Значит, сейчас это самое главное. Хотелось как можно скорее прояснить ситуацию.
Коул потянулся за сотовым телефоном и понял, что оставил его в мотеле. Пришлось заглянуть в ближайшую бакалею. Телефон-автомат стоял рядом с мини-каруселью, на которой катался испуганный мальчуган, раскачиваясь в такт какой-то слащаво-веселенькой песенке. Коул дождался, пока карусель остановится, и набрал номер.
Ответил Фрэнк.
– Алло!
Коул чуть было не повесил трубку.
– Кто это? Коул, ты? – Отец, как всегда, успел вовремя. Вот у кого реакция не притупляется никогда!
– Да, я, – ответил Коул неохотно.
– Где ты шляешься?
– Со мной все в порядке, спасибо, что спросил.
– Ты хоть понимаешь, сколько неприятностей ты нам доставил своим исчезновением?
Коул прислонился к стене:
– Нет, но полагаю, если я этим поинтересуюсь, ты сообщишь мне все подробности.
– Если бы мы с Джэнет соображали чуть медленнее, эти чертовы репортеры линчевали бы тебя.
– Фрэнк, я ни о чем не просил.
– Неблагодарный... – Фрэнк запнулся. – Надо было мне выдать им всю правду и предоставить тебе выпутываться самому.
Коул твердо решил не выходить из себя. При разговоре с Фрэнком это было равно проигрышу.
– Я понимаю, что с моей стороны довольно бестактно об этом напоминать, но разве разборки с прессой не входят в твои обязанности?
Молчание было долгим и мрачным.
– Я твой отец. Как ты смеешь говорить со мной, как с подчиненным?
Время было неподходящее, но Коул не мог воздержаться от комментариев.
– Есть вещи, которые я хотел бы обсудить с тобой по возвращении.
– Что ты имеешь в виду?
– Думаю, не стоит сейчас об этом.
– Да пошел ты! Если ты полагаешь, что я буду спокойно сидеть и слушать, как ты измываешься надо мной, ты очень ошибаешься. Не забывай, это я тебя создал! Тем, кто ты и какой ты, ты обязан прежде всего мне.
– Ради бога, забери это себе! Мне это больше не нужно. – Виски пронзила внезапная и резкая боль. Коул поморщился и прижал ладонь ко лбу. Кажется, это первый серьезный приступ с тех пор, как он уехал из «Касабланки».
– Что с тобой? Чего ты там наглотался?
– Ничего, кроме лекарств, которыми пичкали меня врачи.
– Я вовсе не такой идиот, каким ты меня, очевидно, считаешь. Рассчитываешь меня напугать? Я отлично знаю, что ты давным-давно никакой дрянью не балуешься. – Последовала еще одна пауза. – Когда ты вернешься домой? – спросил Фрэнк подозрительно спокойным голосом.
– Через пару дней, – ответил Коул, удивляясь тому, что ответил правду.
– А зачем звонишь?
– Хотел поговорить с Рэнди.
– Его здесь нет, – немного поспешно ответил Фрэнк. – Кажется, он в саду. Оставь свой номер, и я...
– Я перезвоню позже.
– Когда?
– Который сейчас час?
– А где твои часы?
Фрэнк обращал внимание на любую мелочь.
– Я понял, что из банка я получу деньги, только если решусь на ограбление. Поэтому пришлось заложить часы.
– Если тебе были нужны деньги, следовало сказать мне.
– А почему я должен просить о том, что и так мне принадлежит?
– Так вот в чем дело. Тебе не хватает карманных денег?
На Коула снова нахлынула тоска.
– Передай Рэнди, что я ему позвоню.
– Подожди минутку. Он только что вошел.
– Как дела? – Голос у Рэнди был взволнованный.
– Я подумал, не погулять ли нам вечерком по барам, если, конечно, у тебя нет других планов.
– Боюсь, идея не из лучших.
– Да? – спросил Коул озадаченно. – А почему?
– На этот вопрос довольно трудно ответить.
– Что, Фрэнк дышит в спину? Ну, попытаюсь догадаться.
– Думаю, не получится.
– Что ты хочешь, чтобы я сделал? Рэнди несколько секунд молчал. Коул напрягся:
– Рэнди! Что происходит?
– Кажется, папа решил, что ты отбился от рук. Он говорил с врачами, и они хотят, чтобы он на пару дней отправил тебя в какую-нибудь частную клинику, где бы за тобой понаблюдали, – быстро выпалил Рэнди.
– Он хочет, чтобы провели экспертизу? – Коул слышал голос отца. Слов было не разобрать, но все было ясно по тону. Фрэнк был в бешенстве.
– Коул... я поговорю с тобой позже.
Тут раздался голос Фрэнка. Он так орал, что Коул прекрасно все слышал.
– Убирайся с глаз долой! Убирайся вон из моего дома! Не смей... – Всего остального было не разобрать. – Прости, что тебе пришлось выслушать всю эту чушь, Коул, – сказал Фрэнк уже в трубку. – У меня и в мыслях не было...
– Ты хочешь сказать, что Рэнди сказал неправду? Ты, значит, не беседовал обо мне с врачами?
– Все было не так, как представил он.
– Тогда, может, ты мне расскажешь, как все было на самом деле?
– Я очень за тебя беспокоюсь. Ты в последнее время сам на себя не похож.
– Если бы я считал, что ты имеешь хоть малейшее представление о том, какой я на самом деле, я бы тебе поверил. – Коул помолчал и добавил: – Я вешаю трубку.
– Подожди, ты не сказал, когда вернешься.
– Не знаю.
– А когда опять позвонишь?
– Не знаю. – Он собрался было положить трубку на рычаг, но вдруг вспомнил, что хотел еще кое-что сказать. – Да, папа, кстати, про дом, из которого ты собрался выгонять Рэнди. Это мой дом. И если надо будет кого-то выгнать, то я займусь этим сам. – Ответа он дожидаться не стал.
Коул сел в машину и долго сидел, уронив руки на руль. На него нахлынуло какое-то странное беспокойство. Словно поведение Фрэнка от чего-то его освободило... Он вдруг понял, что можно снова загрузить себя работой, но тогда он не найдет ответа, который ищет.
И тут его осенило.
Приняв решение, он вырулил на автостраду и поехал, еле сдерживаясь, чтобы не гнать во всю мощь. Здравый смысл подсказывал ему, что лучше всего держаться восьмидесяти миль – за такую скорость могут оштрафовать, но за решетку не посадят.
Он видел солнце, опускающееся за горы, но почти не обратил на него внимания, потому что был сосредоточен на дороге и на указателях, сообщавших ему, сколько еще осталось до Таоса. Горы сменились равниной, казавшейся поначалу плоской и унылой, но потом поразившей его своими спокойными и величественными пейзажами.
Чем ближе он был к цели, тем больше нервничал. Сердце колотилось так, будто он сидел на церемонии вручения национальной премии певцам кантри и ждал, назовут ли его лучшим певцом года в четвертый раз подряд.
Когда его впервые выдвинули на эту премию, он с ума сходил от счастья. Прежде всего потому, что должен был встретиться с людьми, которыми восхищался всю жизнь. Даже в самых смелых мечтах он не мог себе представить, что выиграет.
На второй год было проще. Он никак не ожидал, что получит премию второй раз подряд, поэтому и не волновался. Он пошел на вручение, надеясь, что, если повезет, получит пару призов за свой четвертый альбом. Когда объявили его имя, он растерялся, решив, что это просто зачитывают список номинантов.
