— Он умер, Марк, и даже не позволил мне закрыть ему глаза! — рыдала Соня.
— Соня! — закричала Марчелла. — Марк в Италии. Кто умер? Твой отец?
— Кто ты такая? — процедила Соня.
Помимо Сониного голоса Марчелла явственно различила в трубке звон стекла.
— Ты где, Соня? — поспешно спросила она. — Ты у себя дома? Хочешь, я приеду к тебе?
— Да… — медленно произнесла Соня. — Валяй. Пусть все приезжают! Черт, я не могу найти эту проклятую ванну. Я тут все перевернула вверх дном! Давай, тащи своих друзей!
Марчелла бросилась искать клочок бумаги, на котором Соня нацарапала свой адрес.
На улице швейцар быстро поймал для нее такси, и она попросила шофера мчаться в Ист-Сайд. Нажимать на Сонин звонок было бесполезно, как она и предполагала. Она попробовала обратиться к консьержу.
— Я Марчелла Уинтон, мать Сони, — представилась она маленькому человечку в пижаме, который явился перед ней. — Она не открывает дверь, и я начинаю беспокоиться. У вас нет запасного ключа?
С безропотным выражением, как будто ему приходится проделывать это неоднократно, он поднялся на два лестничных пролета. У Сониной двери он осведомился:
— А вы уверены, что она там?
— Да, — кивнула Марчелла. — Она только что мне звонила.
Он открыл дверь, но не смог распахнуть ее — мешала цепочка.
— Дьявол! — выругался он. — Пойду принесу какие-нибудь инструменты. А то уж очень не хочется вышибать дверь.
Он ушел, а она принялась звать Соню по имени, прислонив рот к дверной щели и почти крича. Когда консьерж показался с пилой в руках, в дверном проеме возникло Сонино лицо.
— Сними цепочку, — приказала Марчелла.
Лицо у Сони было бледным, волосы спутались, глаза блуждали. Она медленно откинула цепочку, взирая на мать и консьержа.
— Огромное вам спасибо, — поблагодарила его Марчелла, протягивая ему десятидолларовую бумажку. Она вошла вслед за Соней в почти пустынную квартиру, и странная смесь запахов — духов и алкоголя — мгновенно ударила ей в ноздри. В гостиной, где стояли лишь софа и кофейный столик, Марчелла с ужасом обнаружила, что Соня перебила все бутылки, какие только нашлись в ее доме — с маслом, со спиртом, с духами и одеколонами, и жидкости смешались на полу и стенах. Белая кошечка аккуратно пробиралась между многочисленных осколков.
— Он умер! — без выражения произнесла Соня, сидя на кровати.
Марчелла вошла в спальню и нашла ее там присевшей на краешек постели и уставившейся в белую стену.
— Даже не знаю, почему я вдруг тебе позвонила. Я подумала: а вдруг ты захочешь пойти на похороны. Марк-то уж точно не вернется из этой проклятой Италии.
— Конечно, я пойду с тобой. — Марчелла обняла Соню одной рукой. Она внезапно вспомнила свою боль от потери отца, и жалость к дочери инстинктивно всколыхнулась в ней. Потом она почувствовала леденящий укол страха. Ясновидящий предупредил ее, что она овдовеет в ближайшие месяцы. Предсказание сбылось.
Пока она вглядывалась в Соню, припоминая, что еще говорил ей этот странный коротышка, начал звонить телефон. Раздалось несколько звонков, но Соня не пошевелилась.
— Хочешь, я подойду? — предложила Марчелла, но он перестал звонить, потому что включился автоответчик, и они услышали дыхание мужчины, плотно прижимающего трубку к губам.
— Это я, Соня, — произнес низкий голос. — Уверен, ты удивлена, что я сумел раздобыть твой личный номер. Я же говорил тебе, что у меня есть связи. Я знаю, что ты дома, потому что я вижу свет у тебя в окне. Я должен отыграться за то, что ты проделала со мной прошлой ночью, Соня. Никто из тех, кто трахается со мной, не удирает потом. Помнишь, что я вчера сделал с твоей спиной? Ну, а сегодня, я собираюсь проделать это с твоим личиком. Тебе понравится, милая малышка, мисс Ласкай-меня!
Марчелла с расширившимися глазами взглянула на Соню. Но та по-прежнему уткнулась взглядом в стену.
— Я знаю, что ты там, — настаивал голос.
— Соня, ради Бога, выключи это! — закричала Марчелла.
— Я буду бить тебя так, как это тебе нравится, Соня! — пообещал голос. — Я приду прямо сейчас. Готовься, я иду!
Он повесил трубку, и автоответчик щелкнул, готовясь к новому звонку.
Марчелла с ужасом оглядела учиненные в квартире разрушения, потом поставила Соню на ноги.
— Ты пойдешь со мной, — заявила она. — Пойди собери вещи! Мы едем ко мне.
Но Соня проковыляла в гостиную, как будто не слышала. Тогда Марчелла отправилась в ванную, чтобы посмотреть, не сможет ли она сама собрать ее, по крайней мере, захватить ее зубную щетку, но и в ванной все было сокрушено, а в ванне вперемешку валялись осколки косметических флаконов, и разноцветные жидкости медленно уплывали в водосток.
Но ей как-то удалось затолкать Соню в такси и доставить к себе домой. Соня позволяла обращаться с собой как угодно, словно загипнотизированная. Марчелла отвела ее в комнату Марка и уложила в постель. Соня легла, уставив взгляд в потолок.
Марчелла наклонилась к ней, чтобы уловить ее дыхание.
— Ты что-нибудь принимала? — спросила она. Соня взглянула на нее.
— Я просто усну, — сказала она. — Просто усну. Марчелла почти не спала этой ночью, то и дело бегая посмотреть, как Соня дышит.
Утром она обнаружила Соню в кухне, за чашкой черного кофе. Она была бледна, волосы в беспорядке, и едва ли в ней можно было узнать блестящую манекенщицу фирмы «Каресс».
— Похоже, я должна поблагодарить тебя за то, что ты спасла мне жизнь или что-то в этом духе? — пробормотала она, когда Марчелла вошла. — Но знаешь, я не совсем уверена, стоило ли это делать…
Марчелла обвила ее руками:
— Не говори так, дорогая. Ну, ладно я, а тот мужчина, которого ты любишь?
— Он в Европе, но я позвоню ему сегодня утром, — ответила Соня. — Но прежде всего мне надо сделать приготовления к похоронам.
— А где они состоятся? — спросила Марчелла.
— Я хотела на «Фрэнк Кэмпбел» на Мэдисон, но ведь об этом прослышат все в бизнесе моды и устроят из этого светский спектакль. — Соня вздохнула. — В тюрьме предложили маленькое, Богом проклятое кладбище в Нью-Джерси. Так что похороны будут там.
В день похорон накрапывал дождь. У бедной могилы на кладбище в Нью-Джерси стояли лишь Эми, Соня и Марчелла. На Соне был длинный плащ, почти до земли. У нее было белое лицо, совсем ненакрашенное, а глаза были красными и опухшими. Она держала букет белых роз и черный зонтик, а на голове у нее была черная шляпка.
Марчелла и Эми обе были в черном, пальто у Эми было с меховым воротником, и огромный черный зонт она держала раскрытым сразу над собой и Марчеллой. Когда гроб с телом Гарри стали опускать в могилу, Соня громко зарыдала. Это были рыдания безутешного, потерявшего надежду существа, которого никто не пожалеет и не сможет помочь. Они были даже патетическими, потому что только ее всхлипывания и раздавались; Марчелла стояла с сухими глазами, не выражая никаких чувств по поводу утраты Гарри.
