— Ева…
— Я устала, — допиваю залпом какао, отставляю кружку и поднимаюсь на ноги. — Я за эти почти два дня постарела лет на пять.
— Я совершил ошибку…
— Я тоже, — скидываю кардиган на пол, — когда вышла за тебя.
— Не говори так, — поднимает взгляд. — Давай поговорим.
— Саш, — тяжело вздыхаю я. — Серьезно… Что ты мне скажешь? Что ты утомился от семейной жизни, что тебе захотелось молодой и упругой попки? Экспериментов, легкости и громкой и безудержной близости? Страсти? Так вот, мой милый, — я смеюсь, — я чувствую все то же самое, что и ты. И я тоже хочу того же, что и ты. Я тоже устала, я тоже хочу вернуться в дикую молодость и тоже хочу страсти, которая бы плавила меня насквозь и от которой я бы летала. Ты не особенный, Саша. Представляешь? У меня тоже есть потребности, которые не удовлетворяешь. И в романтике, и в постели, и в семейной жизни, и вокруг меня тоже полно мужчин, которые бы могли меня заинтересовать, но я не смотрю по сторонам, а ты смотришь. Почему?
Молчит, оскорбленный моей честностью, что, оказывается, и я недовольна жизнью с ним.
— Потому что ты наглый мерзавец, — окидываю его разочарованным взглядом. — Ты приходишь домой, не удосужившись даже смыть с себя запах своей потаскухи. Тебе ведь было так важно поглядеть на ее красные кружева. А жена? А жена съест отговорки, что у тебя встреча с инвесторами. Верно? Куда денется твоя чмошница-жена? Она подождет своей очереди.
— Ева, — Саша прячет лицо в ладонях. — Она для меня ничего не значит… я… господи…
— Бес попутал? — предполагаю я.
Поднимает взгляд:
— Что бы я сейчас ни сказал, все будет звучать неубедительно.
— Именно так, Саша, — киваю я, разворачиваюсь и плетусь прочь. — Именно так.
Жить не хочу. Вся эта моя агрессия, манипуляции с моей стороны были для меня кратковременным спасением. Я хотела оттянуть момент истины, почувствовать власть над ситуацией, а в итоге я чувствую себя выпотрошенной рыбой.
— Ева, я люблю тебя. Я в этом тебе не лгал. Моя связь на стороне этого не отменяет.
Я не отвечаю, потому что я разрыдаюсь и затем меня вывернет вязкой желчью на паркет. Поднимаюсь на второй этаж и прокрадываюсь в комнату Дениса. Только его присутствие удержит меня на плаву.
— Ма, — сонно прижимается ко мне, когда я ложусь к нему под одеяло, — спасла девочку?
— Да, спасла.
— Мммм… Мам… С папой поговорила? Он хотел тебе сказать что-то важное и честное.
— Поговорила.
Со вздохом обнимаю его и прижимаюсь щекой к макушке. Он все-таки втянул Дениса в наши разборки.
— Злишься?
— Злюсь.
— И я.
По щеке бежит предательская слеза. Может, мне стоило закрыть глаза на интрижку Саши ради Дениса?
— И он там сейчас один? — шепчет мой золотой цыпленок.
— Да.
— Я хочу и не хочу идти к папе, — тихо отзывается Денис. — Когда я… когда я сделаю что-нибудь нехорошее и ты злишься, а я сижу один… я тоже очень злюсь, но хочу, чтобы меня обняли… И ты приходишь и обнимаешь.
— Я не буду против если ты пойдешь и обнимешь папу, Дениска, — сдавленно говорю я, глотая слезы. — Он тебя любит, ты его любишь и… он обидел только меня, а я не могу… не могу… пусть и хочу тоже его обнять.
— Наверное, ему надо посидеть и подумать о своем поведении?
— Все так сложно, мой милый мальчик, — закрываю глаза. — Мама очень устала.
— Тогда спи, а я буду тебя обнимать.
— Спасибо тебе, мой хороший, — хриплым и дрожащим голосом отвечаю я. — И я тебя никому не отдам. Ни за что и никогда.
Я не знаю, что меня ждет завтра, но сейчас в моих слабых руках сопит настоящее сокровище. И нет, я бы не пошла налево, пусть я очень устала, потому что мне важно было сохранить хрупкую семью, которая сейчас дает трещину из-за эгоизма Саши. И нет. Было бы бессмысленно терпеть его гульки, потому что я бы потеряла себя среди ярости, желания отомстить и унизить мужа за его похождения. За два дня я обратилась в чудище. Жестокое, беспринципное и лживое, но я не хочу быть такой.
Сквозь сон и мутные пятна тревожных грез слышу, как поскрипывает дверь. Темная тень нависает надо мной и Денисом, поправляет одеяло и замирает. Будто на целую вечность, а после опускается на пушистый ковер и спиной приваливается к кровати. И тяжело вздыхает. Как раненный зверь.
— Па, это ты? — шепчут размытые сновидения.
— Я, Дениска, — отвечает темнота. — Спи. Маму разбудим.
— Па, ты сильно обидел маму.
— Я знаю.
— И тебе стыдно?
— Стыдно, сына, как никогда прежде.
Я неразборчиво мычу, ворочаюсь в желании разогнать тихие голоса, которые настороженно замолкают. Только меня увлекают вспышки сновидения в медленный танец, как солнечные зайчики под ногами шепчут:
— Па, все ошибаются, да?
— Прости меня, сына, — тоскливо ухает туча над головой, и я ныряю в густую тьму липкого сна.
Глава 23. Ты у меня на крючке, милый
— Мам, — летит голос Дениса сквозь прозрачные грезы. — Мам.
Прижимает ладошки к щекам, трется носом о лоб, и я размыкаю опухшие веки:
— Да, милый? — сонно причмокиваю.
— Мам, я придумал, — всматривается в глаза.
— Что ты придумал? — щурюсь от солнечного света, что бьет в окно.
Реальность медленно, но верно подкрадывается ко мне.
— Ты тоже должна поцеловать другого дядю, — сердито хмурится. — По-взрослому, как папа.
— Что? — касаюсь его щеки.
— Когда Даша поцеловала Егора, мне было очень обидно. И сейчас обидно, — тараторит шепотом и последние слога взбудоражено глотает. — И решил, что поцелую Милу.
— Милый…
— Это как в драке. Если ударили, то тоже бей, — воинствующе шепчет Денис.
— Ну, есть в твоих словах истина, Дениска, — вздыхаю, — однако… если я не хочу целовать чужого дядю?
— Найди того, кого захочешь поцеловать. Я вот выбрал Милу.
— Нельзя использовать других людей, Денис, из-за обиды, — приглаживаю его торчащие волосы. — Это неправильно. И нечестно. Радости это не принесет.
— А что принесет?
— Я не знаю, Денис, — слабо улыбаюсь. — Ты задаешь хорошие вопросы, но мама не может на них ответить. Сейчас не может.
Дверь в детскую распахивается, и к нам влетает моя мама:
— Дениска!
Глаза шальные и испуганные.
— Бабуля?
— А поехали к нам? А? Соскучилась бабуля с дедулей…
Денис удивленно смотрит на меня, а я медленно моргаю.
— Давай, — кидается к кровати, спускает его на пол и мягко толкает. — Иди умываться.
— Мам…
— Деда тебе динозавра купил, — мама криво улыбается. — Огромного динозавра. Он даже ходит.
— Ходит? — недоверчиво спрашивает Денис.
— И пасть открывает, и рычит…
— Мам, — Денис вновь смотрит на меня.
— Ради динозавра, который рычит, я бы сама поехала…
Кивает и скрывается в ванной комнате.
— Саша вызвонил? — сажусь и встряхиваю волосами.
— Что у вас произошло? — шепчет мама.
— Я его поймала на измене, — массирую кожу головы.
Мама растерянно кружит по комнате и останавливается передо мной:
— С кем?
— А это имеет значение? — поднимаю взгляд и вопросительно изгибаю бровь. — Но если это так важно, то молодой, красивой, длинноногой брюнеткой с круглой задницей и внушительной грудью. Ничего нового и изобретательного. Вот бы была старая горбунья, то я бы была удивлена, а так…
— Поехали с нами, — шепчет мама. — Я вас блинчиками, — всхлипывает, — пельмешки вчера налепили с папой… А поехали за город, а? На озеро? С папой и Дениской порыбачите…
Я встаю, крепко обнимаю маму и шепчу:
— Дениса отвлеките. Он и его втянул в эту грязь… Я приеду, но позже, мам…
— Ева, я хорошо тебя знаю… Ты же его убьешь…
— Нет, — отстраняюсь и улыбаюсь, вглядываясь в глаза мамы. — Слишком много чести. И да, ты была права… Потянуло его налево из-за стремления к экспериментам.
— Я же не думала… Я же… Ева…
Из ванной комнаты выходит Денис. Волосы у лба мокрые, щеки красные. Видимо, усиленно тер полотенцем лицо. Обнимает меня и поднимает глаза на маму:
