– Возможно. А, возможно, и общаются. Тебе откуда знать?
Вопрос ставит меня в тупик, и я потрясенно замолкаю. Раньше я была в курсе всех событий, происходящих в жизни Тёмы, а теперь, выходит, не знаю и половины.
Он не говорил, что встречается с Леной. Даже о том, что она ему нравится, не говорил.
Если честно, я не до конца понимаю, что именно вызывает в душе раздрай. То ли новость о том, что мой лучший друг, которого я помню сопливым мальчишкой, вовсю отрывается с девчонками, то ли осознание того, что мы с ним как-то незаметно отдалились друг от друга.
Наш забавный уютный мир, разукрашенный всеми цветами радуги, неожиданно стал нам мал. Мы повзрослели, сменили интересы, обзавелись секретами.
А ведь нам всего по шестнадцать. Что же будет дальше?
– Эй, Вась, все в порядке? – Лера касается моего плеча, выдергивая из мрачных мыслей. – Ты чего-то приуныла.
– Да-да, нормально, – трясу головой, стряхивая наваждение. – Пошли доедать. А то перемена скоро закончится.
Глава 15
Последнюю неделю вся школа стоит на ушах. Ученики, подгоняемые администрацией, вовсю готовятся к приближающемуся осеннему балу. Кто-то репетирует номера, кто-то мастерит декорации, кто-то обсуждает костюмы. И лишь единицы вроде меня лениво зевают, наблюдая за всеобщей суматохой.
Лично во мне школьные праздники никогда не вызывали бешеного энтузиазма. Ну подумаешь, песни да пляски. Чего я там не видела? Скукотища.
В общем, я дала себе зарок, что в этом году не при каких условиях не буду участвовать. Пусть Алевтина Андреевна хоть оборется. Ни на одну из ее манипуляций не поведусь. А то нашла безотказную певичку в моем лице. «Вася, спой так! Вася, спой эдак!» А Васе, между прочим, все это уже настоиграло! Мне вообще-то не двенадцать, чтобы скакать по сцене в глупых нарядах и распевать детские песни из Советских мультиков.
Скрываясь от царящей в коридоре суеты, захожу в дамскую комнату и становлюсь напротив зеркала. Сегодня стрельнула у Лерки вишневый блеск и решила рискнуть им накраситься. Губам подруги он сразу придает внушительный объем. Может, и моим поможет?
Извлекаю из рюкзака небольшой пластиковый тюбик и откручиваю его крышку. Медленно подношу кисточку рубинового цвета ко рту и вдруг вздрагиваю от неожиданности:
– Мне больше нравится естественная красота.
Прямо за моей спиной, засунув руки в карманы брюк, стоит Лапин. На губах – надменная усмешка. В глазах – превосходство и опасность.
Как он тут очутился? Я даже не слышала, чтобы кто-то заходил следом!
– Это вообще-то женский туалет, – глядя на него через зеркало, говорю я. – Выйди.
– Да мне плевать. Главное, что тут никого, кроме нас, нет.
Он шагает вперед. Я резко оборачиваюсь. Стоять к нему спиной слишком рискованно.
Знавала я таких… Точнее никого я не знавала, но вся мировая художественная литература буквально вопит о том, что благоразумным девушкам не следует оставаться наедине с полуадекватными социопатами.
– Что тебе нужно? – спрашиваю резко и даже грубо.
Сейчас не до любезностей. Мне страшно. Демид навевает на меня безотчетное чувство тревоги. Сердце пойманной птицей трепыхается в груди, а от живота к горлу поднимается тугой тошнотворный ком.
– Я же уже говорил. Ты.
Нет, ну он точно маньяк! Даже слова произносит со странными, леденящими душу интонациями. Точь-в-точь Джек-потрошитель!
– Ты совсем ку-ку? Или просто на понт меня берешь? – изо рта вырывается нервный смешок. – Если так, можешь не стараться: не напугал.
Стандартная ситуация: в критические моменты я всегда смеюсь. Наверное, это мой способ не провалиться под тонкий лед паники окончательно. Удержать трезвый разум на плаву.
– Я не люблю, когда со мной играют в кошки-мышки, Вася, – еще один шаг, и Лапин оказывается так близко, что я могу разглядеть зеленоватые крапинки на темной радужке его недобро прищуренных глаз. – Не вынуждай меня действовать грязно.
– Это угроза? – повыше задираю подбородок, чтобы продемонстрировать, что я его не боюсь.
Хотя на самом деле, конечно, боюсь. До чертиков. Мы в туалете совсем одни. Что, если никто не войдет сюда в ближайшее время? Мне ведь даже крики не помогут. Они просто потонут в шумном гвалте большой перемены. Меня не услышат.
– Скорее, предупреждение, – Демид протягивает руку и снова касается моих волос. Так же, как в тот день, когда мы с ним только познакомились. Но, в отличие от прошлого раза, я не чувствую приятного трепета. Только неприязнь и острое желание как можно скорее сделать ноги. – Так как насчет прогулки, Солнцева?
Он говорит нарочито мягко, но я все равно ощущаю железо, прячущееся в его голосе.
– Иди к дьяволу!
– Хах, не поверишь, но я и так с ним живу, – усмехается парень.
А затем вдруг резко хватает мои запястья и, удерживая их по сторонам, прижимается ко мне всем телом. В поясницу больно вонзается край раковины, а реальность перед глазами стремительно мажется. Я дергаюсь назад, выкручиваю руки и поднимаю пронзительный визг. Мне даже не приходится напрягать голосовые связки – вопль рвется наружу сам собой.
– Отвали, придурок!
– Цыц, не рыпайся! – рычит он мне в ухо. – Не хочешь по-хорошему – будет по-плохому.
Очередной рывок – и мне наконец удается освободить запястья из грубых тисков. Что есть мочи толкаю парня в грудь, и он, нелепо взмахнув руками, отлетает к противоположной стене.
– Сука! – срывается с тонких губ.
Хищное хладнокровие на его лице сменяется буйной яростью. Глаза наливаются кровью, а тонкие ноздри угрожающе расширяются. Еще секунда, и Лапин снова попытается меня обездвижить, но я, черт возьми, не дам ему такой возможности.
В один прыжок подлетаю к двери и, врезавшись в нее всем телом, вываливаюсь наружу. Именно вываливаюсь, потому что в эту самую минуту силы окончательно меня покидают, и, запутавшись в собственных ногах, я неуклюже растягиваюсь на полу.
Однако мысль о том, что обидчик все еще рядом, действует как отрезвляющая пощечина. Резво принимаю вертикальное положение и стремглав несусь прочь. Сбесившееся сердце колотится где-то на уровне горла, а перед взором бликуют пьяные звезды. Но я не останавливаюсь. Бегу до тех пор, пока мое измученное страхом тело не впечатывается во что-то большое, твердое и теплое.
Снова теряю равновесие и второй раз за минуту оседаю задницей на пол. Благо, успеваю подставить руки, поэтому голова избегает встречи с керамической плиткой.
Я упала, но боли почти не ощущаю. Напряжения в мышцах – тоже. Все сожрал адреналин.
Поднимаю голову, и изо рта вылетает стон облегчения. Сердце успокоено замедляется, а паника наконец разжимает беспощадные челюсти, сомкнутые на моей шее.
Передо мной стоит Тёма. Мой солнечный мальчик. Мой лучший друг. Смотрит на меня сверху вниз и непонимающе хмурит брови.
Теперь мне точно ничего не грозит. Теперь я в безопасности.
– Малая, ты чего? – недоуменно интересуется он. – Привидение увидела?
Не дожидаясь моего ответа, он берет меня за руку и помогает подняться на ноги.
– А это что такое? – пронзительно голубой взгляд Соколова фокусируется на моих пылающих побагровевших запястьях. – Тебя кто-то обидел?
– Я… Мне… – заикаюсь, не зная, как рассказать другу о случившемся.
Сама я потихоньку прихожу в себя, но вот язык все еще заплетается.
Внезапно замечаю черную фигуру, которая мрачной тенью крадется по коридору. Лапин вышел из женского туалета и как ни в чем не бывало бредет прочь. Судя по расслабленному виду, угрызениями совести он не терзается.
Наверное, у меня на лице отражается какая-то эмоция, потому что секундой позже Артём перехватывает направление моего взгляда и, обернувшись, тоже замечает Демида.
– Это он, да? – Соколов, как всегда, понимает меня без слов.
Коротко киваю и шумно сглатываю. Страх снова протягивает ко мне свои когтистые лапы. С одной стороны, я страстно жажду, чтобы Тёма встал на мою защиту, но с другой – не хочу для него проблем.
