В пять часов я стояла перед зеркалом. Никаких платьев: я не собиралась испытывать неудобств на морозе. Любимые джинсы, в меру откровенная тёмная блузка с вырезом, и яркий винтажный шарф поверх однотонной куртки. А также ботинки, в которых я могу отходить десять километров и не почувствовать усталости.
Всё-таки мы другие, с лёгкой усмешкой подумала я. Писатели. Те, кто носит свитера и джинсы, не отрывается от книги даже за ужином, думает о Толкине, услышав «ролевые игры», и с лёгким недоумением смотрит на дорогие рестораны и ночные клубы, потому что ну что там делать, когда дома ждёт недописанная история?
… Впрочем, даже писатели бывают очень разными. Разные привычки, разные характеры, разные тусовки.
Не знаю, повезло ли мне, что я попала в эту компанию. Но жалеть я не могу.
Особенно теперь.
Телефон зазвонил, когда я отложила прозрачную помаду с цветком внутри и взялась за тушь. Проклятая щёточка тут же мазнула по щеке.
В этот раз я оказалась умной девочкой, и сначала посмотрела на номер.
Десять незнакомых цифр. Что ж, ладно.
— Спешу, перезвоните позже, — сообщила я в телефон.
— Всего пять минут.
Я замерла на месте. Лена.
— Привет, — произнесла я.
— Привет.
Мы молчали. О чём говорить, когда не о чем говорить?
Одно, впрочем, я знала совершенно точно. В тусовке, куда я попала, Лена была одной из лучших. На своём поле она выбивала двадцать из двадцати. Её слова вились вокруг Анта тонкой паутиной девять лет. Сбросил ли он эти нити до конца?
Она ещё не проиграла окончательно. И мне стоило быть осторожнее.
— Где вы встречаетесь с Антом? — произнесла Лена.
— А почему ты считаешь, что мы с ним где-то встречаемся? — вопросом на вопрос ответила я.
— А это не так?
Хм. Соврать, не соврать?
— Извини, я не хочу говорить на эту тему.
— Вы же соавторы, и это ваш единственный шанс, пока он в Москве, — с мягким нажимом сказала Лена. — И вы будете говорить о проекте, правда? Я могу помочь. Предложить что-то, посмотреть ваши заметки, дать совет. Я знаю стиль Анта, знаю его слабости. Думаю, я буду вам полезна.
— Я не думаю, что мы сегодня будем много говорить о проекте, — честно сказала я. — Иногда надо делать перерывы.
— Тем более. Просто немного посидим и поболтаем. Я давно хотела с тобой познакомиться, а тут такая возможность увидеть и тебя, и Анта. Ты ведь не возражаешь против того, чтобы взять меня с собой? Потом вместе уедем.
Я открыла рот.
— Аа…
— Я сейчас подъеду, — быстро сказала Лена. — Где ты сейчас?
— Дома, — машинально произнесла я.
А потом спохватилась.
— Так, нет, извини, мы встречаемся вдвоём с Антом, без тебя, — скороговоркой произнесла я. — Мне так будет комфортнее.
— Но почему? — спокойно произнесла Лена. — У вас же дружеская встреча. Что помешает позвать кого-то ещё?
Чёрт. Ещё не хватало, чтобы она припёрла меня к стенке и заставила признаться, что встреча не очень-то дружеская. И вовсе не потому, что вражеская.
— Давай ты всё-таки попросишь самого Анта, — наконец сказала я. — Не меня.
Лена вздохнула.
— Ну ладно. Я не хотела говорить сразу, хотела сначала немного пообщаться втроём… просто мы все собираемся этим вечером в пабе на девятьсот пятого года. В восемь. Все будут: Ромка, Юлька, Игорь, ну, ты знаешь. А кого не знаешь, с теми познакомишься. Ант уже отговорился делами, но ты ведь хочешь сходить, правда? Уговоришь его? Ведь странно будет, если все, с кем он уже четырнадцать лет дружит, будут его ждать, а он будет гулять с тобой?
Понятно. Лена подключила тяжёлую артиллерию.
Я прикрыла глаза. Чёрт, а ситуация ведь правда такая, что выйдет крайне неловко, если я отговорюсь. Не то чтобы меня вываляли в смоле и перьях, но неодобрение выйдет ощутимое.
И даже не в этом было дело. Как я буду гулять с Антом по заснеженным бульварам, зная, что нас ждут и обсуждают в пабе все, кого я знаю и кого не знаю?
Чёрт. Чёрт. Ногу, что ли, сломать?
А потом мне в голову пришла идея.
Та же самая, которую я вдалбливала себе в голову тысячу раз.
Сказать правду.
— Спасибо за предложение, — произнесла я. — И я с удовольствием как-нибудь посижу всей компанией, если вы меня позовёте. Но мне интереснее сегодня пообщаться с Антом, и только с ним. Надеюсь, вы здорово проведёте время.
Вот. Вот так просто. И чего я боялась, а?
Я выдохнула с облегчением. Всё. Можно идти.
— «Сердце — осколками по асфальту», — внезапно произнесла Лена. — «Острые брызги? Нам, верно, хватит: мы нарушаем закономерность едких созвездий…»
— «… Кому целость, а кому — целясь», — мрачно закончила я. — Мои стихи. Плохие. Сейчас я такой ужас не пишу.
— Из них льётся боль, — тихо сказала Лена. — Ты знаешь, каково это. Тогда зачем ты хочешь причинить эту боль — мне?
Вот это точно удар ниже пояса.
Абсолютный.
Вот как после этого хотя бы взять Анта за руку и не чувствовать себя паршиво?
Я прикрыла глаза. Как вообще его любить — через месяц, через год, через три — и знать, что эта влюблённая несчастная женщина всё ещё пишет ему письма в своей голове?
Я могу отвлечься и забыть, на годы или навсегда: я и Ант выплёскиваем текст со скоростью звука и живём в истории неделями, не помня ни о чём ином. История, которую мы пишем, становится интереснее застарелой боли. Цинично и просто.
Но Лена…
… Её боль останется с ней. Почему-то я это знала.
И мне было жаль, очень жаль.
Хорошо, что у неё был муж. Потому что если бы она с самого начала была одинокой женщиной в провинциальном миллионнике с ребёнком и без будущего, находящей утешение лишь в терпких горьких строках на тёмном экране монитора, я не уверена, что смогла бы выдержать груз вины, уведя у неё Анта.
Но ещё я была злой и циничной. И никогда ни у кого не буду просить за это прощения. Тем более у женщины за тридцать, которая совратила мальчишку на расстоянии, отобрав у него нормальные отношения на много лет.
… И оставив лишь яд взамен. Тьфу. Даже поэтично описывать не хочется.
К дьяволу.
— Извини, но мне правда пора.
Я повесила трубку, набросила куртку и захлопнула за собой дверь. В последний миг розовая шапочка упала на придверный коврик, но я не стала её подбирать.
Ведь снег на волосах смотрится так романтично.
Глава 8
Я вышла из метро в снежную сказку.
Шесть ноль ноль.
Тёмные фигуры прохожих терялись в вечерней мгле, и снегопад окутывал площадь щедро, как на зимней открытке. Освещённые трамваи казались игрушечными, и на миг я потеряла даже чувство направления, забыв, где оказалась. Рождественская Прага? Провинциальная Чехия? Может быть, январская Вена?
Давно я не была за границей. Некогда было? Или не с кем?
Впрочем, путешествия в собственной голове порой бывают куда увлекательнее.
Хотя в голову писателя обычному человеку лучше не лезть. Уж лучше прочитать готовую историю, откуда умный автор аккуратно удаляет всё, что может вызвать у нормальных людей тихий ужас. Ну, или громкий ужас, по обстоятельствам.
Я, конечно, в первую очередь выступаю за развратный ужас, ехидно подумала я, вспоминая брюки Анта на видео. Увы, если я напрыгну на соавтора при первом знакомстве, он может и не понять. Нет, Ант, конечно, далеко не трепетный юноша, но…
Нет уж. Пусть сам напрыгивает.
Впереди показалась колоннада метро. Часть площади перед ней была совсем пуста, лишь шли по очищенной плитке отдельные прохожие.
Шесть ноль две. Две снежинки упали мне на ресницы.
А потом я увидела Антона.
В тех же самых брюках и коротком приталенном пальто, с плоской сумкой на плече, он стоял в расслабленной позе. Не оглядывался по сторонам — просто ждал.
На миг я вдруг ощутила лёгкую тоску. Не по Антону — по своему прошлому, тому, где меня вот так же ждали на площади, когда прибывала электричка. Тоску по старым привычным отношениям с кем-то. Где есть тепло, доверие и понимание, что вы родные люди, и, завидев друг друга, вы бросаетесь в объятья.
