немецком. Отвисшую челюсть удалось поднять только героическим усилием воли.
Однако Хельга не дала и отдышаться:
— Нет… — Ее серые глаза на миг сощурились, а потом широко распахнулись. — Можете не отвечать! Понятно и так. Между вами ничего нет.
Она облегченно откинулась на спинку кресла.
— Вы не его уровень. — Не обращая на меня никакого внимания, Хельга вытряхнула из пачки тонкую сигарету и закурила.
Такого моя гордость перенести уже не могла. Вкусный кофе вдруг показался горькой отравой. Улыбки официантов — фальшивыми масками. А собственная доброта — слабоумием.
Несмотря на всю сложность переговоров, на жесткий прессинг Павла, он ни секунды не относился ко мне как к пустому месту. За два дня работы я получила от него такое количество «спасибо», какое не получала и за год в школе.
После этого, наверное, глупо было обижаться на слова Хельги. И думать не стоило ни о каких уровнях! Павел и словами, и делом… самым интимным способом доказал, кто ему на самом деле интересен.
Но брошенная немкой фраза, будто рыболовный крючок, зацепила что-то внутри.
Весь перерыв между переговорами я старательно пыталась избавиться от этого ощущения. Сменила костюм на платье, строгое, но более женственное. Сделала макияж чуть ярче. Серыми тенями придала глубину глазам и нанесла на губы помаду.
Я упорно гнала от себя фантазии с Хельгой и Павлом на широкой кровати. Удивлялась этой странной ревности. Смеялась над собой. И все чаще прокручивала в голове слова Вали.
Может, и стоило хотя бы на три дня разрешить себе безумный роман?
Дойти все-таки до конца с Павлом… почувствовать в себе не только его пальцы и язык. Хотя бы примерить образ раскованной женщины, которой не нужны свидания, цветы и ухаживания.
Кончики пальцев покалывало от таких мыслей. Кружево бюстгальтера, словно грубая наждачная бумага, натирало непривычно чувствительную грудь. А в горле все пересыхало.
Перед своим первым разом с мужем я волновалась в разы меньше. В девятнадцать была смелее, чем в двадцать шесть.
Однако, как вскоре оказалось, все мои нервные клетки сгорали зря.
* * *
Вечерние переговоры разительно отличались от вчерашних и утренних.
Павел ничего не уточнял и не давил: казалось, он уже принял для себя какое-то решение. Будто что-то понимал по-немецки, Бояринов с однобокой улыбкой слушал Хельгу и ее партнера.
Не требовал от меня быстрого перевода. Наоборот, иногда останавливал. Внимательно смотрел на губы. Целовал их взглядом. И едва слышно, словно вокруг одни посторонние, говорил: «Не спеши».
Этот гад мастерски играл на моих нервах. В ресторане, рядом с немецкими адвокатами, рядом с целой толпой посетителей я чувствовала себя почти так же, как вчера в неприметном доме удовольствий.
Для полноты картины не хватало только эротического шоу. Но от бархатного голоса Павла, от его редких останавливающих касаний и жадных взглядов в голове раскручивалось собственное шоу.
К концу переговоров от этой доверительной церебральной прелюдии в меня можно было смело вливать бокал шампанского, проталкивать между губ клубничку и без всяких бантиков отправлять в номер Бояринова.
Возможно, мерзавец именно на это и рассчитывал. Но стоило мужчинам подняться, Хельга снова, как в дурацком сне, попросила меня задержаться.
— Всего на минуту, — с улыбкой Снежной королевы сообщила она и извиняющимся взглядом посмотрела на мужчин.
В этот момент мне просто необходимо было сказать: «Нет!» — и повиснуть на локте Бояринова. Как почувствовал, Павел даже повернулся именно так, чтобы удобнее было падать в объятия. Но намертво вбитое в черепушку воспитание заставило остаться.
— Мы почти закончили с делами, — с такими видом, будто именно она платит мне деньги, начала немка. — Осталось обменяться кое-какими бумагами.
— И? — Я ничего не поняла.
— В вашей помощи мы больше не нуждаемся. Документы я сама отнесу Павлу. Курьер для этого не нужен.
— Но перевод?
— Изучать договор Павел будет уже в Москве. Вместе со своим партнером.
— Спасибо, но я все же уточню…
Не желая больше задерживаться, я повернулась в сторону лифта.
— Это лишнее, — остановила Хельга. — Вы на сегодня свободны. На завтра и послезавтра тоже. — Улыбка на лице дамочки стала еще шире. — Постарайтесь хорошо провести время и… — Она коснулась своей безупречной укладки. — И не мешайте своему боссу.
Ума не приложу, как бы поступила, если бы это был первый разговор с Хельгой за сегодня. Наверное, в шоке застыла бы немой скульптурой посреди зала или рухнула на ближайший стул.
По уровню наглости дамочка уверенно обходила даже самого Бояринова.
«В институтах их, что ли, такому учат?» — мелькнула мысль. И пока я искала ответ на этот сакраментальный вопрос, моя собеседница любезно испарилась из-за стола и вообще — с горизонта.
К Павлу я отправилась почти сразу. Чтобы хоть немного прийти в себя и отдышаться, прошлась по зимнему саду отеля. Набрав Валю, минут пять проговорила со своей малышкой.
После ласковых «мама», «мамочка» стучаться в номер Павла было неудобно и даже стыдно. Я словно шла сдаваться, как настаивала вчера Валя.
В голове вспыхнули все эти «перископы», «грузовики со счастьем» и одна очень чувственная сцена у стены… реальная до мурашек и сбившегося дыхания.
Но смущение, неловкость и стыд усохли сами собой, стоило переступить порог бояриновского люкса.
Все встало на свои места в одно мгновение.
И неожиданное окончание переговоров.
И довольный вид босса, который я ошибочно приняла за соблазнение.
И последние слова Хельги.
Она не солгала, когда сказала, что сама решит оставшиеся вопросы. О том, что в моих услугах больше не нуждаются, тоже не врала.
В отличие от меня, бойкая немка не тратила время впустую. Она не боролась ни с какими тараканами. И голой посреди номера босса смотрелась так же хорошо, как та дама в доме удовольствий посреди своей «рабочей» комнаты.
Паша
К своим тридцати трем я уже хорошо знал, что на загадочном женском языке означает «Пошел к черту!» и куда нужно целовать, когда женщина говорит нет.
Знание психологии с женщинами помогало слабо, но метод проб и ошибок, помноженный на годы практики, давал свои результаты.
С феечкой они были феерические!
Моя скромная переводчица оказалась не просто зажатой хорошенькой девушкой. Она была настоящей шкатулкой с сюрпризами!
В публичном доме я чуть не кончил только от одного Жениного взгляда на парочку. Такого удивленного, жадного и невинного одновременно. Думал, еще минута, и прогоню всех к чертям собачьим. Устрою собственное шоу! Только для себя и своей феечки.
В машине готов был расцеловать ее за то, что сбежала. На широкой кровати отеля
