— Опять ставишь условия. — Его глаза щурятся, будто он сдерживает улыбку. — Хорошо. Раз ты не смогла быть честной тогда и это до сих пор расстраивает тебя, значит, проблема есть и большая.
— Всё относительно, Денис. — я резко выдохнула, наконец, решив выговориться и сказать то, что так долго скрывала от него. Глаза устремляю вперёд в темноту и начинаю раскачиваться взад-вперёд, погружаясь во вспоминания: — В марте, на втором курсе, я была на осмотре у врача, потому что у меня были странные менструации. Я никогда раньше не делала пап-тест на определение рака шейки матки. Да и зачем? Ты был первый и единственный мужчина в моей жизни. У меня никогда не было других партнёров. Да и к тому же, какой пап-тест? Мне было двадцать. Но врачу не понравились анализы, и она назначила мне биопсию, которая вывила рак шейки матки. — Я услышала сдавленный вздох Дениса и решительно продолжила дальше: — На носу зачёты, сессия. Твоя семья ждала нас на каникулы. Ты постоянно на подработке. А мне было не до этого. Мне двадцать и тут этот диагноз. Я просто увидела тебя среди ещё моих проблем и очень испугалась. — Денис заглянул мне в глаза и открыл рот, но я подняла руку, останавливая его: — Нет, дай мне закончить. Я сделала сканирование и побывала на приеме у онколога. Мне составили план лечения. Операцию назначили на май. После экзаменов. Врачи надеялись, что это просто операция, и я не стала тебя напрягать. Но сканирование показало большой очаг поражения. И мне назначили гистерэктомию.
— Гистерэктомию?! — вскрикнул Денис, сильно зажмурив глаза и сжав до белых костяшек кулаки. — Господи, Стася! И ты держала всё это в себе?
— Подожди, — взмолилась я, желая скорее пересказать всё с точки зрения медицины. — Я понимала, что означает эта операция. Гугл нам в помощь. У меня никогда не будет детей. Никогда. Я спросила, существует ли способ избежать этого. Оказалось — нет. Гистерэктомия — единственный способ. Последующее лечение, облучение, радиация, возможно, могли повредить яичники, поэтому мне предложили заморозить несколько яйцеклеток. Но я отказалась. В двадцать лет, что мне было делать с замороженными яйцеклетками? Да и зачем они мне? У меня нет матки, чтобы выносить ребёнка. — Набираюсь смелости и смотрю на Дениса, чтобы увидеть потрясение на его лице. — Твоя семья такая большая и дружная. Родители ждут не дождутся внуков. И сестры говорили о создании семьи. Да что там! У твоей мамы уже были припасены вязаные одёжки для будущих внуков. Я чувствовала себя так неуютно, когда мы проводили время с ними, учитывая мои проблемы со здоровьем. У меня не было ни братьев, ни сестёр, ни большой дружной семьи. И я видела выражение твоего лица, когда приезжали в гости твои родные с малышами. А я никогда не смогу тебе этого дать. Никогда. Мне казалось, что я не вправе быть эгоисткой и отнимать у тебя всё это… — я замялась. Я почти всё сказала. Осталась немного.
— Ты думала, я тебя брошу? — грубо выпаливает Денис. — Ты вот так обо мне думала? После четырёх лет, что мы были вместе, я не поддержу тебя? Ты вообще не верила в меня? — Он вскочил и подошёл к перилам. С его губ сорвалось проклятие, и он опустил голову. — Ты солгала мне, Стась. Ты стояла передо мной и говорила, что больше ничего не чувствуешь ко мне. И нам лучше быть порознь…чёрт! — Он ещё раз выругался, вдарил по перилам и провел рукой по лицу. — Я даже не могу…бляха…
— Я не лгала. — я сильно сжала пальцы, даже костяшки пальцев побелели. — Говорила искренне. Я изменилась, и чувства мои изменились. Разве ты не понимаешь? От меня отрезали куски. Часть меня. Всё изменилось в то мгновение! Всё! И хотя прогноз был хороший, но в сознании каждого онкологического больного наступает момент, когда он задаётся вопросом: а так ли это? А вдруг всё повторится? Осознание того, что у меня никогда не будет детей, достаточно разрушительно. Мне было двадцать. Да я сама ещё ребёнок. А уже столкнулась со смертью, Денис.
— Ты не должна была проходить через это в одиночку! — прикрикнул он так, что у меня перехватило дыхание.
— Не должна. — выдохнула я. — Я знала, что ты поддержишь меня. Знала. Ты бы ходил со мной на приёмы к врачам. Сидел бы в палате, когда я проснулась после наркоза. А так же, я знала, что всякий раз, глядя на тебя, буду понимать, что никогда не смогу дать тебе семью, о которой ты мечтаешь. Это съедало бы нас. И однажды ты возненавидел бы меня. А я слишком любила тебя. Поэтому решила отпустить тебя. Ну, чтобы ты построил отношения с кем-то, кто смог бы тебе дать семью…
— Отпустить? — от боли, которая была в его голосе, у меня всё внутри сжалось. — Ты думаешь, я был свободен?
— а разве нет? Ты мог ходить на свидания. Жениться… — эмоции захлёстывают и голос срывается. — По крайне мере, у тебя есть выбор, Денис! А у меня — нет! И никогда не будет! — перевела дыхание и взяла себя в руки. — Прости, я не хотела кричать. Просто тогда, я была уверенна, мой уход, это лучшее, что я могу для тебя сделать. Ведь то, что у меня никогда не может быть детей, не значит, что у тебя тоже не должно их быть.
— Ты могла бы сказать мне. — с горечью в голосе, произнёс он.
Больно. Ему больно. Мне больно. Но, возможно, это нужно было сделать. Это как вскрыть нарыв: сначала больно, а потом наступит исцеление. Надеюсь, что наступит. Вздохнув, и медленно выдохнув, я подошла к нему. Мне хотелось, очень хотелось, его утешить и сказать, что всё будет хорошо. Но я слишком долго носила эту боль в себе и хорошо, может и будет, но не так, как раньше.
— Я думала об этом. — я положила руку ему на плечо. — И понимала, что ты сможешь меня переубедить. Уговорить. Скажешь, как всегда, что ничего страшного, и мы справимся. Думаю, я даже согласилась бы с тобой. Да, скорее всего так и было бы. Ведь, оставлять тебя было больней. Но я думала, что делаю тебе подарок. Ты молодой, перспективный парень в рассвете сил и лет. У тебя был шанс жить жизнью, которой у нас с тобой бы не сложилось.
— А как ты думаешь, почему у меня нет такой жизни сейчас, а? — Денис оборачивается и сканирует меня взглядом, без каких-либо эмоций на лице. — Потому что я никому не доверяю. Я разрываю отношения до того, как девушка сможет бросить меня. Вот что ты сделала со мной, Настя. Такой вот подарок. — обдаёт холодом в голосе и отворачивается.
— Это не входило в мои планы. — тихо произношу я. — Мне было двадцать. Мы были молоды и глупы. Но рак всё изменил. Мне казалось, что я многое прошу от парня, у которого вся жизнь впереди…
— Значит, ты сделала выбор за меня. — разочаровано хмыкнул Денис. — Мило.
— Пожалуйста, постарайся понять меня…
— Я сейчас ничего не понимаю. — Он резко развернулся ко мне и сделал шаг назад, — Пока я всё ещё пытаюсь разобраться во всём этом. Мне нужно идти. Я должен подумать. Прости, Насть.
И я его понимаю. Он расстроен и зол. У меня были годы, чтобы всё разобрать, а на него только что свалилось всё это. Ему тоже нужно время, чтобы всё обдумать…
— Конечно. — прячу руки в карманы куртки. — Я понимаю.
Мне хотелось, чтобы эти слова произнёс он, но теперь я понимаю, что он никогда этого не сделает. И никогда не поймёт, почему я так поступила. И вероятно, никогда не простит меня.
Денис развернулся и, сбежав вниз по ступенькам, быстро и целеустремленно зашагал через парк. Я осталась стоять на месте, глядя ему в след. Шесть лет назад ему пришлось смотреть, как ухожу я. Теперь моя очередь.
Глава 9. Денис
Горячий душ никак не может смыть эмоции, которые в беспорядке бурлят внутри меня. Стою под жалящими струями битый час и никак не могу успокоиться.
Стася не может иметь детей.
И солгала о том, почему уходит от меня.
Боже, она прошла через это в одиночку.
И не дала мне возможности выбора.
Последние два пункта причиняли особую боль. То, что Настя в одностороннем порядке приняла решение, которое повлияло на наши жизни. Даже не подумав о том, что я тоже имею право голоса, ударило сильнее всего. Какая-то часть меня хотела спросить: «Кем ты себя возомнила?» Однако я воздержался.
