Рак. Настя прошла через всё одна. А я ничего не знал. У неё, должно быть, были дни, наполненные страхом, неуверенностью. И дни, когда ей было совсем плохо. Я стоял под струями и пытался смыть из головы её образ, где она лежит на операционном столе, подключенная к приборам, с капельницами. А её волосы? Они выпали?
Я вытерся полотенцем, натянул джинсы и свитер. Что теперь делать? Сидеть в номере и никуда не выходить? Главное сказано, а остальное, как говорится, уже могло и подождать. Вряд ли нам удастся что-то исправить. Теперь нужно понять и простить. Но как? После её слов, мне хотелось побыть одному. И я заперся в номере. Но её слова не выходили у меня из головы и мысли кружили и кружили, затягивая меня в пучину отчаяния. Я сильно её любил, и до сих пор от этой любви не отошёл, по-прежнему, смотря на неё, сердце будто иначе начинает биться: видит своё и безудержно рвётся к ней. Почему я решил, что неделя в одиночестве — хорошая идея? Плохая идея. Очень плохая. Мне нужно в люди. Лучше всего собрать вещи и отправиться в город. Провести несколько дополнительных дней в офисе. Завалить себя работой, чтобы просто-напросто отключиться и не думать обо всём этом. Потом вернуться в Питер и оставить всё это позади.
Я достал чемодан, положил его на кровать, подошёл к ящикам комода и начал вынимать вещи. Когда собрал их все и перешёл к шкафу, в дверь постучали. Я замер в нерешительности.
Аня с Никитой уехали в свадебное путешествие. Если это не персонал отеля, значит, может быть лишь один человек.
Настя.
Я направился к двери. Посмотрев в глазок, убедился, что это действительно она. С красным лицом, припухшими губами, будто плакала. Закрыв глаза, я подумал, что, может, стоит притвориться, будто меня нет в комнате. Таким образом, избежать ещё одного тяжелого разговора. Боль съедает изнутри. Хочется открыть дверь и накричать. Но вместо этого, я упираюсь лбом в дверь и тяжело дышу. Дышу, как раненый зверь.
У моих ног послышался какой-то шуршащий звук, и я увидел листок, на котором было написано: «Мне очень жаль»
И мне адски жаль. Жаль, что я не был с тобой в тот день… Шесть лет, сука. Она скрывала от меня правду. Я отдалился от друзей и семьи. Злился на весь свет, лелея душевные раны. Если бы только она сказала мне. Если бы только доверилась.
Как всё запуталось. Как ужасно всё запуталось. Она тогда испугалась так же, как и я сейчас, сидя в этом чёртовом номере.
Одним рывком открываю дверь.
Настя уже собралась уходить, но обернулась на звук открывающейся двери. Стою, смотрю на неё, и удивляюсь — как любовь, которая когда-то была такой простой и искренней, теперь вдруг стала такой сложной и причиняющей боль. Как же теперь всё иначе воспринимается…
Если бы не рак, я бы надел ей на палец кольцо.
— Я знаю, что тебе жаль. — поднял записку и заглянул в её покрасневшие глаза.
— Я не хотела, чтобы всё закончилось вот так. — У неё задрожала нижняя губа. — Как ты думаешь, мы могли бы всё сделать так, чтобы при расставании никто из нас не злился?
Я жестом приглашаю её войти. Она шагает, но останавливается на пороге, заметив чемодан на кровати.
— Ты собираешься? — потухшим голосом спрашивает она.
— Да. — Я положил свитер в чемодан и, закрыв его, поставил на пол около шкафа. — Я решил провести несколько дней в городе. Проверю новый офис. Посмотрю, как там дела.
— Понятно.
Наши взгляды встретились. Настя выглядит такой грустной. Одна моя часть хочет протянуть руку и обнять её. Успокоить. Другая часть — закричать на неё за то, что не дала мне шанс быть мужчиной, в котором она нуждалась. Тело подрагивает, но я держусь.
— Денис, я… — она заколебалась. — Мне очень жаль.
— Я услышал тебя. — чуть твёрже произношу и тут же смягчаюсь. — Мы были молоды, наивны и глупы. А ты и вовсе в стрессовой ситуации.
— Да. — Настя с облегчением выдыхает. — Оглядываясь назад, я понимаю, что, возможно, мне не следовало принимать такое важное решение одной. Однако я знала, как сильно ты хочешь иметь детей. Твоя семья такая большая, а мы бы стали единственной бездетной парой. Это так несправедливо по отношению к тебе.
— Я тоже должен был принять решение. — внутри начинает кровь закипать и я еле сдерживаю себя. — Ты ведь понимаешь это?
— Я боялась, что сдамся, — тихо признается она. — И ты убедишь меня, что всё это не важно. Как всегда, скажешь правильные вещи и я, как всегда, поверю тебе. Но потом начнёшь злиться на меня. И это убьёт наши отношения и уничтожит меня. Я просто испугалась. — Она делает шаг вперед, сокращая между нами расстояние. — Я всего боялась. А потому изолировалась от всех. Не только от тебя.
Я, как никто другой, понимаю, о чём она говорит. И вижу, как её мучает это решение. Наверное, любящие люди идиоты, которые своею любовью и заботой громят всё на своём пути.
— Но мы бы все поддерживали тебя. — признаюсь я и чуть сжимаю ладонями её плечи. — Были бы рядом с тобой.
Она кивает. Замечаю, как губы её начинают дрожать, а на глазах появляются слёзы. Вздыхаю, и, перестав противиться самому себе, прижимаю её к себе. Хотя совсем не собирался этого делать. Просто не могу больше смотреть на её боль со стороны. Просто хочу показать ей, что я рядом и готов принять её правду.
Анастасия
Я выдыхаю, оказавшись в кольце его рук. Закрываю глаза и с облегчением вздыхаю. И для себя совершаю огромную ошибку: отключив один орган чувств, я усиливаю другие. В нос резко ударяет его аромат. Разум не успевает сконцентрироваться, а сознание уже плывёт. Кожа начинает пылать красным пламенем от его прикосновений. И это всё так неправильно. Это лишь добавляет путаницы. Хотя, с тех пор, как он появился здесь, всё пошло наперекосяк. Я боролась с воспоминаниями о прошлом, не только об отношениях и разрыве, но и тех ужасных днях, когда столкнулась с болезнью. Я ушла в себя. В то время я думала, что так лучше. Но это был самообман. Я просто убегала.
И думала, что устроила свою жизнь так, чтобы не пришлось бежать. Никаких привязанностей. Кроме Тимошки.
— Прости меня, Денис. — шепчу я ему в район груди.
— За что? — так же шёпотом спрашивает он. — Ты ведь не заказывала эту болезнь.
— За то, что причинила тебе боль. — продолжаю я шептать, словно боясь разрушить эту хрупкую идиллию. — За то, что сделала неправильный выбор, хоть и из благих побуждений. За то, что была недостаточно сильной.
Он положил руки мне на плечи и слегка отстранил от себя. А потом чуть присел, чтобы мы оказались лицом к лицу, и заглянул мне в глаза.
— Не говори так больше. — произносит он сиплым голосом. — Ты одна из самых сильных людей, которых я знаю. Может, немного запутавшаяся, но отнюдь не слабая.
— О нет, я слабая, — всхлипнула я. — Я убежала.
А ещё и потому, что всего несколько минут назад мне так нравилось находиться в его объятиях. Такие знакомые волнующие ощущения. Сколько раз он обнимал меня, когда мне было плохо? Или трудно? А я лишилась этого из-за страха. Убеждала себя, что так будет лучше для него, а на самом деле просто боялась, что никогда не смогу сделать его счастливым.
— Пойдём, присядем. — он взял меня за руку и потянул в сторону дивана. — Думаю, мы закончили с обвинениями. Хочешь чаю? Или перекусить? Ты почти ничего не съела за обедом.
— Если только кофе.
Денис отошёл, чтобы приготовить кофе, и это дало мне время успокоиться. Когда он вернулся с чашкой кофе, я улыбнулась.
— Спасибо тебе. — принимаю у него кружку. — За то, что выслушал меня. И за то, что не ненавидишь.
— Я не был на твоем месте, Стась. — Он отошёл, чтобы налить кофе и себе, но его всё равно было хорошо слышно. — Признаюсь, я злился. Более того, по-прежнему немного злюсь, если честно, но это потому, что был шокирован. Я пытаюсь поставить себя на твое место. Что я буду делать, если мне поставят страшный диагноз? Беда в том, что я не знаю. Потому и пытаюсь понять всё это и не осуждать. — Он вернулся к дивану с чашкой кофе и сел рядом со мной. — Сама мысль о том, что ты была больна и одинока, причиняет мне ужасную боль. И мне очень жаль, что ты не можешь иметь детей. Я знаю, что ты хотела.
