В недоумении гляжу на парня. Что он несет? Его губы выглядят вполне себе целыми. Я уверена, что моя голова приземлилась гораздо ниже и правее.
– Ну же, Василиса, подуй, – воспользовавшись моим замешательством, парень приближается, нахально обхватывает мою поясницу и толкает к себе на грудь.
В нос ударяет дорогой аромат мужского парфюма, а перед глазами проносится наглющая ехидная ухмылка. Очевидно, Демид не привык церемониться с девушками и считает, что ему дозволено абсолютно все.
Моя реакция незамедлительна: выставляю руки вперед и что есть мочи отталкиваюсь от не в меру напористого одноклассника. Я не одна из тех девчонок, которых можно беспрепятственно лапать! Я и по роже, если что, звездануть могу!
– Эй! Держи свои клешни при себе! – выдаю оскорбленно.
– Прости, – с совершенно неискренним сожалением произносит он. – Я просто хотел облегчить боль.
– Ой, ну хватит уже! – ворчу я. – Не так уж и сильно мы столкнулись!
Что за мужики нынче пошли? Прибедняются на ровном месте!
– Мне больно по другой причине, – говорит Демид, изображая вселенскую грусть. – Потому что ты меня отталкиваешь.
Да чтоб его…
Только что я готова была придушить этого парня, а теперь вот проникаюсь к нему долбаным сочувствием. Я ведь и правда не очень хорошо поступила: сама подкатила к нему, обнадежила, а потом слилась, ничего толком не объяснив. Не по-человечески как-то.
– Слушай, извини, что так вышло, – почесываю затылок, старательно пытаясь подобрать нужные слова. – Наверное, мы друг друга не совсем поняли. Я просто хотела проявить ни к чему не обязывающее дружеское участие, ну и, видно, как-то неясно выразилась…
– Ну так прояви, – перебивает Демид. – Дружеское участие.
– В смысле?
– Погуляй со мной. Что тебе стоит?
Чем больше этот парень на меня давит, тем меньше мне хочется проводить с ним время. Но скребущее чувство вины за собственное непоследовательное поведением не позволяет быть прямолинейной и твердой.
– Может, как-нибудь, – мямлю я. – На следующей неделе или через…
Натянув вымученную улыбку, пытаюсь обогнуть парня, но он, шагнув в сторону, преграждает мне путь и угрожающим тоном цедит:
– Не надо так со мной, Вася. Я очень плохо переношу отказы.
Растерянно таращусь на Демида снизу вверх, но звонок на урок, зазвеневший как нельзя вовремя, и появившаяся в дверях математичка избавляют меня от необходимости что-либо ему отвечать.
Проследовав за учительницей, юркаю на свое место и тут же скрываюсь за учебником. Ужас! Все-таки Лапин – невыносимый тип. Надо держаться от него подальше. А то от одного его присутствия кровь в венах стынет.
Глава 14
Странные заигрывания лучших друзей, невольной свидетельницей которых я стала утром, никак не идут у меня из головы. Я все прокручиваю и прокручиваю сценку их общения в памяти, пытаясь понять, что же именно я видела. Дружеский треп? Невинный флирт? Или, может быть, что-то куда более серьезное?
Из-за загруженности собственными размышлениями, я почти не слушаю и совсем не участвую в «светской беседе» одноклассниц, которая разворачивается за большим обеденным столом:
– Видели Канарейкину из 11«Б»? Ну и жирная она стала! Разнесло, так разнесло! Ей бы не на пончики, а на физкультуру на лягать! Ну а Ковалевская что? Так и встречается с тем студентом? Кольцо подарил? Да ла-а-адно? Она фотки в Инсту выкладывала? Дай посмотреть!
Девчонки увлеченно сплетничают, а я без особой охоты ковыряюсь вилкой в жидком картофельном пюре, которое по консистенции больше напоминает напиток, чем пищу.
– Вась, а ты не знаешь, Соколов на осеннем балу диджеить будет? – внимание присутствующих обращается ко мне.
– Не знаю, – пожимаю плечами. – Возможно.
В последнее время на школьных мероприятиях Тёма часто примеряет на себя роль звукача, но вот его участие в грядущем празднике осени мы не обсуждали.
– Будет-будет, – неожиданно вклинивается Грановская. – Его завуч по воспиталке еще на той недели попросила. Даже от дежурства до конца года обещала отмазать, представляете?
Медленно поворачиваюсь к весело щебечущей Лерке и вонзаюсь в нее ошалелым взглядом. Откуда она, черт подери, это знает?! С каких пор ее осведомленность делами Соколова стала лучше моей? Ведь это я связующее звено в их отношениях, а не наоборот!
– Лер, можно тебя на минутку? – выпаливаю я, вскакивая на ноги.
Табуретка за спиной с противным скрежетом металла по плитке отодвигается назад, а любопытные взгляды одноклассниц приклеиваются к моему лицу, которое вовсю наливается пунцовой краской негодования.
– Фто, чичас? – моргает Грановская, только что откусившая здоровенный кусок маковой булки.
– Да, сейчас! Пошли живее!
Хватаю подругу за локоть и чуть ли не силой оттаскиваю ее в сторону, подальше от посторонних ушей.
– Колись, что у тебя с Соколовым? – не ходя вокруг да около, спрашиваю я.
– В смысле? – приложив усилие, она проталкивает по пищеводу булку и округляет глаза.
– В прямом. Я видела, как вы с утра миловались. А теперь оказывается, что ты еще и в курсе всех его планов. Почему так, Лер? Вы же раньше друг друга еле терпели.
– Подожди-подожди… Ты что, думаешь, мы с Соколовым мутим?
– Есть такое подозрение.
На несколько мгновений Лерка замирает, буравя меня неверящим взглядом, а потом вдруг хватается за живот и начинает ржать как степная кобылица.
– Ой, Солнцева! Ой, не могу! Шерлок из тебя, прямо скажем, отстойный!
– То есть между вами ничего нет? – уточняю я.
И при этом чувствую странное облечение. Будто железные тиски, сдавливающие мое сердце, наконец разжались.
– Конечно, нет! Это же Соколов! Я его с первого класса знаю. Он как надоедливый брат, которого вроде любишь, но при этом время от времени хочешь придушить.
– Просто вы сегодня так общались… На секунду мне почудилось, что между вами искрит.
– Слушай, мы обе знаем, что Артём вырос красавцем. Я даже не буду это отрицать, – вздыхает Лерка. – Но уж поверь, занимать, очередь в бесконечной веренице его поклонниц мне совсем не хочется. Отшивать парней все же куда приятней, чем бегать за ними.
– О чем ты? – удивленно приподнимаю бровь. – Какая еще вереница?
– Брось, только не говори, что не знаешь, – закатывает глаза.
– Чего не знаю?
– Ну, что Соколов завладел титулом главного плейбоя нашей школы. От него все девки с пятого по одиннадцатый тащатся.
В памяти тут же вспыхивает сценка, где на линейке в честь первого сентября девятиклассницы, чуть не капая слюнями, обсуждают Соколова. Мол, какой он клевый.
– Да ну?
Сказать, что я ошеломлена, – ничего не сказать. Когда мой солнечный мальчик успел повзрослеть и стать ловеласом? Ведь еще совсем недавно его плющило от одного лишь «тили-тили тесто, жених и невеста». Он не общался с девчонками и не проявлял к ним никакого интереса. А сейчас что? Вырос и превратился в лихого завоевателя сердец?
– Вот те и «да ну», – передразнивает Грановская. – А про Ленку Стрельцову слышала? Что, тоже нет?
– Не-а, – подгоняемая любопытством, подаюсь чуть ближе. – Что там с ней?
– Они же с Соколовым типа гуляли, – она загадочно понижает голос.
Да, что-то такое я припоминаю. Летом Тёма пару раз не смог поехать с нами на дачу, потому что должен был встретиться с друзьями, в числе которых была Лена. Но я как-то не придала этому особого значения.
– Ну и что?
– И якобы у них все было, – выдает многозначительно.
– Что все? – хлопаю ресницами.
– Совсем все, Вась! Ну! Догоняй скорее!
Пару мгновений я озадаченно таращусь на Лерку, а затем до меня наконец доходит.
– Не-е-ет! – неверяще тяну я. – Быть того не может!
– А мне кажется, очень даже может. Нет, я, конечно, свечку не держала, но все равно верю. У мальчишек в этом возрасте сплошные гормоны.
– Ну а как же Лена? – все еще переживая шок, спрашиваю я. – Они же вроде сейчас даже не общаются…
