— С тобой что-то не так. Ты даже не представляешь, что мне пришлось сделать, чтобы получить эту рубашку.
— Именно поэтому тебе здесь не место, ты просишь подачки, как нищая. Возвращайся в ту дыру, из которой ты приехала.
Намек на то, что я попала сюда иным путем, кроме как тяжелым трудом, обжигает мое тело. Это верх иронии, когда ребенок-кумовья ставит под сомнение мой успех.
— В отличие от тебя, я не получала никаких подачек, придурок. Я приложила усилия, чтобы достичь своего положения.
Его глаз дергается, и я понимаю, что мне не понравится то, что он скажет дальше.
— Только шлюха может назвать «трудом» сосание члена за стипендию. — Он говорит, и жестокая ухмылка кривит его губы.
Все вокруг разражаются хохотом, а меня захлестывает унижение.
Это похоже на тот сон, когда ты находишься в комнате, и все показывают на тебя пальцем и смеются, но ты не знаешь, почему они смеются.
Только в этом случае я знаю, почему они смеются, и это неправда.
— Это… это неправда.
Кровь шумит в ушах, а сердце колотится в горле, поэтому слова выходят с запинкой.
— Могу ли я получить минет, если замолвлю словечко перед профессором Флетчером. Или я получу только руку? — Мужчина с золотистыми волосами насмешливо смотрит на меня.
— Зачем ты это делаешь? — Спрашиваю я Роуга.
На этот раз я не позволяю своему голосу дрогнуть.
— Я же говорил. Тебе здесь не место.
Я бесшумно ухожу, не понимая, как я могла сделать еще хуже. Я делаю размеренные шаги, чтобы не выглядело так, будто я убегаю, но все, чего я хочу — это броситься прочь.
6
Она поворачивается и уходит, давая мне возможность взглянуть на свою задницу.
Я сопротивляюсь желанию застонать.
Черт, ее задница великолепна. Даже ее джинсы не могут остановить подпрыгивание, когда она сердитыми шагами направляется к главному зданию.
Все ее тело — это гребаное оружие. Изгибы в нужных местах и грудь, которая, как я знаю, идеально легла бы в мои руки.
Она краснеет, когда злится.
Интересно, покраснела бы она, если бы я лизнул ее соски, а потом подул на них?
Или если бы я резко прикусил их.
Рычание вибрирует в моей груди при этой мысли.
— Эти пухлые губы, обхватывающие мой член, выглядели бы так сексуально.
Я бросаю жесткий взгляд на Девлина. Это он сделал замечание по поводу минета.
Он вздрагивает, не понимая, почему я не аплодирую ему за то, что он продолжает. Он такой же последователь, как и все остальные, и я терплю его только потому, что избавиться от него было бы гораздо сложнее.
Как и остальные, он знает свое место и ждет моих приказов.
— Я хочу, чтобы она ушла. Расскажи всем.
Мы с Фениксом заходим в класс английской литературы с запасом в пять минут.
Она сидит на двухместном сидении во втором ряду. Опустив голову, она сосредоточенно наводит порядок на своем столе. Книга слева, открыта на нужной странице. Тетрадь справа. Ручки на самом верху.
Отлично.
Обычно я сижу в последнем ряду, сбоку. Но желание поиздеваться над ней, испортить ее — чисто физическое.
Оно заползает мне под кожу и просится наружу.
Я как наркоман, которому нужна быстрая доза, но мой наркотик — это пульс на ее шее, когда она боится.
Феникс видит мой непоколебимый взгляд.
— Что ты собираешься делать?
— Поиграть с моей игрушкой. — Говорю я с гадкой улыбкой.
Я подхожу к ней и останавливаюсь рядом с ее местом.
Она не замечает меня, повернувшись спиной, копается в рюкзаке. Ее волосы собраны в хвост, который открывает мне заднюю часть шеи.
Нельзя поворачиваться спиной, когда враг рядом. К счастью для нее, она, похоже, не понимает, что я самый страшный злодей на свете.
Ее нежная шея обнажена передо мной. Она такая хрупкая.
Такая уязвимая.
Если бы я захотел, то мог бы сломать ее без особых усилий.
Я опускаю взгляд на стол, и что-то в его аккуратности меня настораживает. Порядок в ее жизни прямо противоположен хаосу в моей, и мне хочется его нарушить.
Одним движением руки я отправляю содержимое ее стола на пол. С ее губ срывается вздох, она поворачивается и смотрит на меня, опустив бутылку в руке.
— Место занято.
— Кем?
— Мною. — Я отвечаю. — Вставай.
Она смотрит на меня с минуту, как бы решая, подчиниться или нет. Рассчитывая, сможет ли она выиграть эту битву в войне, которую ей суждено проиграть.
Ее нерешительность — сама по себе акт бунтарства.
Я не даю ни первого, ни тем более второго шанса.
Моя рука вскидывается и целенаправленно сбивает бутылку, проливая содержимое ей на колени.
Она не кричит и не вскакивает со своего места.
Она не поднимает бутылку, останавливая проливающуюся воду.
Она просто задыхается и смотрит вниз.
Она остается сидеть.
Медленно она снова поднимает взгляд на меня.
— Тебе уже достаточно?
Подняв руку, я запускаю пальцы в ее хвост, играя с прядями ее шелковистых волос, когда касаюсь ее во второй раз.
Мелкая дрожь пробегает по ее телу, переходя от макушки головы к остальным частям тела.
Мой член твердеет от этого зрелища.
Она такая чувствительная.
Ее слова борются с каждой моей атакой, а тело подчиняется каждому моему прикосновению.
Животное внутри меня хочет использовать ее в своих целях.
Вгрызться в ее кожу, разорвать ее душу и узнать, что заставляет ее чувствовать.
