— Папа поцеловал чужую тетю по-взрослому и спал с ней в одной кровати.
Мама в ужасе распахивает глаза, разъяренной тигрицей подхватывает Дениса на руки, будто он ничего не весит и выносит из комнаты:
— Нас деда и динозавр ждет… О, господи…
— Мне переодется надо…
— А не надо. У нас переоденешься… а вообще… сегодня день пижамы… Мы с дедой тоже наденем пижамы и порычим на твоего динозавра…
— Аррр…
Зажмуриваюсь и прижимаю ладонь ко рту. Накатила резкая тошнота. Нет. Я против! Не сейчас! Это нечестно! Это несусветная подлость! Всхлипываю, и вот готова кинуться в ванную комнату, как на пороге появляется бледный Саша.
— Ева…
С колоссальным усилием я сглатываю ком тошноты, который прокатывает от глотки до желудка вязкой и кислой волной. Открываю глаза. Комната утопает в солнечном свете и гнетущей тишине. Я на всю жизнь запомню этот момент. Даже в старческой деменции, когда я забуду свое имя, эта немая сцена будет перед глазами. Она отпечатывается в мозгу ожогом.
— Поговорим?
— Поговорим? — усмехаюсь я. — Ну, давай поговорим.
— У нас сын…
— Да, — делаю шаг. — И ты у нашего сына, Саша, крал время и тратил его на шлюху. Мы тебя ждали вечерами… Он тебя ждал, Саша. Когда ты задерживался, он каждые пять минут задавал один и тот же вопрос. А когда папа придет? А папа наш, — я скалюсь в улыбке, — в это время целовал чужую тетю. По-взрослому, да? Он не хотел засыпать без тебя, но это тебя совершенно не волновало, когда ты натягивал Анечку. Саш, — прикладываю руку к груди, — ладно я. Я могу понять, что тебе я надоела, ты потерял интерес, потому что вы же, мужики, не сильно отличаетесь от животных, за редким исключением, но ты, мой милый, предал сына.
— Нет…
— Да, — обхожу его по кругу бесшумным шагом. — Я столько сил вложила, мразь ты такая, чтобы вы с Денисом были близки. Ты, думаешь, это был мой каприз? Я лепила из тебя для нашего сына хорошего отца. Мне было бы легче, например, самой вставать по ночам, чем тебя будить и заставлять идти к Денису, которому приснился кошмар. Мне было легче его воспитывать без тебя, Саша. Я тебя вечно толкала к сыну. Хитростями, уговорами, лестью… Я связывала вас крохотными узелками заботы и любви, а ты? Ты устал, мой хороший, да? Тебе надоела бытовуха? — выпячиваю нижнюю губу. — Ты ведь сам еще маленький мальчик, который захотел внимания, игрушек и веселья. Вот ты и связался с маленькой девочкой, — всматриваюсь в его глаза, — которой стоит носить подгузники. Она тебе всю крышу обгадила, охранников, лестницу, крыльцо, холл… Обгадила бы и твой прелестный подарок, но я ее остановила. После такого пришлось бы менять весь салон.
Верхняя губа Саши вздрагивает в ярости.
— Сколько ты на нее денег потратил, Саша? — я щурюсь. — Сколько денег ты отобрал у нашего сына? Ты отдал Ане его образование в элитной школе, европейском университете, его квартиру, его машину, его дом, в который бы он привел жену. Его отдых на море, но самое главное, ты отнимал отца у нашего сына.
— Я сожалею… Прости меня…
— Простить? — охаю я. — О, милый, — смеюсь. — Это Денис учится жизни, познает мир через ошибки. И это он имеет право на “прости, мама, я больше так не буду”, а не ты. Ты прекрасно осознавал все свои действия…
— Давай сходим к семейному психологу…
— Чтобы выслушивать твое нытье, какая я дрянь, что не экспериментировала в постели, а ты почувствовал себя нелюбимым и поэтому завел любовницу? — цокаю. — Ну ты бы… — окидываю его презрительным взглядом и улыбаюсь, — подарил бы мне спорткар, например. М? Это бы была бы отличная прелюдия к экспериментам, дорогой. А теперь уйди с дороги, я хочу плотно позавтракать, прежде чем заглянуть к своему адвокату.
— Я не дам развода…
— А мне уже не требуется твоего согласия, — выдыхаю ему в губы и в легком безумии улыбаюсь. — Ты у меня на крючке, как и твоя Анюта. Знаешь, курицы бывают очень агрессивными и других птиц заклевывают до смерти.
Глава 24. Ты ошибаешься, Ева
— Ты очаровательна, Ева, — Саша заходит на кухню, а я молча отправляю в рот кусочек воздушного омлета. — Гнев и ярость тигрицы.
На его лице ни тени растерянности. На лице легкая улыбка, а глаза спокойные и даже холодные. Это плохо. Я знаю его таким. Таким он показывает себя конкурентам.
— Крючок, значит, — садится напротив. — Ты так думаешь?
— У меня есть видео, которое я могу использовать в суде…
— А так ли это, Ева? — он усмехается. — О чем конкретно расскажет это видео судье? Какая-то пьяная девка говорит, что спала с якобы твоим мужем. Нет ни имен, ни других фактов, которые укажут на меня… Кроме шрама и родинки, однако… — поддается в мою сторону. — Если дело дойдет до моего стриптиза в зале суда, что вряд ли, потому что это глупость несусветная… — щурится. — Ты поедешь к адвокату, а я, пожалуй, наведаюсь к косметологу, и не будет шрама и родинки.
— Я притащу твою потаскуху…
— А что ты о ней знаешь, Ева? Только имя, — вглядывается в глаза. — Всех Ань будешь ловить?
— Машина, номера…
— Ты тоже меня за дурака держишь? Стал бы я машину оформлять на любовницу, — хмыкает.
— Ты блефуешь…
— Нет, Евушка, — ласково улыбается. — Эта машина даже оформлена не на меня. Аня тупая, как пробка, и ее слова о моем щедром подарке — полная чушь. Вчера она каталась на этой машине, а сегодня уже не будет. Признаю, видео вышло отвратительным, впечатляющим, но оно тебе и твоему адвокату никак не поможет в суде. Пощекочет немного нервишки, вызовет омерзение, но… — качает головой. — Его легко оспорить. Так же к моим счетам, денежным переводам и прочему комар носа не подточит. Не переводил я Ане деньги, чтобы их отследить.
— Твоя охрана…
— Моя охрана не будет свидетельствовать против меня, — с угрозой шепчет Саша. — Да и что они слышали? Ничего не поняли из ее визгов. У тебя нет ничего, Ева.
— Какой же ты… — сжимаю вилку.
— Продуманный? Скользкий? Я очень скользкий, Евушка, — Саша щурится. — В бизнесе иначе нельзя.
— Тебя видела одна из моих девочек в отеле Миркос… с твоей шлюхой…
— И что же она видела? — вскидывает бровь.
Вот же подлец. А ведь Катя не сказала, что Саша зажимал Аню, целовал или прилюдно ее тискал. Он и Аня лишь выходили из отеля, однако она ведь заподозрила что-то неладное, когда заметила их. Хватаю телефон под немигающим взглядом Саши, который напоминает сейчас голодную и жестокую рептилию. Гудки растягиваются и плавят мозги.
— Ева? — сонным голосом отвечает Катя.
— Ты говорила, что видела моего мужа с одной девицей в отеле, — не спускаю взгляда с каменного лица Саши.
— Угум… Говорила…
— Мне нужны подробности, Катюш, — шепчу я.
— Девка громко смеялась, — Катя смеялась, — я поэтому обратила на нее внимание… а после взглядом зацепилась за вашего мужа…
— И?
— Судя по его лицу, он не сказал ничего смешного, чтобы девка эта так смеялась.
— И все?
— Он еще на часы посмотрел…
— Катя…
— Что?
— Ты же с чего-то решила, что она любовница моего мужа, — откладываю вилку, потому что готова кинуться с ней на Сашу и затыкать его до смерти.
— Такие бабы обычно у богатеньких мужиков в содержанках, — печально вздыхает, — а еще в эскорте… Их же сразу видно.
— Он ее обнимал, целовал, за пятую точку тискал? — судорожно выдыхаю.
— Нет…
— Они просто шли рядом? — сглатываю ком тошноты. — Может, за руки держались?
— Ева, это точно его любовница…
— Катя… Мне сейчас твоя женская чуйка совсем не помогает.
— Блин, думаете, я зря бочку катила на вашего мужа? Вот черт… Но… Да нет. Там клейма негде ставить. Там даже по походке было все понятно.
Я сбрасываю звонок и хочу включить диктофон, но Саша ловко выхватывает из моих рук телефон:
— Обойдемся без твоих хитростей, милая.
Закрываю глаза, выдыхаю, прогоняя панику, и поднимаю глаза на Сашу.
— Это забавно, — он подпирает лицо кулаком. — Я лишь однажды вышел из отеля в обществе Ани. Лишь однажды, и меня засекла твоя подчиненная? Как тесен мир.
