я останавливаюсь. Осматривая деревья, я жду, не шевельнется ли что-нибудь. Когда ничего не происходит, я достаю винтовку и смотрю в оптический прицел, специальное покрытие на линзе делает четким каждый ствол, каждую тень и каждый кусочек неба.
Что-то движется, и я замираю, мой палец еще не на спусковом крючке, но уже заигрывает с ним. Я не спускаю глаз с большой ели в нескольких ярдах от леса. Медленно выдыхая, я сосредотачиваюсь на этом, мое сердцебиение замедляется, тело расслабляется. Годы тренировок привели к тому, что я превратился в машину для убийств. Вместо адреналина в мой организм поступает дофамин. Я плавный, спокойный, медленный, когда жду смертельного выстрела. Ни прыгающие мышцы, ни учащенное сердцебиение не мешают мне прицелиться.
Это то, чего Аврора на самом деле не знает обо мне. Фрагменты моего прошлого, которые сделали меня тем, кто я есть. Жестокость моего обучения, то, что я делал. Но когда я рассказал ей, она, похоже, не испугалась. Я уверен, что если бы я рассказал ей все в подробностях, это могло бы измениться, но даже в этом случае я почти уверен, что она не перестала бы смотреть на меня своими большими глазами, в которых светится обожание.
Движение отвлекает меня от моих мыслей, и я слышу шум возни. Я наконец кладу палец на спусковой крючок, когда из-за дерева появляется фигура.
— Черт, — выдавливаю я из себя это слово и бросаю винтовку, затем снова вешаю ее на плечо. — Черт возьми, Леонард, найди какое-нибудь другое дерево, чтобы почесать о него задницу, — ворчу я на большую пушистую рысь и продолжаю обходить территорию.
Когда я проделываю весь круг и возвращаюсь к укрепленной задней двери, я останавливаюсь и вглядываюсь в белизну вокруг.
Я ничего не вижу.
Я ничего не слышу, кроме ветра, шелестящего в обледенелых деревьях.
Но я чувствую это.
Опасность подстерегает нас снаружи. Не для меня, а для моей певчей птички. И мне нужно разобраться с этим, пока не стало слишком поздно.
Как только я протягиваю руку к двери, мой телефон начинает вибрировать с сообщением. Когда я открываю его и читаю контактную информацию, моя кровь застывает в жилах, а на губах появляется озорная улыбка.
* * *
— Подожди. Ты куда-то собираешься? — Аврора с тревогой смотрит на меня, пока я расправляюсь с очередным кусочком ее восхитительного торта.
— Нет. — Я качаю головой. — Только во «Фрозен Фоллс». Меня не будет максимум несколько часов.
— Зачем? — Она слизывает глазурь с кончиков пальцев, предлагая мне множество идей.
— Мне нужно связаться со своими знакомыми в городе.
— Просто позвони им. — Она пожимает плечами.
Я наклоняюсь и целую ее в ушко.
— Это не обычные разговоры, певчая птичка. — Она вздрагивает, и мне нравится, как мурашки пробегают по ее руке.
Я целую ее в плечо.
— Здесь ты будешь в безопасности.
— Я хочу пойти с тобой. — Она смотрит на меня своими большими, доверчивыми глазами.
— Я знаю. И однажды, совсем скоро, мы вместе отправимся во «Фрозен Фоллс». Но сейчас мне нужно кое-что сделать. Плохие дела.
— Насколько плохие? — Она приподнимает бровь.
— Хуже некуда. — Я притягиваю ее к себе и слизываю глазурь с ее нижней губы. — Я собираюсь решить твою проблему с Кентом Кингстоном.
Она отстраняется.
— Как?
— Во-первых, я собираюсь убедиться, что никто другой не притаился, чтобы попытаться причинить тебе вред. Если это так, я разберусь с ними. — Я не считаю нужным вдаваться в подробности того, насколько кровавой будет эта «разборка». — А потом я собираюсь уничтожить источник.
— Кента?
Я киваю.
— Но он где-то накачивается кокаином, возможно, в пентхаусе, в окружении проституток или чего-то в этом роде.
— Он во «Фрозен Фоллс». — Я поднимаю глаза, когда Тирнан входит внутрь. Хотя на нем рубашка на пуговицах и джинсы, я могу сказать, что он вооружен до зубов. — Мы с Тирнаном едем в город, чтобы позаботиться о Кенте. Ты останешься здесь, где безопасно. А когда я вернусь, мы отпразднуем это.
— Надеюсь, еще одним тортом. — Тирнан смотрит на пустую тарелку из-под торта.
— Мне это не нравится. — Она прижимает ладони к моим щекам. — У него отличная охрана, и он плохой человек, Диего. Он гнилой внутри. Он преследовал меня так долго, что я думаю, что, возможно, я перестала понимать, насколько он ужасен, но не стоит его недооценивать.
— Это не так. — Я целую ее ладони. — Обычно я не беру с собой подкрепление для чего-то подобного, но я беру Тирнана. И все потому, что хочу, чтобы ты чувствовала себя комфортно, зная, что я буду в безопасности. Хорошо?
— Да, Диего работает один, — подхватывает Тирнан и обводит пальцем крошки, оставшиеся на тарелке. — Я был немного шокирован, когда он попросил о помощи.
Она покусывает нижнюю губу, все еще припухшую от моих поцелуев.
— Я могу постоять за себя, певчая птичка. — Я целую ее в лоб. — Я обещаю.
Она глубоко вздыхает.
— Ты обещаешь, что вернешься?
Я никогда не давал обещаний. Ни о том, что вернусь, ни о том, что буду рядом с кем-то, ни о чем другом, что могло бы что-то значить. Но в случае с Авророй я хочу, чтобы мое обещание связало меня, вернуло к женщине, которой принадлежат мои сердце и душа.
— Обещаю, Аврора, я вернусь к тебе. — Я целую ее. — Я люблю тебя.
Ее глаза мгновенно наполняются слезами, и она обвивает руками мою шею.
— Я тоже тебя люблю.
— Правда? — Тирнан приподнимает бровь.
Я рычу на него.
Он поднимает руки вверх.
— Эй, я пошутил. Конечно, она любит тебя. Вы идеально подходите друг другу.
— Мы действительно влюблены. — Она хихикает сквозь слезы счастья. — Ты — все, о чем я никогда не знала, что хочу
— Ты — подарок, которого я никогда не заслужу, но обещаю, что сделаю все, что в моих силах, чтобы ты был счастлива.
— Ты уже это делаешь, — шепчет она и крепко обнимает меня.
