хабар? И, бога ради, скажи, пуркуа па «чпокаться», и где ты нахваталась этой пошлости? – заржала Катька, прекрасно зная, откуда в лексиконе уборочного мастодонта чудесное словечко, означающее на молодежном суахили соитие.
Баба Дуся – страстная поклонница канала ТНТ и Паши Воли. Потому выражается божий одуван, как гопарь с района.
А я представила, как невеста Захара под покровом ночи крадется по непромытым коридорам издательства к кладовке, скрытой под зачуханной лестницей, чтобы стырить Дусино цинковое ведро, купленное ею в далеком пятьдесят восьмом году и оберегаемое как зеница ока, и нервно хохотнула.
– Все, хватит лясы точить. По матрешкам, – включив начальника, рявкнула я, посмотрев в осунувшиеся от расстройства лица коллег самым своим зверским взглядом. – Работа сама не сделается.
Я пошла в кабинет, чувствуя спиной змеиные взгляды офисных сплетниц. В душе царил хаос. Ну и пес с ним. Пусть его хоть разорвет, этого трижды клятого гада. Ясно теперь – ему курицы нравятся, а я-то кобыла, так что мне на этом свете фиг чего светит. Я уселась в кресло и попыталась сосредоточиться на работе, но дурацкие мысли никак не желали сдавать своих позиций. Ручка, которую я нервно вертела в руке, жалобно крякнула, и я почувствовала, как по моим щекам горохом покатились слезы, когда уродливая клякса растеклась по симпатичному белому кардиганчику, купленному мной в Париже год назад. Схватив со стола упаковку салфеток, я начала судорожно вытирать пятно, размазав его еще больше, как умная собачка Соня разлизала варенье по скатерти, за что потом нехило отгребла от хозяина.
Блин, опять не туда. Мысли скачут, как блохи. И почему со мной вечно происходят подобные неприятности? В церковь, что ли, сходить? Хотя бабуля Остроумова сказала, что меня туда не пустят – я им испорчу ауру своей неуклюжестью. Врет, наверное. Хотя, ее то прогоняют из храма всегда. Вот бы узнать почему.
Костеря на чем свет стоит производителя адских писалок и параллельно размышляя на теологические темы, я, как всегда, прощелкала момент, когда дверь в мой кабинет без стука распахнулась, и на пороге возник Завьялов собственной персоной. Ну, как я и говорила, невоспитанный, офигевший нахал.
– А если я тут голая? – вызверилась, понимая, что выгляжу глупо в уделанной кофте и с зареванным лицом, которое от слез всегда становится похожим на подушку. – Вас стучаться не учили? – поинтересовалась ворчливо, вытирая щеки салфеткой, отвернувшись к стене – вот еще, слез он моих не видел.
– Я стучал. Но, видимо, вы настолько заняты очередной своей глупостью, что ничего вокруг не слышите.
– Говорите, зачем пришли, и уходите, у меня нет времени, – повернулась я к Захару. Что-то в его лице мне не понравилось. Может, то, что он несколько раз подмигнул мне. – Вы со мной флиртуете? – ошеломленно спросила.
– Нет, у вашего босса нервный тик, – услышала я звенящий женский голос.
Интересно, когда эта женщина появилась в моем кабинете? Или пришла вместе с Завьяловым? Я уставилась на пришелицу и поняла – это фиаско. Имя Марта шло ей невероятно. Облако белокурых волос, фарфоровая, словно подсвеченная изнутри, кожа, талия, как у осы. Дыша духами и туманами, как говорится. Я даже пожалела, что я не мужик, а то бы пустила слюни до пола. Портило общее впечатление злое выражение красивого, но какого-то неестественно кукольного лица.
– Эту, что ли, ты в директора филиала прочишь? – капризно спросила красавица, глядя на меня, как на лишаистого щенка – с брезгливостью и высокомерной жалостью.
Блин, красотка, конечно, но вызывает во мне глухую ярость. Интересно, это что такое, почему мне настолько не все равно, что она по-хозяйски прижалась к Завьялову крепким бедром, обвив его рукой с идеальным маникюром за талию? Тоже мне, мадам Фу-фу. «Права была Ленка: тягаться с ней – заведомо проигрышное занятие», – уныло подумала я, рассматривая обтянутую дорогущей водолазкой крупную грудь Марты, с просвечивавшими сквозь ткань выпирающими сосками. Дамочка явно лифчики не признает.
– Меня вообще-то зовут Юлия Павловна, – буркнула я, протянув руку для приветствия, которую эта горная козлиха проигнорировала, заставив меня задохнуться от злости и обиды.
– Мне по фигу, – брезгливо сморщила она идеальный нос, заправив за маленькое ушко белокурый локон.
Ногти и вправду у дамочки зачетные: длинные, вымазанные ярко-красным лаком, подозрительно напоминавшим кровь невинно убиенных грешников. Да ее, наверное, даже черти не стали бы в аду терпеть, дали бы пинка под кругленькую аппетитную попку. Завьялов нервно моргнул. Ситуация его явно раздражала, и катализатором, раздражавшим начальника, явно была я. Вон, даже глаза отвел, не желает смотреть мне в лицо.
– Вам что-то не нравится? – голосом бабули Остроумовой спросила я, выдвинув вперед челюсть.
Фамильная гримаса моего отца, приводящая в трепет лошар соперников, однако не произвела на чертову Барби никакого впечатления.
– Нам нужно обговорить условия сотрудничества, – сказал Захар, все еще пряча глаза. Он смотрел на все в моем кабинете, кроме меня, словно боясь испачкаться. «А может, просто невесты своей боится?», – осенило меня. Удовлетворившись догадкой. – Давайте обсудим это за ужином.
– Ты с ума сошел? – взвизгнула Марта. – Хочешь меня заставить жрать с обслугой?
Завьялов поморщился, а я поразилась его выдержке. Даже мускул на лице не дрогнул. Только когда он случайно посмотрел на мою физиономию, его глаз дернулся. Ничего себе, он мне подмигивает.
– Я не ужинаю, с кем попало, – уставилась я на нахалку с выражением лица свирепого викинга, готового к битве.
Если бы взглядами можно было убивать, мы бы, наверное, сцепились с начальничьей невестой в сабельном бою, высекая из орудий миллиарды искр. Красотища. Но, честно говоря, впервые в жизни я начала сомневаться в своей неминуемой победе. О взгляд Марты можно было разрезаться напополам. Интересно, и чего она на меня взъелась? Разве что правда у нас с ее женишком что-то было, и она волшебным образом об этом узнала. Другого объяснения найти я не могла. Да ну на фиг, уж такое я бы точно запомнила… Наверное…
Завьялов снова нервно подмигнул мне одним глазом, явно чувствуя звенящее напряжение, повисшее в кондиционированном воздухе, и мне его стало жалко. Бедный мужик, с такой невестой и до бутылки недалеко. Я бы точно начала прикладываться.
– Конечно, не ужинаете. Это мне как раз понятно, – зашипела змеюка Марта и с превосходством окинула меня взглядом с ног до головы. Я аж поежилась. – Вожди туземных племен не ходят по ресторанам. Их удел – забегаловка в жопе мира. Да и при таком теле я бы себе рот зашила.
«Чего это она? Бредит, бедолага», – подумала я, пропустив мимо ушей прелестную издевку над моим весом.
