит большим пальцем по моим губам. — Нам бы не хотелось, чтобы твои прелестные губки замерзли.
— Господи, — бормочет себе под нос Зей.
— Куртка не поможет защитить мои губы, — подчеркиваю я, закатывая глаза.
— Знаешь что? Ты права. — Хантер хитро ухмыляется. — Я лучше поцелую эти красивые губы и прослежу, чтобы они оставались красивыми и теплыми.
Зей издает стон.
И я тоже.
— Дружище, лучшие друзья не говорят друг другу такие пошлости, помнишь?
Хантер ухмыляется.
— Ты никогда не говорила этого раньше.
— Ну, я говорю это сейчас.
— Хмм… — Он потирает подбородок. — Я сделаю все, что в моих силах, но ничего не обещаю.
С этими словами он разворачивается и направляется к машине.
Бросаю взгляд на Джекса.
— Он всегда такой?
— Вроде того. — Он делает небольшую паузу. — Обычно у него короткий промежуток внимания, и раньше он уже бы двигался дальше.
— Мы знакомы всего два дня, — напоминаю я.
— Я знаю, — говорит он. — Для него это уже долгий срок.
Не знаю, что делать с тем, что он сказал, и как скоро Хантер устанет от меня. Конечно, такой флирт заставляет меня ерзать, но мне также втайне нравится, что он шутит о том, что я его лучшая подруга. У меня никогда не было такого раньше, и мне нравится, что теперь есть. Хотя, я уверена, что нам предстоит пройти долгий путь, прежде чем это действительно произойдет.
Стараясь не слишком переживать по такому поводу, я направляюсь к машине. Джекс идет рядом со мной. Так близко, что его рука продолжает касаться моего тела. Или, может быть, он делает это нарочно? Но зачем ему это? Я не знаю.
Зей первым садится в машину, запрыгивая на водительское сиденье. Когда я забираюсь на заднее сиденье, я двигаюсь, чтобы у Джекса было место. Но он не сразу садится в машину, стоя рядом с Хантером. Они говорят о чем-то достаточно тихо, что я не могу услышать.
Зей раздраженно качает головой, потом поворачивается на сиденье, чтобы посмотреть на меня.
— Знаешь, ты доставляешь мне массу неприятностей.
Удивленно указываю на себя:
— Я? Что, черт возьми, я сделала, кроме того, что согласилась помочь тебе?
Он смотрит на меня, его серые глаза изучают меня. Замечаю у него еле видный шрам на брови.
Интересно, что случилось?
— Ты действительно не понимаешь в чем дело? — наконец говорит он.
— Я не такая бестолковая, — отвечаю я. Но на самом деле я понятия не имею, о чем он говорит. Но не собираюсь разглашать это, особенно Зею.
Он потирает губы.
— Хорошо.
— Не такая, — говорю я, защищаясь.
— Я сказал хорошо. — Хотя его высокомерный взгляд полностью противоречит тому, что он говорит.
Моя челюсть раздраженно ходит, когда он полностью поворачивается на сиденье. Затем натягивает на голову капюшон толстовки, и кое-что привлекает мое внимание — его руки. Костяшки пальцев у него ободраны, как будто он недавно их сильно повредил.
Кладу локти на спинку сиденья.
— Что случилось с твоими руками?
Он смотрит на костяшки пальцев.
— Что? Ты об этом?
Я киваю.
На его лице появляется жестокая улыбка.
— Прошлой ночью я кое-кого избил до полусмерти.
— Действительно? — с сомнением спрашиваю я.
— А ты как думаешь? — Кажется, он чуть ли не издевается надо мной.
Неуверенно пожимаю плечами.
— Не знаю. В принципе ты похож на парня, который мог бы провести ночь, избивая людей.
Он оценивает меня.
— И это тебя не пугает?
Я фыркаю от смеха.
