Не то чтобы это оправдывало все, что они делают со мной, особенно дядю.
Этот человек — ненормальный псих. В глубине души я знаю это, и могла бы рассказать им, но тогда мне пришлось бы объяснить почему. И что я скажу? Он вырезает на моей коже слова, которые соответствуют ненависти, которую я часто чувствую по отношению к себе? Нет, эти слова я никогда не смогу произнести вслух, потому что они все отравят.
Молчание затягивается.
— Поэтому ты нам помогаешь? — Зей въезжает в соседний район с красивыми двухэтажными домами.
— Отчасти, — Я говорю. — Еще я хочу выяснить, почему мы находимся вне сети.
Зей притормаживает и въезжает на подъездную дорожку, прилегающую к двухэтажному дому с черными ставнями, маленьким крыльцом и гаражом на две машины.
— Это здесь вы, ребята, живете? — спрашиваю я, выпрямляясь на сиденье.
— Да. — Хантер садится рядом со мной, его глаза скользят по моему выражению лица. — Не то, что ты ожидала?
Я качаю головой, глядя на дом.
— Нет, вовсе нет.
Хантер убирает руку с моих плеч и отстегивает ремень.
— А что ты ожидала?
— Даже не знаю… — пожимаю плечами. — Честно говоря, когда ты сказал, что живешь отдельно, то просто предположила, что ты живешь в квартире. Это намного больше, чем я себе представляла.
— Если ты думаешь, что он больше, ты должна увидеть дома, в которых мы выросли, — говорит мне Хантер, но его голос звучит немного странно, как будто его что-то останавливает.
— Нет, не должна. — Зей выключает двигатель и толкает дверь. — Никто никогда не должен смотреть на эти чертовы дыры. — С этими словами он вылезает из машины и шагает по подъездной дорожке к парадному крыльцу.
Проходит мгновение тишины, и мои мысли возвращаются к тому, что Харлоу сказала мне раньше. Ну, смутно намекнула мне о семьях, которые управляют этим городом. Это звучало очень по-гангстерски, и Джекс сказал что-то, что тоже звучало по-гангстерски. Если они действительно происходят из семей, которые похожи друг на друга, интересно, каким было их детство. Судя по тому, что Зей только что говорил, скорее ужасным.
Джекс выходит из машины с деревянным ящиком в руках, и Хантер следует за ним. Я тоже вылезаю. Джекс ждет меня, потом закрывает за мной дверь.
Мы следуем за Хантером к входной двери, которая теперь открыта, и Зей уже внутри.
— Итак, что в ящике? — спрашиваю я Джекса, потому что от него исходит звук, будто что-то внутри звенит.
— Я сделал его в столярной мастерской, — говорит он мне, пока мы поднимаемся по лестнице. — И в нем куча вещей Хантера, которые он изготовил в прошлом году.
Хантер останавливается в дверях и смотрит на Джекса.
— В самом деле?
Джекс кивает, когда мы входим в дом.
— Мистер Джонсон велел мне взять их и передать тебе. Сказал, что обычно он просто выбрасывает все, что делают его ученики, но ему показалось неправильным выбросить то, что так хорошо сделано.
Он протягивает Хантеру ящик.
— Он даже пошутил, что ему следовало бы продать кое-что из этого, потому что ты, похоже, не очень заинтересован в том, чтобы сохранить это у себя.
Войдя в маленькое фойе, я оглядываюсь, осматривая лестницу перед собой, деревянные полы, гостиную слева и небольшой кабинет справа. Черно-белые фотографии пейзажей и зданий украшают белые стены, ведущие наверх, а надо мной висит люстра.
Как, черт возьми, три подростка могут здесь жить?
— Честно говоря, я даже не помню, что сделал, — говорит Хантер, направляясь по коридору слева от лестницы. — Думаю, это была куча украшений, которые я технически не должен был делать, но мне было скучно, и мистер Джонсон любил меня, поэтому позволял мне заниматься всяким дерьмом.
Джекс идет за Хантером, а я просто прохлаждаюсь в фойе, гадая, должна ли я следовать за ними. Как бы глупо это ни звучало, я понятия не имею, как вести себя в подобной ситуации.
Когда Джекс замечает, что я просто стою там, он жестом приглашает меня следовать за ним.
Облегчение накрывает меня, когда я спешу за ним. Он ждет меня, а потом мы идем по коридору и заходим в кухню, к которой примыкает столовая. Зей роется в холодильнике.
Хантер ставит ящик на гранитную столешницу и потирает руки.
— Давайте откроем его и посмотрим, что мой всегда такой удивительный ум создал год назад.
Он поднимает крышку и заглядывает внутрь.
— Итак, кульминационный момент.
Джекс проходит мимо него и открывает несколько дверей, ведущих в кладовую.
— Что в нем?
Он пожимает плечами.
— Украшения, как я и говорил.
Он что-то вынимает и осматривает.
— Думаю, это не так уж плохо.
Я пробираюсь к нему через кухню, чтобы получше разглядеть, что он держит. Мои глаза удивленно округляются при виде серебряного кольца, украшенного розами, которые обвивают черный камень, в обрамлении нескольких радужных камней.
— Ты это сделал?
Он сдерживает веселую улыбку.
— Ну как? Ты впечатлена?
— Гм, да. И мне не стыдно в этом признаться. — Я снова смотрю на кольцо. — Оно очень милое.
Он что-то обдумывает, потом протягивает руку и берет меня за запястье.
— Тогда оно твое. — Он надевает его мне на палец.
— Ты серьезно? — спрашиваю я, глядя на сверкающее кольцо.
Он кивает и снова закрывает ящик крышкой.
— Когда-нибудь в будущем я сделаю для тебя еще лучше.
Я действительно не понимаю, как это возможно, так как это кольцо великолепно, но еще я обращаю внимание на кое-какие его слова. Он сказал «в будущем», значит он думает, что к тому времени мы все еще будем друзьями.
Зей так и стоит перед открытым холодильником, но наблюдает за нами. Он смотрит на Хантера, затем медленно переводит взгляд на меня, выражение его лица сложно прочитать. Потом отворачивается и достает что-то из холодильника.
— Я приготовлю сэндвичи с жареной ветчиной и сыром, а потом мы двинемся дальше, — объявляет он. — Хантер, собери камеры. Джекс и Рейвен, помогите мне разобраться с этим дерьмом.
Он закрывает дверь ногой, держа в руках сыр, ветчину и масло. Приподнимает бровь, глядя на меня.
— Если только ты умеешь готовить.
— Я не умею готовить необычные блюда, — обхожу стойку и направляюсь к нему. — Но жареный сыр — мой конек.
Он не выглядит слишком впечатленным, да я и не думаю, что Зей из тех парней, которых легко вывести на эмоции. Он кладет продукты на островок и наклоняется, чтобы достать сковороду из ящика. Хантер уходит по коридору, а Джекс выходит из кладовки с хлебом. Он кладет его на столешницу, закатывает рукава и обходит меня, одаривая легкой улыбкой. Затем он проходит через кухню в столовую и открывает дверцы шкафа. Внутри находится стереосистема, и он нажимает пару кнопок, затем возвращается к нам, вытаскивая телефон из кармана.
Он проводит пальцем по экрану и протягивает мне телефон.
— Хочешь выбрать музыку?
— Конечно. — Забираю у него телефон и пролистываю его плейлист, немного взволнованная этим.
Я искренне верю, что вы можете многое узнать о человеке, глядя на его выбор композиций. Но когда я вижу, что Джекс слушает много той же музыки, что и я, то не знаю, как на это реагировать. Музыка — это моя безопасность; она блокирует шум и уродство мира и помогает справиться с беспокойством. Я выбираю песни, которые говорят с моей душой, которые поют о том, как разогнать мрак вокруг. Значит ли это то же самое для Джекса? Не уверена, потому что не очень много о нем знаю, но мне этого хочется.
Прокрутив несколько песен, наконец, выбираю одну. Когда я нажимаю на нее, музыка заполняет пространство. Оглядываясь, замечаю, что на стенах установлены колонки.
Джекс и Зей уже приступили к жареной ветчине и сыру. Джекс намазывает масло на хлеб, а Зей бросает хлеб на сковородку и добавляет к нему ломтики ветчины и сыра. Когда я направляюсь на помощь, то замечаю, как они двигаются в унисон — все втроем действительно. Как будто они знают, что делать, чтобы все было быстро, и это просто что-то, что они делали уже сотни раз. Они сказали, что дружат уже целую вечность, но сколько времени они провели вместе? Много, я думаю.
