не заставил меня проснуться.
С трудом открыв глаза, я обнаружил, что нахожусь в одиночестве в тускло освещённом кабинете. Судя по теням, отбрасываемым мерцающими флуоресцентными лампами, было уже поздно. Взглянув на часы, я в шоке ахнул — почти полночь!
Паника охватила меня, когда я в спешке собирала свои вещи, а в голове проносились ужасные последствия того, что меня застанут спящей на рабочем месте. Дрожащими руками я запихнула бумаги в сумку и поспешно выключила компьютер, молясь, чтобы никто не заметил моего долгого отсутствия.
Собравшись, я схватила пальто и бросилась к выходу, отчаянно стуча каблуками по полированному полу. Когда я выбежал за дверь, прохладный ночной воздух ударил меня, как пощёчина, вернув к реальности.
Не обращая внимания на холод, пронизывающий меня до костей, я поспешил по пустынной улице, уже представляя, куда направляюсь. Вдалеке виднелся внушительный особняк, где меня ждали Михаил и Денис.
Величественные железные ворота со скрипом распахнулись, открывая взору извилистую подъездную дорожку, ведущую к зловещему поместью. По мере моего приближения дом, казалось, становился больше, его возвышающийся фасад отбрасывал на лужайку длинные зловещие тени.
Сердце колотилось в моей груди, как барабан, пока я поднималась по ступеням, и каждый мой шаг эхом разносился в тишине ночи. Добравшись до тяжёлой дубовой двери, я подняла дрожащую руку, чтобы постучать, и звук эхом отразился от толстого дерева.
Прошло несколько мгновений, и дверь со скрипом открылась, явив ухмыляющееся лицо Михаила, освещённое мягким светом изнутри.
— О, Селена, — промурлыкал он, отступая в сторону, чтобы пропустить меня.
— Мы тебя ждали.
Когда я вошла внутрь, тяжёлая дверь с грохотом захлопнулась за мной, окутав меня гнетущей тишиной. Роскошный интерьер был освещён тёплым золотистым светом, отбрасывающим длинные тени, которые плясали на стенах.
Рука Михаила слегка касалась моей поясницы, пока он вёл меня вглубь особняка, и от его прикосновений у меня по спине побежали мурашки.
— Добро пожаловать домой, Селена, — пробормотал он, горячо дыша мне в ухо.
Мы шли по лабиринту коридоров, мимо богато украшенных портретов и сверкающих мраморных статуй. В воздухе витал аромат дорогих духов и сигар, от этой пьянящей смеси у меня закружилась голова.
Наконец мы подошли к двойным дверям, которые Денис с размахом распахнул.
— Сюда, дорогая, — сказал он, и в его голосе слышался сарказм.
За дверью находилась роскошная спальня, украшенная плюшевыми бархатными шторами и массивной кроватью с балдахином, задрапированной шёлком. Комната была тускло освещена мерцающими свечами, отбрасывавшими на стены жуткие тени.
Михаил крепче сжал мою руку и притянул меня ближе к кровати, его глаза сверкали хищным голодом.
— Мы весь день ждали этого момента, — прошептал он, касаясь губами моего уха.
Денис обошёл меня сзади, и от его присутствия у меня на затылке встали дыбом волосы.
— А теперь пришло время поиграть, — прорычал он низким и угрожающим голосом.
Прежде чем я успела среагировать, они оба набросились на меня, жадно лапая моё тело.
Их грубые, собственнические руки с похотливой жадностью скользили по моим изгибам, заявляя права на каждый сантиметр моей обнажённой плоти. Пальцы впивались в мягкие округлости моих бёдер, разминая и сжимая их с такой жестокой силой, что я задыхалась.
Ладонь Михаила скользнула вверх по моему бедру, его мозолистые пальцы коснулись чувствительной внутренней кожи, прежде чем проникнуть под подол моей юбки. Он просунул палец под мои трусики, стягивая их в сторону, чтобы обнажить мою самую интимную часть тела для своих изучающих прикосновений.
Тем временем руки Дениса нащупали тонкую цепочку на моей шее и настойчиво потянули за серебряный кулон в виде сердечка. Металл впился в мою кожу, когда он потянул за цепочку, заставив меня выгнуть спину от легкой боли.
Без предупреждения Михаил застыл, его рука всё ещё была в моих трусиках. Его взгляд метнулся к моему лицу, остановившись на опухшей, покрытой синяками губе и слабом фиолетовом оттенке, покрывающем мою скулу. В его горле зародилось низкое, угрожающее рычание, когда он спросил:
— Кто это с тобой сделал?
Его вопрос повис в воздухе, словно вызов, брошенный невидимому врагу. Я вздрогнула под его пристальным взглядом, не зная, как много можно ему рассказать. Но нельзя было отрицать, что на моих чертах лица отпечатались следы насилия — мрачное напоминание об опасностях, подстерегающих за пределами этого роскошного логова.
Денис наклонился ближе, прищурившись, и внимательно осмотрел повреждения.
— Похоже, кто-то грубо обошёлся с нашей малышкой, — ухмыльнулся он, и в его голосе прозвучала злоба.
— Хватит игр! — рявкнул Михаил, терпение которого было на исходе.
— Скажи нам, кто посмел ударить тебя?!.
Я дрожала под их пронзительными взглядами, сердце бешено колотилось в груди. Страх и предвкушение смешались в мощный коктейль, от которого у меня перехватило дыхание и подкосились ноги.
— Никто… это просто недоразумение, — запинаясь, пробормотала я, пытаясь успокоить их дрожащей улыбкой.
Но ложь была горькой на вкус, и я знала, что они мне не поверят.
Денис усмехнулся, его глаза сверкнули жестоким весельем.
— Недоразумение?
— Так ты называешь то, что тебя ударили по лицу и оставили с синяком?
К моему удивлению, прикосновения Михаила стали неожиданно нежными, когда он провёл пальцем по изгибу моей нижней губы. Его ласка была лёгкой, почти нежной, в отличие от грубости, которую он демонстрировал несколькими минутами ранее. На мгновение грубые черты его лица смягчились, сменившись намёком на что-то другое — возможно, на беспокойство или проблеск сострадания. Это была короткая передышка от натиска агрессии, мгновенная отсрочка от бушующей внутри него бури.
Когда он убрал руку, я почувствовала укол тоски по этой мимолетной нежности, хотя страх продолжал сжимать мой желудок. Что вызвало такую резкую перемену в его поведении?
Смелым, импульсивным движением я сократила расстояние между нами и прижалась губами к губам Михаила в отчаянной попытке унять бушующие в нём страсти. Поцелуй был целомудренным, почти невинным, но в нём была безмолвная мольба о понимании и прощении.
Когда наши губы встретились, я почувствовала странное спокойствие, словно этот простой акт любви мог каким-то образом успокоить дикого зверя, скрывающегося за фасадом Михаила. Возможно, это был бесполезный жест, ошибочная попытка приручить его, но мне было всё равно.
Погрузившись в поцелуй, я отдалась моменту, отбросив страхи и сомнения. В этот момент не существовало ничего, кроме тепла объятий Михаила и нежного прикосновения его губ к моим.
Поцелуй стал глубже, губы Михаила слегка приоткрылись, позволяя кончику моего языка проникнуть внутрь. От этого ощущения у меня по спине пробежала дрожь, разжигая во мне огонь, который грозил поглотить все рациональные мысли.
Мои руки легли
