по яйцам, он неожиданно проявил интерес к трибуне. С коротким «Идешь, лапушка?» он сдернул жену со стула. Сразу после этого начался исход гостей от стола, и Мэдди, оставшись одна, отправилась на поиски Джиллиан. Она извлекла ее из объятий господина с ярко-розовым пробором. Он был большой шишкой в области переработки радиоактивных отходов.
– Кажется, это оно, – восторженно проговорила Джиллиан, когда они вышли на солнышко. – Майло Роксбург. Между прочим, он рыцарь. Его дважды посвящали в рыцари!
– Роман на два рыцаря, да? – кисло сказала Мэдди.
– У него собственная площадка для крикета! Ты хоть представляешь, сколько она стоит?
– Послушай, Джиллиан, я больше не поеду с тобой на сафари. – Джиллиан пребывала в таком экстазе, что легко перепрыгивала через ступеньки. Мэдди же спускалась за ней тяжелой поступью. – Да и тебе не следует ездить. Ты видела тех женщин? Неужели ты действительно хочешь стать одной из них?
Их продвижение было остановлено одетым в униформу дежурным, несшим вахту у нижнего яруса трибуны.
– Ш-ш-ш… – Он приложил палец к губам, призывая их к молчанию.
– Хочешь обречь себя на то, чтобы постоянно втягивать живот?
– Что? – Улыбка Джиллиан исчезла, чары разрушились. – Я выгляжу толстой?
– Эти мужики – настоящие бандиты. Алекс прав. Они обаятельны, как Эскадрон смерти. [21] Неудивительно, что он согласен умереть, лишь бы не оказаться рядом с ними.
Джиллиан повернулась боком к Мэдди.
– Про меня можно сказать, что я втягиваю живот?
– Уж лучше влюбиться в парня, у которого нет даже ночного горшка, чтобы пописать, чем иметь дело с ними.
– Я говорила тебе, что подумываю о липосомации живота. Это единственный способ убрать этот уродливый жир.
По мнению Мэдди, лучший способ убрать уродливый жир заключался в том, чтобы выкинуть всех этих халявщиков из палатки «Скай ТВ». Но прежде чем она успела поделиться своей мыслью с подругой, стадион огласил рев толпы, что свидетельствовало об окончании сета. Казалось, с огромной скороварки сорвало крышку. Джиллиан увлекла Мэдди к забронированным для них местам в самом престижном ряду. Когда они пробирались мимо группы потеющих лысых бизнесменов, то и дело задевая за их коленки в твидовых штанах, Мэдди подумала, что они очень напоминают яйца в картонке – такие же гладенькие, одинаковые, сидят рядком.
Однако именно ей предстояло стать исходным материалом для яичницы. Раздраженно поправив подушечку, она плюхнулась на свое место и неожиданно краем глаза заметила что-то знакомое в черной шевелюре впереди себя. И в том, как владелец этой шевелюры поворачивал голову. И в изгибе шеи. И его горловой смех показался ей знакомым. Ее бросило в жар, в груди вспыхнула радость, смешанная с яростью.
– Простите, – сказала она, наклоняясь вперед, – но не кажется ли вам, что вы уклонились в сторону от руководящего комитета?
Алекс резко обернулся. Оцепенев, он принялся неуклюже шарить в поисках солнечных очков, потом воровато огляделся, закинул голову и коварно рассмеялся.
– О, да, верно. Он потерпел крушение.
– Но ты-то остался невредим?
– Конечно.
Мэдди посмотрела на спутников своего любовника. Одетые в темные непроницаемые костюмы и зловещие козырьки, они принадлежали именно к тому типу, который «ходит только в накрахмаленных воротничках».
– Я думала, что ты считаешь Уимблдон элитным.
– Да, – Алекс изобразил на лице великолепную серию неторопливых озорных улыбок, – но я также считаю, что очень важно общаться с врагом.
Мэдди внимательнее пригляделась к одному из его спутников. Ее глаза расширились, и в них отразилось недоверие.
– А вон тот – не Руперт ли Мердок?
– Ш-ш… – прошипел Алекс. – Ты же знаешь мою неутолимую страсть к знаменитым австралийцам.
– Алекс, австралиец Руперт Мердок знаменит тем же, чем гунн Аттила.
– Тише, пожалуйста!
Мэдди сосредоточила свое внимание на том, что произносил в нос судья на вышке. Неожиданно тишина, подчеркиваемая монотонным стуком мяча, была нарушена появлением двух воинов Классовой войны, которые пронеслись через корт, неся над собой лозунг «Умри, богатый па-а-длец!» Дежурные и полицейские, вооруженные всем существующим оружием, кроме атомного, бросились в погоню. Папарацци, расталкивая друг друга, спешили занять выгодную позицию. Девочку, подающую мячи, свалили на землю. К ней тут же подскочили врачи из «скорой помощи» и игроки. Судья голосом Дэвида Найвена советовал зрителям сохранять спокойствие, оставаться на местах и не поддаваться панике.
– Итак, он на самом деле существует, – заключила Джиллиан, когда Мэдди села на свое место, спокойная и неподвластная панике. Она кивнула. У нее в желудке возникла странная дрожь. Недостаток настоящего тенниса в том, что нельзя включить повторное воспроизведение. Она была слишком ошеломлена, чтобы должным образом оценить реакцию Алекса. Ей хотелось просмотреть ее еще раз, в замедленном показе.
Джиллиан оглядела Алекса с ног до головы, потом перевела свой практичный взгляд на его обходительных спутников.
– Понятно, – наконец изрекла она. – Итак, он «Дом-на-юге-Франции», «Лучшие-места-в-Уимблдоне» и при этом остается социалистом. Для мальчика из рабочего класса он, кажется, слишком быстро пристрастился к хорошей жизни.
«Да, – холодно подумала Мэдди. – С него все как с гуся шампанское».
Она не выдержала дольше нескольких сетов. Опять наклонившись вперед, она заговорила прямо Алексу в ухо:
– Не задерживайся долго. Завтра у нас большой день.
– Да? – прочти не разжимая губ, прошептал он.
– Да. Я намерена убить тебя, разрезать на крохотные кусочки, а потом получить деньги по твоей страховке.
В ее словах была только доля шутки.
Мэдди поняла, что в ее чувствах к Александру Дрейку произошел крохотный сдвиг. Ничего радикального. Скажем так: если вчера было Рождество, то сегодня наступил день раздачи подарков.
Жаркое из кенгуру
Английские званые обеды – это форма садопережевывания. До переезда в Лондон единственный рецепт приготовления званого обеда, который знала Мэдди, заключался в том, чтобы вечером приехать к одной из своих подружек. Курсы Пру Лейт так и не научили ее ублажать желудок, поэтому она продолжала кормить Алекса рыбными палочками и консервированной кукурузой со взбитыми сливками. Когда Алекс спросил ее, почему она никогда не готовит для их друзей, Мэдди ответила, что не хочет отвечать за непредумышленное убийство.
Однако во имя любви люди способны на подвиги. Ван Гог отхватил себе ухо. А один король отрекся от престола. Вот и Мэдди по первому требованию принялась готовить званый обед на семерых гостей, для людей, которые были ей совсем не по душе. Пока она, жуя карандаш, читала «Возвращение из преисподней», ей в голову пришла неожиданная мысль: возможно, мисс Панкхерст [22] привязала себя к рельсам ради чего-то большего, чем права женщин.
* * *
Как только Алекс уехал на премьеру своего фильма – благотворительный показ, вся выручка от которого должна была пойти в фонд избрания в парламент женщин-политиков, – Мэдди тут же позвонила Джиллиан.
– SOS, – без предисловий заявила она. – Лети ко мне. И захвати пресс для чеснока.
– Послушай, Мэдлин, что за блюдо ты готовишь? – Освободив место на кухонном столе, Джиллиан пристроила свою задницу между горчицей
