обсуждал меня, перемывал кости о том, как я ему надоела…после чего писал издевательское "я люблю тебя".
В висках болезненно долбит. Предатель. Он предатель. И лжец. Лжец.
— Нет, не вру, моя хорошая. У меня есть доказательство! — в голосе Анжелы плещется точная уверенность и злорадство. Её глаза горят бешеным восторгом, словно она гиена, что вот вот накинется на оставшиеся после другого куски мяса. Марат убил меня. А ей не терпится вцепиться в остатки добычи. Обглодать всё с костей. Она принимается шариться в своей сумке и уже через секунду суёт мне в нос какую-то бумажку. — Смотри!
Я на автомате отталкиваю её руку, а она снова суёт её мне с листком, но уже не так близко. И теперь я нормально вижу то, что никогда бы не хотела увидеть.
Практически точно такой же снимок УЗИ, как у меня, и немного ниже приписка.
Срок беременности шесть недель. Всего немного меньше, чем моя собственная. И примерно это время назад, несколько раз Марат вообще не приезжал домой с офиса.
Мол, слишком важное дело, постоянные встречи, звонки, куча документов. Проще поспать в кабинете офиса на диванчике, чем вернуться домой на три часа и обратно.
Так он тогда описал несколько дней отсутствия дома и выглядел действительно плохо. Уставший, просто выжатый, как настоящий лимон.
Я верила. Но теперь вижу этот снимок, снова вспоминаю картину в спальне.
И слеза всё же срывается с моего глаза, скатывается по щеке и капает на бумажку.
— И это не все доказательства… — голос Анжелы садится, пропитывается ненавистью всё больше, больше и больше, — После десятой недели я могу предоставить тебе тест ДНК и ты убедишься. В том, что это действительно сын Марата. А ты просто лохушка, которая всё это время была с ним только потому, что ему жалко было бросить такой балласт как ты!
Я его балласт? Как много раз он говорил ей это? И что он сказал ей после того, как я увидела их и уехала, а он вернулся? Посмеялся надо мной и продолжил незаконченное дело? А потом приехал ко мне и соврал, что Анжела никто.
Хотя она стоит здесь. Прямо в когда-то моей квартире. Когда-то моём безопасном, родном месте.
Она ела на моей кухне. Мылась в моей ванной. Спала в моей кровати.
Кувыркалась в ней с моим мужем.
А сейчас царапает мой паркет шпильками, не сняв их после улицы и тычет носом в поганную бумажку.
Вижу, как в замедленной съемке, что её красные, филлерные губы растягиваются в какие-то слова, она словно орёт что-то, её лицо перекошено, но я не слышу. Вообще ничего.
И ничего не чувствую. Кроме того, как глубоко во мне что-то закипает. Словно вода в чайнике бурлит. Всё сильнее и сильнее.
Сильнее и сильнее!
— Ты меня вообще слышишь, дрянь?! Чего молча таращишься! Язык в одно место засунула?! — в последнюю секунду слышу лишь это.
Анжела только и успевает выплюнуть слова, как порцию яда. После чего, даже не успев осознать, я делаю резкий взмах рукой и по всей прихожей разносится громкий, просто оглушающий шлепок.
Мою ладонь обжигает огнём, пальцы немеют, а голова Анжелы мотается в сторону с противным писком от боли.
После чего наши глаза встречаются. В её шокированных, светло-голубых глазах я вижу отражение собственных, абсолютно стеклянных, не живых.
И голос мой, когда я говорю, словно холодная сталь.
— Убирайся из моей квартиры или я вышвырну тебя сама.
— Да что ты себе позволяешь?! Я!.. — Не даю договорить. Сердце даёт приказ раньше. И со всего размаху я снова бью её по щеке, ещё сильнее, не чувствую уже ладонь полностью, словно она отказала.
Секунда молчания. Слышно лишь моё тихое дыхание и её бешеное сопение. Той, кого я сейчас выкину отсюда.
— Дрянь паршивая! — визжит она.
И мы вцепляемся в друг друга, как две кошки.
Её длинные когти царапают мою голову, пальцами она хватает меня за волосы и тянет. За самые корни, так сильно. Больно. Хочет вырвать клок.
С губ срывается болезненный стон, я жмурюсь и всем телом толкаю её в стенку прихожей рядом. А затем ещё. Просто вбиваю собой её в стену.
Анжела охает, ослабевает хватку и теперь уже я хватаю её за волосы.
Ещё сильнее, чем она меня. Так, будто хочу снять с её черепа скальп.
Она думала, что если я убежала от Марата, если я расплакалась при нём и не смогла толком отстоять себя. То и с ней я буду так же.
Посмела мне наговорить гадостей. Ткнуть носом в мою бывшую бесплодность. В мою ухудшевшуюсь внешность. В моё общее состояние от ЭКО.
Специально вывалила на меня все слова Марата обо мне.
И думала, что я это просто проглочу?! Да ни черта!
— Отпусти! Мне больно! Отпусти! — скулит, как шавка.
А я лишь рычу. Открываю дверь и действительно вышвыриваю её из квартиры прямо на лестничную площадку.
Из-за каблуков она запинается и падает. Хнычет от боли и прожигает меня уничтожающим взглядом.
— Ты бешеная дрянь! Ты пожалеешь об этом! — орёт она на всю лестничную площадку.
А я просто смотрю, безэмоционально, как камень, несколько секунд в это омерзительное, перекорёженное лицо.
А затем захлопываю и запираю дверь.
Ледяную лавину прорывает. И с моих глаз тут же срываются слёзы. Застилая всё обозрение.
Я опускаюсь на пол возле двери и не могу сдержать своё рыдание.
Он так орал, что секс с Анжелой просто случайность на один раз. А по итогу, она беременная. Ровно тем срокомогда его не было дома. Когда он оправдывался, что слишком занят, чтобы даже переночевать со мной.
За моей спиной, прямо по двери сокрушаются бешеные удары. Анжела орёт за ней, но я не разбираю, что именно.
Всё как в тумане. Виски пульсируют от боли, глаза жжёт от слёз, но они капают и капают, прямо на белую ткань платья на моих коленках. Спазм душит моё горло.
Меня сейчас вырвет. Дёргаюсь с пола и спешу в уборную. Едва успеваю до унитаза. Всё, что я ела дома у Арины утром, выносит из меня махом. Я давлюсь, горло дерёт, это никак не прекращается.
Наверное, моему малышу не нравятся все эти скандалы. Пока я не узнала о беременности, меня не мучали симптомы токсикоза, так же пока ехала домой с сюрпризом. Но стоило увидеть измену…
Малышу не нравится неверность отца и его противная любовница? Тут у нас прям одно мнение.
Меня
