class="p1">Облокачиваюсь на колено и подпираю подбородок кулаком.
— Что же ты натворил такого?
— Неважно.
Протяжно вздыхаю и пожимаю плечом.
— Ну, значит, не так тебе нужна помощь.
И мальчишка тут же оживляется:
— А как ты можешь мне помочь?
— Сначала расскажи, что произошло, а потом я подумаю, чем смогу помочь.
Пыхтит. Сомневается. Но, видимо, приходит только к одному решению.
— Я с лагеря сбежал, — опускает виновато глаза. — И еще… ну я это… выпил… немного. — Тянет рукав сильнее. — А потом решил угнать электросамокат…
— Вижу, угнал, — тихо произношу я.
Дергает коленом, размышляя над чем-то, прежде чем говорит:
— Они полицию вызовут, да?
Поднимает на меня затравленный взгляд и тут же снова прячет его.
— Боишься полиции?
— Угу, — бубнит он. — Я ведь и тренера подвел. Он же присматривает за нами в лагере. Ответственность несет. А я разозлился на него за то, что отстранил меня на неделю от тренировок… и вот… Черт, что теперь будет? — сжимает здоровую руку в кулак. — Если полиция узнает, его, наверное, уволить могут… а он хороший. И наказал за дело, справедливо. Это я дурак… теперь вообще не смогу тренироваться… — Шипит и судорожно мотает головой. — Какой же я придурок…
Я подаюсь вперед и накрываю его плечо рукой.
— Эй, ты чего… — закусываю нижнюю губу. — Не расстраивайся. Мы что-нибудь придумаем.
— Что? — сдавленно скулит он.
— Ну не знаю, сейчас сделают тебе рентген, а там у меня есть одна идейка.
Он шмыгает носом и поднимает на меня большие блестящие от слез глаза.
Я улыбаюсь, чтобы немного подбодрить его.
— Ты ведь подыграешь мне, — подмигиваю, — братик?
Мальчишка снова шмыгает носом, вытирает рукавом лицо и кивает.
Дверь рентген-кабинета открывается, и, возникший на пороге мужчина, приспустив на носу очки, окидывает нас взглядом и кивает:
— Проходим.
Я поднимаюсь, вручаю ему историю болезни, а затем берусь за коляску, но рентгенолог останавливает меня.
— У него, что, нога сломана?
Я непонимающе свожу брови.
— Н-нет, вроде рука только.
— Ну так пусть сам и дойдет. Что вы из парня инвалида делаете? Давай, давай, шевелись, — подгоняет он мальчишку, и тот, кряхтя от боли, встает на ноги и плетется в кабинет. Дверь закрывается.
Я сажусь обратно и под усталый вздох подпираю лоб ладонью. Пытаюсь прикинуть какие есть варианты, чтобы помочь этому сорванцу, но их немного. Достаю из кармана телефон, быстро набираю Рому. Только потом соображаю, сколько сейчас времени и гримасничаю, до боли закусив губу. Уже собираюсь сбросить, но на другом конце раздается сонное:
— Да… Алис, ты чего так поздно, что-то случилось?
— Ром, привет… Ты извини, что уже ночь… эм… тут такое дело, — нервно убираю прядь волос за ухо. — Мне твоя помощь очень нужна.
На свой страх и риск мы с помощью Роминой мамы проворачиваем свою аферу и забираем мальчишку из больницы под предлогом, что он мой двоюродный брат.
И, судя по тому, как легко нам это удалось, дежурный врач тоже не особо хотел себе ночью геморроя с полицией и родителями.
— Ну что? Куда едем?
Рома смотрит на меня, а потом мы вместе оборачиваемся назад, выжидающе глядя на Демида.
Перелома, слава Богу, у него не оказалось, но частичный разрыв связок не облегчает ситуации. Сейчас его рука зафиксирована бандажом, а боль притуплена обезболивающими препаратами. Еще не раз помучается бедолага, пока будет восстанавливаться.
Парнишка смотрит на нас с измученным выражением лица. Кажется, вот-вот голова завалится набок и он заснет.
— Мне нужно в лагерь вернуться, — бормочет он. — Вы ведь прикроете меня?
— Я поговорю с твоим тренером, но обещать ничего не могу. Сам понимаешь, что ты, мягко говоря, накосячил.
Он опускает взгляд.
— Понимаю.
Я протягиваю руку и треплю его за коленку.
— Ладно. Не кисни. Самое сложное позади.
Кивает, все так же не глядя на нас.
— Лагерь-то как называется? — встревает Рома.
— «Спортландия».
Возвращаюсь на место и перевожу взгляд на Рому, который уже вбивает название лагеря, и навигатор сразу выстраивает маршрут. Почти сорок минут езды. Пять утра. Супер.
— Ром, я заплачу тебе с зарплаты, хорошо?
— Ерунды не говори.
Он бросает на меня насмешливый взгляд и, покачав головой, трогается с места.
— Мне просто неудобно, что я выдернула тебя посреди ночи. Да и дорога не близкая. Но ты же знаешь, мне не к кому было обратиться… Тем более без помощи твоей мамы ничего бы не вышло. Ее я тоже отблагодарю… после зарплаты.
— Перестань, — он выруливает с территории больницы. — Благодарить должны тебя. Его родители. За то что попалась такая сердобольная, как ты, сберегла их нервы и избавила от проблем с полицией.
Натягиваю рукава вязаной кофты, которую я накинула наспех прямо поверх формы.
— Осуждаешь, да?
— Нет. Просто не совсем понимаю, зачем тебе это.
Бросаю взгляд в зеркало заднего вида: Демид, прислонив голову к окну, кажется, заснул.
— Жалко его стало.
— Жалко у пчелки, Алис. А ты ерундой занимаешься.
Меня немного обижает тон Ромы. В горле скапливается тяжесть горечи. Отворачиваюсь к окну.
— Кому ерунда, а кому помощь и шанс все исправить, — тихо произношу я. — Ошибаться — это нормально, Ром. Как и помогать тем, кто ошибся. Он был напуган и сожалел о своем поступке. Ты мог отказать мне, если моя просьба помочь показалась тебе ерундой.
На короткое мгновение повисает молчание.
— Не мог, — сухо подытоживает Корнеев. — И ты прекрасно знаешь об этом, Алис.
Сжимаю челюсти, прекрасно понимая, к чему он клонит. Ну классно. Ко всем моим тараканам добавляется еще чувство вины за то, что я использую парня, которому нравлюсь и который из-за этого не может мне в чем-то отказать.
— Ром… я попросила тебя как друга. Без какого-либо умысла.
Исподтишка смотрю на него. Его челюсти напряжены, а взгляд намертво прикован к дороге.
— А я помог тебе как девушке, которая мне нравится. И очень давно.
У меня аж в груди все спирает. Ну вот зачем он по новой и прямо в лоб? Он у меня уже болит, как и сердце, от отказов, которые я каждый раз даю этому парню.
Ерзаю на сиденье. Поправляю волосы, но с ответом так и не нахожусь.
Нет, все. Нужно действительно завязывать просить его о помощи. Ничего хорошего в итоге не выйдет. Только больно ему сделаю, да и себе тоже. Обижать Рому совсем не хочется. Мне он нравится, правда нравится, но как друг. Не более.
Остаток дороги мы проводим в тишине. Если его не смущает паренек на заднем сиденье, боюсь, в обратную сторону откровений от Ромы может быть
