Александр ехал по зимней заснеженной дороге и думал об Инне. Вот уже четыре месяца, если позволяла служба, они встречались по вечерам, ходили в маленькое кафе на набережной, где в день их встречи они пили чай, кормили чаек хлебными крошками, он провожал Инну до дома и прощался до следующего раза. Он целовал ей руку на прощание, иногда прикасался губами к её щеке. Когда встретиться не получалось, они могли запросто болтать по телефону и переписываться в сети.
А на прошлой неделе они всей дружной компанией ходили на каток. И он обнимал свою Инну, когда они танцевали на льду, смотрел ей в глаза, сжимал в руке её тонкие пальцы, а в конце поцеловал. Как мальчишка, ей-богу! Человек, который, по словам неугомонного Божнева, был чемпионом по съёму девиц, шалел от невинных прикосновений к предмету своего обожания и сам удивлялся тому, что где-то глубоко в душе оставался океан нерастраченной нежности и преданности, которым он окружил свою Инночку.
Предложение встретить Новый год вместе Инна приняла с фразой «надо подумать» и счастливой улыбкой на лице. Морозов-старший укатил к дочери с напутствием сыну признаться, наконец, в своих чувствах и намерениях. При этом постараться не вспоминать обидное прошлое и начать всё с чистого листа. Отец и сын обнялись, похлопав друг друга по плечам, и разъехались. А как встретишь Новый год, так и проведешь… Посмотрим, что год грядущий им готовит, а Морозов постарается поправить!
Юрий Тарасов, тихо ругаясь, мерил шагами холл и поглядывал на свои часы. Уже полчаса, как Лиза позвонила и сказала, что уже выходит, но привезли какого-то больного, и она попросила его немного подождать. И вот он ходит под дверью, наматывая километры шагов, пока его ненаглядная Лисица спасает очередного беднягу. Лиза-Лиса… Какие же они разные, хотя и подруги! Его очарование Инной, тихой и, как ему казалось, спокойной как речная вода прошло через несколько дней, когда, разработав план по знакомству с понравившейся девушкой, он явился к ним в отделение якобы за сестрой Натальей и вдруг в этом строгом, даже чопорном отделении перед носом грозной Инны Игоревны услышал смех…
Лиза… Сначала он услышал её смех, потом увидел её саму в порванном белом халате, в компании с которым она выиграла неравный бой у дверной ручки, потом пил чай из откуда-то взявшейся чашки, а после дружного чаепития проводил эту неугомонную девушку домой — и пропал. Лиза была огнём, жизнерадостным и жизнеутверждающим, она всех вокруг согревала своей душевной теплотой, её улыбке невозможно было противостоять, её глаза сверкали, а голос окутывал всех нежными чарующими нотками. Она приходила в его сны и заливисто смеялась, она виделась ему в каждой светловолосой девушке на улицах города. И вот сейчас он уже полчаса ждёт, когда же наконец освободится эта юла, чтобы вместе поехать к Божневым встречать Новый год.
Ну и сколько, скажите на милость, ему ещё ждать?! Надо что-то поправить в этой жизни, кажется.
Часть 11
Тийю.
Тийю сняла свинцовый халат и сжала металлическую перекладину, на которых висели защитные фартуки. С этим надо что-то делать, потому что каждая встреча с этим хирургом заканчивается откровенным хамством, а сегодня он впервые протянул руки. И вроде бы и придраться не к чему, она сама сказала, чтобы он встал за защитную ширму, но он выбрал место за её спиной. Так становились многие врачи, с этого места лучше виден монитор, но никто и никогда не дотрагивался до неё. Этот же козёл сначала приобнял её, понимая, что она не может отвлечься и ответить — пациент важнее. Но когда его рука проскользнула вперёд и коснулась груди, Тийю со всей силы лягнула его по ноге.
— Тийю Генриховна, снимки у вас на столе.
Фраза, брошенная лаборантом, вырвала её из невесёлых мыслей. Что делать? Пожаловаться? У неё нет никаких доказательств. Рассказать Сергею? Но Тийю хорошо помнила, чем заканчивались подобные разговоры с бывшим мужем. И хотя встречи с Серёжей и его друзьями постепенно доказывали ей, что не все мужчины стремятся к полному доминированию, но только горький опыт говорил о другом.
— Тийю Генриховна, у вас всё хорошо? — Дежурная лаборантка внимательно посмотрела на врача и тихо добавила: — Там в ординаторской Елизавета Петровна ждёт, а с ней новый врач-лаборант. Инна Игоревна попросила вас зайти, как только освободитесь.
Берг одёрнула белоснежный халат и быстро пошла по длинному коридору, мельком заглядывая в открытые двери процедурных. «Не дышать! Не двигаться!» Повседневные рабочие фразы делали своё дело — Тийю постепенно успокаивалась, поэтому она казалась совершенно спокойной, когда вошла в ординаторскую и увидела у окна… Валю Касаткину.
— Привет, Ти, — Лиза улыбалась, но смотрела на всех настороженно.
— Девочки, дайте мне десять минут, мне надо историю выдать в торакалку. Здравствуй, Валя.
Она села к столу и быстро начала набирать текст протокола исследования. Инна вышла в коридор и громко сказала:
— Народ, аппаратуру выключили и по домам! Не забываем, что завтра на работу. Всё, всем пока-а-а!
Через несколько мгновений отделение замерло, только был слышен тихий шелест остывающих аппаратов и гул кондиционеров. Инна вышла из ординаторской и проверила все процедурные, затем закрыла дверь на ключ и вернулась со словами:
— Тийю, я дверь заперла, позвони начальнику торакального по мобильному, пусть приходят за историей.
— Нет, я сама отнесу, тут идти-то пять минут.
Всё это время Валя стояла у окна, рассматривая территорию и лечебные корпуса, не произнеся ни звука. Тийю вышла, Валя проследила за ней через окно, и вскоре все собрались в ординаторской. Касаткина повернулась и тихо произнесла:
— Девочки, я хочу сказать вам, что очень рада вас видеть. И прошу извинить меня.
Инна глянула на Лизу, та пожала плечами, Тийю усмехнулась и молча села в кресло. Они помнили, как Виктор Кириллович Платов посоветовал им сменить номера телефонов, а потом рассказал, что всю компанию парней избили в том же клубе, где перед отъездом девушек в академию произошла та неприятная для них встреча. А виновных так и не наши. Или не так искали…
— А Валя работать у нас будет, она наш новый врач-иммунолог, — свою фразу Лиза закончила совсем тихо, глядя на Инну и Тийю.
Касаткина села на краешек стула и как-то затравленно посмотрела на Тийю:
— Перед тобой я виновата больше всего. Прости. Хотя я за всё ответила. И за слова, и за поступки. И ещё, девочки. Если вдруг что-то понадобится вам или вашим родным и близким, я всегда помогу. И как врач, и как человек.
— Подожди, — Инна непонимающе смотрела на Валю, что-то подсчитывая в уме. — Почему только сейчас, Валя?
Лиза и Тийю переглянулись, не понимая, о чём говорит Инна.
— Я брала академ, Инна. По болезни. Поэтому и выпустилась позже вас. Но сейчас уже всё хорошо. Ладно, я рада была вас увидеть. Обращайтесь, если что.
— Стой! — Инна резко встала и шагнула к Вале. — Твой академ… он как-то связан со всей той грязной историей? — Валя криво усмехнулась и молча кивнула. — Но когда мы уезжали, всё было нормально.
Касаткина с силой сцепила пальцы и опустила голову:
— Это произошло уже после вашего отъезда. Ваш адвокат… Он разговаривал со мной в больнице, я думала, что он вам сказал.
— Что он должен был нам сказать, Валя? — Лиза подошла к сидящей Касаткиной и мягко сжала её плечо.
— После вашего отъезда, — через несколько секунд начала свой рассказ Валя, — Снегов пригласил меня на дачу к своему другу. Сказал, что там собирается неплохая компания. Только он не уточнил, что компания состоит из его друзей. — Валя рвано вдохнула и откашлялась. — Они сказали, что если я буду молчать, то в таком случае я буду жить. Мне в чём-то повезло, их отвлёк шум в соседнем дворе, я успела выскочить в окно, только убегала я босиком и практически раздетая. Меня подобрали дальнобойщики и отвезли в больницу. Потом была пневмония, проблемы с сердцем, но вы же знаете, что даже смерть не является веской причиной для непосещения лекций в нашем институте. Вот и пришлось после двух месяцев в больнице оформлять академ. Твоя мама, Инна, мне очень помогла.
