Сел. Осмотрелся. Он по-прежнему сидел на своем раритетном диване с пуховой периной и африканским покрывалом.
Максим свесил ноги, и сжал ладонями лицо. Неожиданно шрам на его спине болезненно сжался, словно вспомнив холодную сталь кинжала, что побывала там.
— Проклятый сон, — злобно выдохнул Максим вслух, словно стараясь успокоить самого себя.
А залп артиллерийского огня все еще отзывался в его ушах.
Мужчина встал с дивана и двинулся к раковине, умылся.
Солнце по-прежнему ярко освещало его захламленную квартиру. Он проспал всего два часа, и увидел этот сон. Странно, но он Максу не снился лет пять, точно. Первое время, когда вернулся из Чечни, было трудно. Катька бросила, и никак не мог пристроиться на работу. Хорошо, отец напомнил Семенову о футболе. Максим играл в футбол с одиннадцати лет, три года «косил» от армии, а когда собрался… словно кто-то поиздевался! Когда собрался, начался ввод войск в Чечню. Так и пошел, отступать некуда, кругом… война.
Максим утер лицо мохнатым полотенцем, и задумчиво повесил его обратно на крючок.
Сон совсем выбил его из колеи. Он немного нервничал из-за предстоящей встречи с родителями, и тут еще Катька приснилась! Как она себя тогда повела, показала истинное лицо. После нее Макс не особо женщин уважал, даже немного остерегался их, этих отношений, которые называют «серьезными». Знал он обо всех отцовых похождениях, помнил слезы матери, нянчил сестер. Теперь все далеко позади, но он, как старший ребенок, как единственный сын, помнил все, словно архив, словно электронный накопитель, сохранил все самые отвратительные сцены семейной жизни.
Ту сестру, что колола ему лекарство в лагерной больничке, действительно убили у него на глазах. И почему она превратилась в Катю, понятно. А почему в Вику? Ксюхина подруга прошла в его жизни незамеченной, странно, что он ее вспомнил. Наверное, потому, что поговорил с Ксюшей и услышал ее голос.
Максим задержал свой взгляд на своем отражении и вспомнил о необходимости посетить парикмахера, потому что мама ненавидит этот его хвостик…
Мужчина быстро оделся, стараясь не думать о прошлом, не вспоминать сон, а сконцентрироваться на посещении парикмахерской. Остричь волосы, побриться, как следует…
Как просто, если было бы так просто остричь прошлое, и снова стать юным, не видавшем смерти, парнем, чьи мечты, дальше кругосветного тура не уходили…
Максим спустился по пустынной, темной лестнице своей многоэтажки, и сел на мотоцикл. Одно нажатие педали, и рык наполнил пустынный двор, голуби, мирно ползающие вокруг, испуганно взмыли в голубое небо. Максим проводил их взглядом, и двинулся с места.
Часть 5. Ожидание.
19.
Ольга ждала. Казалось, всю свою жизнь она занималась только этим. Сначала ждала Ивана из плаваний, потом из Афгана. Потом ждала его с работы, потом ждала детей из школы, и начала своей настоящей работы. Сколько лет она просидела дома, оставаясь, простой белошвейкой? Десять? Пятнадцать? Роскошные наряды, редкие в те нелегкие для народа годы, находили своих хозяек.
Мало кто знал, что помимо выкроек и нашивок, Ольга думала о чем-то еще. Но было именно так. Ее первый, и самый знаменитый роман «Тактика моей жизни», писался почти девятнадцать лет. Когда он, наконец, появился на книжных полках в лучших магазинах города, Оля поняла, что ждала не зря. Разве наша жизнь не огромный зал ожидания? Стоит только дождаться своего вылета, но когда он наступит, и ты полетишь…, казалось, нет ничего прекраснее голубого неба, зеленых деревьев, легкого ветерка…
Ольга сидела в гостиной, в новом, элегантном брючном костюме кремового цвета. Не смотря на ранний час, часы пробили половину шестого утра, Олина прическа была безупречна, макияж идеальным. Она потягивала насыщенный виноградный сок, и отдыхала телом и духом. Ее новая книга, наконец, была закончена всего час назад. Ложиться спать было уже бессмысленно, Иван сообщил, что будет с минуты на минуту. Поэтому женщина привела себя в порядок, и приготовила его любимый завтрак — булочки с изюмом, глазунью, и салат.
Сегодня приедут дети. Олю это радовало даже больше, чем окончание очередной книги. Женщина не могла дождаться, когда, наконец, увидит их всех под одной крышей. Услышит их голоса, смех. Ей казалось, что они никогда и не были так, все вместе. Максим ушел, как раз, когда Ксюша перешла в наиболее осознанный возраст.
Как быстро летит время, и как много приходится ждать…
Что ж, зато она дождалась. И пьянящий успех затуманил ее чувствительность. Больше ждать она не могла. Ольга хотела все, сразу, и главное, НЕМЕДЛЕННО.
Шум колес за дверью оповестил о прибытии Ивана. Ольга счастливо улыбнулась. Наконец — то!
Женщина бодро поднялась и двинулась навстречу мужу. Тот выбрался из машины хмурый и недовольный. Семенова улыбнулась, и нежно коснулась его губ своими, в приветственном поцелуе. Тот недоуменно взглянул на жену. Иван не помнил, что бы жена его встречала последние лет пять с объятиями и поцелуями.
— Что-то случилось? — спросил он и тут же вспомнил про Дашину беременность. Должно быть, она сказала.
— Да, нет, — загадочно сообщила Ольга, и скрылась в столовой, — Завтракать будешь? — спросила она оттуда.
Иван оставил чемоданы у двери и двинулся за женой, слегка улыбаясь и позабыв обо всех своих приключениях вне своего дома, и такой родной, уютной и красивой Ольги.
Женщина указала ему на стул, у красиво сервированного стола.
— Я что, забыл о какой-то нашей дате? — спросил он, не в силах перестать улыбаться. Честно говоря, ему очень польстило, что Оля встретила его, а не легла спать.
— Нет, кажется, — отозвалась Оля, и положила ему на тарелку глазуньи, — я приготовила ее немного иначе, попробуй.
Иван осторожно наколол яичницу на вилку, и съел кусочек. Особого отличия он не заметил, но в кулинарии Ольга всегда была хороша.
— Она прекрасна, как никогда, — сказал он, и Оля, как и тридцать лет назад порозовела от удовольствия.
Иван обожал смотреть, как она краснеет, от его комплиментов, еще тогда, когда они познакомились. Ей было шестнадцать. Она была миниатюрной блондинкой, в нежно-голубом платье с белым кантом по подолу и воротничку. Он — молодой солдатик, призванный с острова Сахалин служить во флот, в Новороссийск. Понравилась она ему с первого взгляда. Была в ней какая-то трогательная беззащитность, и необходимость в защите.
Иван, выращенный в бесконечной опеке и заботе, просто нуждался в том, что бы заботиться о ком-то. Ольга была невинной девчонкой, почти ребенком. Он ее легко соблазнил, а когда девушка забеременела, удивился. Дама не желала его отпускать, да и он особо не рвался уйти. Так они и поженились.
Рождения Максима Ваня не застал, был в плавании. Оля терпеливо ждала возвращения мужа, оставаясь с матерью, и крошечным сыном. Когда Семенов приходил на несколько дней, она была невероятно счастливой, не задумываясь, о том, с кем коротает ночи ее муж в далеких странах, и больших городах.
Он уплывал, а Ольга с ужасом поняла, что снова беременна. Наташа появилась раньше прибытия с плавания своего отца на несколько дней.
Когда родилась Лена, Иван ушел в Афганистан. Ольга до сих пор не могла оправдать его за тот поступок. Бросил ее и троих детей, на шее своих родителей (они высылали им деньги раз в месяц), и престарелой матери Оли.
А сколько юная Семенова перенесла, когда перебинтованного Ивана привезли через несколько месяцев домой! Бедная мамочка, она, казалось, не спала. Маленькие дети, больной, обожженный мужчина в доме, и Оля, едва достигшая двадцатилетнего возраста. Работала по пятнадцать часов в сутки, официанткой в портовом кафе, уборщицей и посудомойкой там же.
Иногда ей снилось, что она моет, убирает, убирает и моет, приходит домой, моет детей, меняет бинты мужу, и виновато глядит на мать, которая за год постарела лет на десять…
Потом, когда Иван выздоровел после ранений (на подъезде в Афган его вертолет со всеми новобранцами, сбили, выжил он один), он решил, что не гоже его семье и вновь беременной жене жить в этой нищете, и уехал в Москву.
