— Проклятье, — сказала Долли, доскребывая последние крошки картофельного салата, — у нас не хватит времени на еще один сандвич, да?
— А ты еще не наелась? — спросила Билли с ужасом и укоризной.
— Умираю с голоду. Знаешь, после того как я бросила завтракать, ждать обеда кажется так долго.
— Бросила завтракать?
— Конечно. Но это ненадолго. У меня начало третьего месяца, а говорят, что в это время тошнота по утрам мучает сильнее всего.
— О, Долли! Боже, как это случилось?
Долли закатила к небу огромные глаза. Ее хихиканье слилось со сдавленным покашливанием Билли. Наконец Билли успокоилась и спросила:
— И что ты собираешься делать?
— Ну, думаю, делать что-то надо, но мне почему-то хочется ребенка. Это сумасшествие, но чувствую я именно так. Я уже была беременна и даже не подумала довести дело до конца, но на этот раз…
Билли показалось, что подруга смутилась, но почему, она не пыталась понять. Похоже, Долли хочет ребенка, но слегка этим ошарашена.
— А как отец? — спросила Билли, стараясь не вывести Долли из забытья.
— Этот наездник? Он женится на мне хоть завтра, но я не собираюсь проводить остаток жизни на родео. Зачем Четвертого июля развлекать весь Лос-Анджелес? Я ему скажу, но попозже. Кто бы мог подумать, что если забыть на пару дней принимать пилюли, получится такая штука?
— Любой гинеколог. Долли, а как с деньгами? На ребенка нужно много денег, и на сиделку, и на одежду… — Голос Билли прервался. Она знала, что на ребенка требуется еще много других расходов, но не могла с ходу их назвать. Материнство никогда не входило в круг ее интересов.
— Год или полтора я смогу прожить на то, что заработаю в «Зеркалах», а там придумаю что-нибудь. Если не найду работу, всегда остается мой муженек. Брось, Билли, все само уладится, так всегда бывает, если очень захотеть. — Она казалась восхитительно небрежной, словно не понимала, что ее ждет, и напоминала пушистую довольную кошку.
Билли разглядывала подругу, едва сдерживающую довольство своей беременностью. Если и есть на свете телячий оптимист, то это Долли.
— Может быть, я… как ты думаешь… ребенку нужна крестная…
— О, да! Да! — Долли обняла Билли с таким восторгом, что чуть не задушила. — Я никого не хочу, кроме тебя.
По крайней мере, подумала Билли, она сможет убедиться, что обо всем как следует позаботились. Ее крестник ни в чем не испытает недостатка. Перед глазами проплыли картины крещения в Бостоне. Серебряные чаши и выдержанный херес, епископы и печенье, крошечные наборы вилок и ложек столового серебра. Может быть, полезнее будет завести абонемент на стирку пеленок в прачечной. Колыбель, приданое, коляска? Все это для начала. А там будет видно.
* * *
Работа над «Зеркалами» закончилась в срок, во вторник 23 августа, на следующий день был дан прощальный банкет. Вито и Файфи, измученные донельзя, все-таки танцевали, взволнованно ликуя.
Они объяснили Билли, что по окончании съемок фильма по традиции устраивается прощальный вечер, который служит двум целям: отпраздновать завершение многонедельной работы и дать людям возможность напиться и зарыть в землю все томагавки, которыми всегда кто-нибудь размахивает на любых съемках, даже самых мирных.
Для прощального вечера группы «Зеркал» были сняты несколько номеров в отеле «Мендосино», и к десяти часам праздник был в полном разгаре. Тщательно укомплектованный буфет был опустошен, снова наполнен и снова опустошен. Бар должен был работать, пока последний гость не захочет спать. Картина была закончена, и никому не было нужды в эту ночь ложиться спать, но тем не менее два человека ушли довольно рано, и их намерения не вызывали сомнений.
— Вито, — сказал Файфи, едва не заикаясь от возмущения. — Ты видел?
— Если ты имеешь в виду Сандру Саймон и Хью Кеннеди, которые отправились в постель, то да.
— Они помирились сегодня?
— Естественно, но для нас слишком поздно. Иногда я теряю власть над собой и готов возненавидеть актеров, но, слава богу, я человек терпимый.
— Чтоб он лопнул, когда у него встанет, — прошипел Файфи.
— Не-а, чтоб кончал раньше времени, — поправил Вито.
— Чтоб у него никогда не встало.
— Нет, Файфи, нет, это не утонченно: пусть у него встанет, и никто этого не заметит, — возразил Вито.
— Извините, мистер Орсини, — это оказался управляющий отелем, — там, в вестибюле, какой-то человек хочет вас видеть. Говорит, что он с киностудии «Арви».
В вестибюле Вито увидел незнакомца в костюме и при галстуке. Тот поспешно представился сотрудником юридического отдела студии и вручил Орсини конверт. Когда Вито вскрыл его, он сразу почувствовал, что дело неладно. Сообщения со студии так не доставляют. Он быстро проглядел письмо. «В соответствии с параграфом… контракта… в отношении постановки кинофильма под названием „Зеркала“… настоящим извещаетесь… студия воспользовалась своим правом смены владельца вследствие неспособности продюсера уложиться в согласованный бюджет…»
Вито спокойно посмотрел на юриста, ничем не выдав, как ему хочется кинуться в драку, изувечить его, убить. С этим человеком спорить бесполезно. Вито, по собственным расчетам, уложился в бюджет. Однако пока в коммерческом отделе и в хитрой на выдумки бухгалтерии смогут или захотят разобраться, действительно ли он вышел из бюджета, пройдут месяцы. И тогда будет слишком поздно.
— Хорошо, — сказал Вито. — Хотите выпить?
— Нет, благодарю. Я приехал, чтобы забрать все проявленные пленки, все, что есть у вас на руках, до последнего метра. И негативы, разумеется, тоже. У меня здесь фургон и пара людей, чтобы все перенести. Мы заблудились по дороге из Сан-Франциско, поэтому пришлось ворваться на ваш вечер.
— Да, путь нелегкий. Боюсь, ваша поездка прошла впустую. Но, может, вам здесь смогут найти комнату на ночь.
— Впустую?
— У меня нет ни метра пленки. И негативов нет. Ничего. Они, наверное, уже на студии.
— Вы знаете, что их там нет. — Юрист начинал злиться.
Вито повернулся к Файфи Хиллу и Свенбергу, которые вышли в вестибюль следом за ним.
— Файфи, куда ты дел рабочую копию? Ты знаешь, где негативы? Арви отбирает постановку, и этот джентльмен хочет их забрать.
Файфи смотрел удивленно.
— Какого черта стал бы я их прятать? Может, Пер знает? Пер!
Долговязый швед покачал головой:
— Я всего лишь работаю камерой. Я не прячу фильм под кроватью.
— Простите, — сказал Вито, — они, наверное, где-то в пути. Найдутся — фильм ведь не может потеряться, сами знаете.
Юрист взглянул на трех мужчин, стоявших перед ним, преисполненных вежливости. Завтра они получат повестку, и Ор-сини придется отдать фильм, но до тех пор он больше ничего не мог поделать. Работа в юридическом отделе киностудии научила его житейской мудрости.
