снова кусаю губы, наблюдая, как соседский мальчишка играет с щенком во внутреннем дворе, который отсюда хорошо видно. Щенок забавно тявкает, пытаясь укусить своего маленького хозяина за пятку.
– Почему ты возненавидел Оливера? – тихо спрашиваю я в итоге.
– Он меня вынудил. Нет, я не то, чтобы старался его понять, подружиться с ним и всё такое, но и не делал ему что-то на зло. Мне тогда очень нравилась борьба… Всё детство мотался по больницам, затем операция, восстановление, наблюдение – не до демонстрации силы. И вдруг тренер меня хвалит, пророчит успешное будущее, потому что я подхожу к бою с умом и невероятной ловкостью. Мне нравились те ощущения, гордость на лице отца… Пока Ол это всё не похерил, поступив в ту же секцию. Первое время я старался не обращать внимания на то, как он из кожи вон лезет, чтобы обойти меня. А затем у нас случился бой. Я победил, и Оливер психанул. По-настоящему взбесился. Сказал, что сделает смыслом своей жизни то, чтобы эта моя победа оказалась первой и последней.
– Ну, а ты? – неосознанно поторапливаю я Никлауса, потому что он замолкает.
Ник смотрит на меня и усмехается:
– Ну, а я бросил борьбу, чтобы не дать ему такую возможность.
– Жалеешь? – выдыхаю я.
– Уже нет. Через год или два я обзавёлся другими стремлениями, но с братом… Соперничать с Оливером мы не перестали, как ты хорошо знаешь.
– А что на счёт регби? – вспоминаю я. – Ты стал капитаном команды в отместку за тот случай с борьбой?
– Нет, – хмурится Ник. – С чего ты взяла?
– Оливер сказал, что любил эту игру, пока ты не вмешался…
– Уверен, он соврал тебе не только об этом, – усмехается Ник. – Мне никогда не нравилось регби по-настоящему, Ол прекрасно знал, что я вступил в школьную команду лишь по настоянию отца. Поэтому он даже и мяча никогда в руки не брал. Стать капитаном в школе у меня ожидаемо не вышло – я даже не старался. А капитаном в колледже меня сделал отец. Ну, и мама. Куда без неё?
– То есть?
– То есть, наш тренер – клиент отца и подчинённый матери. Почти та же уловка, что и с работой твоей сестры.
– Ничего себе… – пребывая в шоке, выдыхаю я.
И если Никлаус говорит правду, а я нутром чувствую, что так и есть, то Оливер, рассказывая мне о своём брате, всё переврал. С точностью до наоборот! Просто сойти с ума…
Ещё и Роберт открывается для меня не с лучшей стороны. А по поводу Линды Гросс я даже не удивлена.
– Ан-ни… – Никлаус разворачивается ко мне, протягивает руку к моему лицу и большим пальцем оттягивает нижнюю губу, которую я, даже не заметив, вновь кусала. Пару секунд смотрит на неё потемневшим взглядом, отчего в моей груди заходится сердце, а затем поднимает глаза к моим глазам: – Скажи, что у тебя с тем парнем? Всё серьёзно?
Хьюго. Я виновато морщусь, потому что сегодня вновь получила букет сирени без записки. И это странно, если учитывать то, что он многое понял за то единственное свидание…
О чём я и решаю сказать Никлаусу:
– У нас было одно свидание.
– Успешное? – стиснув зубы, вглядывается в меня Ник.
– Ты там был, – нервно усмехаюсь я. – Сам как считаешь?
– Ну, а со мной? – выдыхает он. – Сходила бы на свидание со мной, Ан-ни?
Сходила бы. Если бы ты меня туда позвал. Позовёшь?..
Глава 7. Трон со сломанной ножкой
Где-то к середине занятия по истории США я всерьёз задумываюсь о том, чтобы бросить эту дисциплину насовсем. Ну, или попросить в канцелярии о том, чтобы меня перевели к другому преподавателю. Нет, дело совсем не в мистере Пирсоне. Дело в Оливере Гроссе.
О, этот его взгляд, когда я вошла в аудиторию был красноречивее всяких слов. Никлаус никогда не ненавидел меня по-настоящему, если сравнивать его с блондином. Оливер был в ярости. Уверена, он подскочил бы с места и высказал всё, что обо мне думает, если бы не здоровяк Кейси, кинувшийся меня обнимать. Оливер и сейчас в ярости: спина и плечи напряжены до предела, словно он физически не может выносить того, кто сидит прямо за ним – меня…
И я бы, возможно, расстроилась, сгорала от стыда или изводила себя сожалениями, если бы не знала того, что теперь знаю.
Оливер Гросс – закостенелый лжец.
Мне лишь грустно от того, что он сам захотел таковым быть. Потому что он может быть хорошим. Я знаю, что может.
Впрочем, меня это касаться не должно.
Как только занятие заканчивается, я быстро собираю сумку и поднимаюсь с места, чтобы поскорее уйти из аудитории вслед за преподавателем. Но… Что-то мне подсказывало, что Оливер поступит именно так: перегородит мне дорогу, нависнув, как мрачная туча, которая вот-вот разразится громом и молниями.
– Тебя не было в колледже всю прошлую неделю.
Это не вопрос, потому я молча смотрю на Оливера, ожидая продолжения. Он стискивает зубы так сильно, что на скулах играют желваки.
– Почему? – выплёвывает он.
– Мне нужно было время, чтобы разобраться в себе, – отвечаю я ровно.
Оливер неожиданно делает шаг вперёд, обхватывает пальцами моё плечо и дергает на себя, чтобы прошипеть у моего лица:
– Лучше бы ты продолжала сидеть в своей норе, милая русская. Здесь моя территория, ясно? И после того, как ты меня опозорила, я не дам тебе спокойной жизни. Подумай, может, тебе вообще бросить колледж?
– Гросс, бро, отпусти её, – появляется рядом Кейси.
– Бро? – вновь выплёвывает Оливер, не глядя на здоровяка. – Исчезни, урод. Я не с тобой разговариваю.
– Кейси, всё нормально, – заверяю я его, видя, что он хочет как-то возразить. – Я справлюсь сама.
– Она же у нас охренительно самостоятельная, – усмехается Оливер, снова дергая меня за плечо. – Ты никто, Ани, уяснила? Случайная девка, возвысившаяся над остальными благодаря мне. Что ж, мне и возвращать тебя
